— Вас вызвали в поместье Джорджа Элдера вечером треть его августа?
— Да, сэр — И что вы обнаружили там, шериф?
— Отсутствовала одна из лодок. Мы решили, что ею мог воспользоваться убийца. Там была сигнализация, но тот, кто хорошо знает поместье, мог отключить ее на три минуты с помощью выключателя, установленного на берегу. Я организовал поиск лодки.
— И вы нашли ее?
— Да, сэр.
— Где?
— Она плавала в бухте.
— Вы присутствовали при осмотре лодки?
— Да, сэр. Лодка недавно покрашена в зеленый цвет.
— Вы принимали участие в осмотре яхты «Кэти-Кэйт», принадлежащей обвиняемой?
— Да, сэр.
— И что вы там обнаружили?
— В одном месте борт яхты был испачкан зеленой краской.
— И что вы сделали с этой краской?
— Отправил на экспертизу для сравнения с краской на лодке, найденной в бухте.
— Что еще вы предприняли?
— Я предположил, что человек, который прыгал в лодку с причала, мог вполне уронить в воду какой-нибудь предмет. Я взял специальный фонарь и стал осматривать дно бухты в том месте у причала, где была привязана лодка.
— И вы нашли что-нибудь?
— Да, сэр. Мы нашли косметическую сумочку.
Шериф открыл портфель и достал опечатанный пакет с подписями.
— Сумочка в этом пакете.
— Вы составили опись содержимого сумочки?
— Да.
— А где предметы, находившиеся в сумочке?
— Они здесь, — сказал шериф и достал еще один пакет.
— Я вижу, пакеты опечатаны и подписаны. Кто их подписывал?
— Я подписал пакет, когда в него положили сумочку. Остальные тоже поставили свои подписи. Содержимое сумочки мы положили в другой пакет.
— Я попрошу передать пакеты присяжным, чтобы они смогли убедиться в целости печатей.
Когда пакеты были осмотрены присяжными, Глостер, сказал:
— А теперь я попрошу вскрыть пакеты и приобщить их содержимое к делу в качестве вещественного доказательства.
— Возражаю, ваша честь, — сказал Мейсон. — И прошу разрешения задать несколько вопросов свидетелю.
— Задавайте.
Мейсон повернулся к шерифу и спросил:
— Значит, с помощью фонаря вы нашли дамскую сумочку на дне бухты?
— Да, сэр.
— Значит, сумочка лежала у самого причала?
— Да, сэр.
— Где ее мог обронить любой человек, стоявший на причале?
— Где женщина могла бы ее очень легко обронить, запрыгивая в лодку, — ответил шериф.
— Попрошу отвечать на вопрос, шериф. Сумочка лежала на том месте, куда ее мог обронить любой человек, стоявший на причале?
— Ну, можно сказать и так…
— А теперь ответьте, шериф, — продолжал спрашивать Мейсон. — Можно ли было определить по внешнему виду, когда эта сумочка была обронена?
— Ну, если посмотреть содер…
— Шериф, я говорю о самой сумочке, — перебил его Мейсон.
— Нет. По сумочке нельзя было ничего определить. Она просто лежала на дне.
— И она могла пролежать там довольно долго?
— Нет, не могла.
— Почему, шериф?
— Потому что существуют прилив и отлив.
— А сколько эта сумочка могла бы пролежать на одном месте? Не забывайте, что вы под присягой!
— Э-э… ну… не могу сказать.
— Я так и предполагал, — улыбнулся Мейсон. — Итак, по скольку вы честно сказали, что по сумочке нельзя было определить, когда ее уронили, то это мог сделать любой, включая под защитную, которая могла уронить ее в субботу вечером.
— Вы говорите сейчас о самой сумочке?
— Именно о ней, — подтвердил Мейсон.
— Ну, если говорить только о сумочке, то тогда возможно и такое предположение. Но если посмотреть на содержимое…
— Я говорю только о сумочке, — перебил его Мейсон.
— Но содержимое сумочки показывает, когда ее уронили, — сказал шериф — Когда мы посмотрели, что было внутри, то нашли вырезку из утреннего выпуска газеты «Экспресс» за третье число. В этой вырезке рассказывалось о похищении драгоценностей и о том, что Элдер…
— Одну минуту, шериф, — сказал Мейсон. — Я возражаю против любой газетной вырезки, которая может настроить присяжных против подзащитной, ведь неизвестно, кому принадлежит эта сумочка.
— Дайте мне пакет, — сказал судья Гарей. — Я взгляну на содержимое.
Шериф достал пакет и подал его судье. Судья сунул в него руку, выложил содержимое на стол и взял вырезку. Прочитан ее, судья Гарей сказал:
— Эта вырезка имеет отношение к делу. Разумеется, она будет представлена лишь с целью доказательства времени, когда уронили сумочку.
— Ну хорошо, — проговорил Мейсон. — Только прежде чем суд позволит приобщить к делу сумочку и ее содержимое, я бы хотел задать шерифу еще несколько вопросов.
— Задавайте.
— Итак, шериф, вы сказали, что сумочку достали и поместили в один пакет, а ее содержимое — в другой и оба пакета опечатали.
— Да, сэр.
— И на них расписались?
— Да, сэр.
— Когда это было сделано?
— Почти сразу же, как только сумочку достали.
— Что значит «почти сразу же»? — спросил Мейсон.
— Это значит в короткий промежуток времени, — ответил шериф.
— А конкретнее?
— Я не ношу с собой секундомера.
— И все же мне бы хотелось знать поточнее, когда это было сделано.
— Я уже ответил на этот вопрос. Другого ответа у меня нет. В тот вечер у меня было много дел, и я не засекал время по секундомеру.
— Я вижу, — продолжал Мейсон, — что подписи на пакетах сделаны карандашом и чернилами.
— Совершенно верно. Я расписался чернилами, некоторые — карандашом.
— Но все подписи поставлены в одно и то же время?
— Да, сэр.
— Сразу же после того, как сумочку достали?
— Да, сэр.
— А вы не могли бы сказать, как именно эти подписи были сделаны?
— Ваша честь, — вставил Глостер, — вопрос не по существу дела.
— Если ваша честь позволит, — сказал Мейсон, — я докажу, что это очень важный вопрос, имеющий непосредственное отношение к существу дела.
— Хорошо, — проговорил судья.
Мейсон взял пакет, засунул туда сумочку, положил сверху чистый лист бумаги и подошел к шерифу.
— Поставьте на листе вашу подпись, шериф, — сказал Мейсон.
Шериф достал из кармана ручку, положил пакет с листом на колено и расписался.
— Благодарю вас, шериф, — произнес Мейсон и, взяв еще один лист чистой бумаги, положил его на стул судьи. — А теперь сделайте то же самое здесь.
Шериф, недоуменно пожав плечами, расписался и на нем.
— Я так и знал, — сказал Мейсон, взяв оба листа в руки, — подписи отличаются друг от друга.
— Ну, конечно, отличаются, — раздраженно проговорил шериф. — Сумочка ведь мешает…
