низку через голову, не расстёгивая застёжку, и протянула их.
Я сосредоточенно рассматривал бусины – внутри золотистых каменных полупрозрачных кругляшей переливались светящиеся отсветы. Красиво. Но вблизи давящее ощущение усилилось – заломило глаза и виски. Захотелось избавиться от раздражителя.
Подчинившись сиюминутному желанию, швырнул бусы подальше в кусты. В кустах затрещало, и на поляну вылетел барсук, истошно визжа и тряся головой, а на шее у него мотались… мамины бусы. Забавно подкидывая толстым задом, зверь обогнул нас по дуге и скрылся на другой стороне поляны, визг скоро стих вдали.
Я недоумённо почесал в затылке – ведь специально так попытаешься сделать, не получится, а сейчас вот – не нарочно обидел животное. Посмотрел на своих.
И мама, и эти двое, Урус с Лийсой, хохочут – заливаются. Над чем, спрашивается? Мама что, даже на потерю бус не обиделась?
Оказалось, что любимые бусы сегодня почему-то очень сильно раздражали. На маминой шее даже краснота проявилась.
Зажмурился. А ведь неприятное чувство чужой магии пропало! Вот именно – чужой!
На всякий случай обследовал одежду на всех и украшения на женщинах. Похоже, остальные тоже что-то почувствовали, потому что настроение улучшилось у всех.
Мама пояснила, что с какого-то времени она сама, отец и Ррык стали ощущать что-то непонятное. И ощущения иногда совпадали, а иногда разнились.
Ррык припомнил, что нечто такое уже было во времена Листавии. Прибывшие после гибели ведьмы княжеские маги тогда сняли довольно много заклятий, раскиданных по деревне.
В трактире были подслушивающие и подсматривающие заклятия. На доме, где жила ведьма, висели защитные, в каком-то переулке – искажающие пространство и другие.
Вон как хитро сделано – заклятие на маминых бусах оказалось. И каким же образом оно там появилось? Мама только в недоумении разводила руками.
А когда, вернувшись после урока защиты, зашли в дом деда, то я вновь почувствовал неприятную магию. Огляделся. Бабка Райра возилась со стряпнёй на кухне, а дед Тариок что-то выстругивал ножом из деревяшки.
Хороший нож у деда, с узорной ручкой, удобно ложащейся в ладонь. И ведь как раз с этим ножом Гром напал на деда в том споре о применении кнута, как оружия.
Сейчас от ножа несло магией.
Дед положил нож на стол, потянулся за другим инструментом, а я взял нож в руки. Неприятные ощущения усилились. Недолго думая, откинул заслонку в печи и закинул нож в огонь.
Рвануло.
Не очень сильно, но неожиданно.
Бабка только недавно поставила в печь горшок с водой для какой-то надобности. Вот этот горшок и опрокинулся в печи, залив все угли и дрова. Поднявшийся горячий пар вперемешку с золой и горячими мокрыми углями вышиб давлением печную заслонку и обдал нас с дедом, стоявшими перед печью, с головы до ног. Вроде как не обожглись, но разукрасились знатно.
Заслонкой по ногам попало, а по затылку от деда…
– Чтобы сначала думал, а потом делал, – пояснил.
А я что? Я ж хотел, как лучше…
После того, как мы научились ставить щиты, дед Тариок открыл нам свой секрет. Кроме хлыста за поясом, дед своей магией «отращивал» из рук невидимые кнуты – сразу по несколько штук.
Для магических кнутов не требовался замах, они подчинялись командам и желаниям хозяина. Как это работает, дед продемонстрировал нам, предварительно велев сделать самые прочные щиты.
Сделали защиту.
И всё, больше ничего не успели – через несколько мгновений валялись на траве, повязанные невидимыми путами. Это нас только раззадорило.
Дед предложил нам вооружиться палками и нападать на него, что мы и сделали. Как ни ухищрялись, нападали вместе и порознь с разных сторон – результат всегда был одним и тем же – палки вырваны из рук невидимыми плетями, мы валяемся на земле.
А дед ещё издевается, подхватит магической петлёй за ногу и протащит носом по земле! Насмеявшись и отплевавшись от земли, взялись за новое занятие.
Отрастить магический хлыст из руки получилось достаточно легко.
А он не слушается! Его даже не видно – чего он там делает. Только чувствуется, что не за то, за что нужно цепляется – вон, куст репейника совсем в стороне из земли выдрался и летит вверх тормашками. Репей, поди-ка, выдери просто так!
А то возьмёт этот хлыст и рассеется, даже не чувствуешь ничего, стоишь и машешь пустыми руками, как дурной.
Дед посмеялся над нами, конечно. Посоветовал для начала сделать магический хлыст видимым – в виде верёвки, кнута или чего захочется.
В результате у Лийсы получилась туманная полупрозрачная верёвка в руке, Урус отрастил палец длинный-предлинный – какое-то страшноватое зрелище получилось. А я сделал обыкновенный пастуший кнут.
А мама сидела в стороне и весело комментировала наши художества, её тоже в своё время дед учил, так она ежевичной веткой орудовала.
При отращивании кнута тоже пригодилось фиксирующее слово. А гибкость и послушные желаниям движения магического хлыста стали получаться после того, как кнут стал ощущаться продолжением руки.
Вот тут Урус отличился – легче освоиться, если у тебя не кнут, а палец, хотя бы и такой ненормально длинный. Главное, забыть о том, что руки и пальцы ограничены в круговых движениях, магический хлыст не имеет сочленений и ограничений, загибается в любом месте и в любую сторону.
За день только совсем к ночи еле-еле освоились с видимым хлыстом. А дед несколькими сразу орудует, причём совершенно невидимыми, и все по-разному двигаются. Мастер, что сказать.
К отбытию домой мы худо-бедно научились ставить несколько видов щитов и отдельно научились чувствовать невидимый магический кнут. Но одновременно использовать два вида магии не получалось.
Дед Тариок наказывал больше тренироваться и обещал, что как только начнём свободно владеть каждым видом магии, то они со временем совместятся, и тогда даже фиксирующие слова не понадобятся – по желанию будут проявляться.
И верно, магия самая настоящая!
Интересно, в других семьях какие такие секреты? На наши похожи или другие?
Часть 2. Замок Лесной
Здравствуй, замок!
Провожая в Лесной, мама каждому из троих вручила по фляге с медовым молоком. И Лийсе наказала, чтобы та не отчаивалась и тренировалась в изготовлении волшебного лакомства – когда-нибудь оно у неё получится.
Тимофеич, случайно присутствующий при этом, аж перекривился. А я с неожиданным злорадством вспомнил.
Основными покупателями медового молока из местных были маги-наставники из школы. Магам очень нравилось волшебное лакомство. Но не Тимофеичу. Его почему-то тошнило от него.
Характер у меня достаточно спокойный и вывести из себя сравнительно трудно, но на Тимофеича я почему-то часто злился.
Вот и сейчас раздражённо косился на мага. Тимофеич, как его павлин Ош, разрядился в яркие одежды. Словно собрался ехать к соседям в гости, а не в дальнюю дорогу.
А каменьями сверкает, кажется, пуще прежнего. Даже конскую упряжь всю изукрасил. И уздечка, и поводья унизаны камушками, и к седлу пучки подвесок прикреплены. На солнце
