В этот день Александра Богдановна рассказала Тане всю историю.
Муж ее был техник-строителем. Он был неплохой работник, но любил выпить. За несколько недель до войны обнаружилось, что он замешан в воровстве на строительстве. Его судили и посадили в тюрьму. Пришли немцы. Они выпустили его из тюрьмы, и он стал у них полицейским. В их дом приходили его собутыльники, часто устраивали пьянки. Александра Богдановна не могла смотреть в глаза людям. Потом мужа перевели полицейским в другой город, и там его вскоре пристрелили партизаны.
— У немцев я считалась проверенной. Они думали: коль мужа моего партизаны застрелили, я на их, фашистской, стороне. А того не знали, что я сама ненавидела мужа-предателя. Немцы ставили ко мне на квартиру офицеров. А потом вы жили. Сами знаете, какая я была. После того, как вы скрылись, они меня ни в чем не заподозрили, потому что часовой во дворе видел, что вы ушли из дома. Ну, после вас определили ко мне на квартиру двух офицеров. Веселые офицеры были, пьянствовали каждый день. Приходят один раз к ним восемь дружков-офицеров и человек пять денщиков с ними. Запьянствовали. Потом заказали мне сварить кофе… Я сварила и подсыпала… Ну и офицеры и денщики богу душу отдали… А я подалась в лес. Батько принял…
— Александра Богдановна, — растроганно сказала Таня. — Простите меня… Я иногда плохо думала о вас.
Только через неделю доктор разрешил перевезти Таню в штаб отряда.
Таню доставили в штаб и поставили ее носилки в землянку Андрея. Андрей, увидев девушку, опустился на колени и прижался губами к ее руке. Таня повлажневшими от счастья глазами смотрела на его склоненную голову.
— Скажите, Андрей, я выполнила задание, зашифрованное словом “озокерит”?
— Да, конечно, Танюша, выполнила. И блестяще выполнила.
— А мне говорила Ксения, что немцы до сих пор перехватывают радиограммы о поисках “озокерита”.
— Это полковник Сергеев решил еще некоторое время пошуметь, чтобы сбить с толку противника.
— Я так счастлива, что с вами ничего не случилось, — тихо проговорила Таня, поглаживая здоровой рукой голову Андрея. — Что же происходило вокруг, пока я лежала у профессора и в госпитале? Жив ли профессор? Где его жена? Вы не знаете, какая она славная!
Андрей рассказал ей, как Ксения с Козловцевым пытались увезти ее в лес, но не успели, их опередил Шмолл, решивший в эту ночь сделать обыск у всех врачей города и совершенно случайно начал этот обыск с квартиры профессора.
— В тот вечер, когда вас забрали, Шмолл застрелил профессора Витковича.
— Такого человека лишить жизни! — тяжело проговорила Таня. — Какое горе! А что с его женой?
— Жена профессора у нас в отряде. Ее и тело профессора увезли из города Ксения и Козловцев с партизанами в тот же вечер. Профессора мы похоронили с почестями на партизанском кладбище.
— А у Ксении все хорошо?
— Да. Она работает по-прежнему.
Андрей рассказал и о дневном посещении госпиталя. А когда он сообщил, что капитан Шмолл здесь, у партизан, Таня неожиданно крикнула:
— Ура! Вот это замечательно. Как я мечтала захватить это чудовище! Вы не представляете, сколько несчастий принес он советским людям. Как же удалось взять его? Кто сделал это?
— Нам стало известно, что за вами прибудет специальный отряд из ставки, — рассказал Андрей. — Партизаны встретили этот отряд, некоторых гитлеровцев убили, многих взяли в плен. Потом переоделись в немецкую форму и прибыли за вами, но вас уже не было в госпитале. Нас опередили немецкие друзья. Партизаны не хотели возвращаться с пустыми руками и там же, в госпитале, скрутили Шмолла. Потом вызвали по телефону коменданта, а когда он прибежал в госпиталь, его скрутили и обоих привезли в лес.
— И полковника? Это просто великолепно! Что же сделали с фон Траутом?
— Его запросило командование. Отправили самолетом “на большую землю”.
— А что сделали с этим гитлеровцем?
— Сегодня его судил трибунал. Повесят. Через несколько минут приговор приведут в исполнение.
— Мне хотелось бы посмотреть на него. — попросила Таня.
— Это можно. Сейчас скажу, приведут, если уже не повесили. — Андрей хорошо понял ее желание. Он поднялся, вышел на минуту и, отдав приказание привести Шмолла, возвратился.
— Помогите мне сесть, — попросила Таня.
Андрей посадил ее, подложив под спину тулуп. Накрыл ее плечи большой серой пуховой шалью. Таня быстро причесала голову. Ее пышные светлые волосы, освобожденные от разных приколок, крупными кольцами ложились на плечи. Свет, проникающий из окна, хорошо освещал всю ее, не сломленную ужасами, гордую своей непобедимостью. Таня посмотрела в маленькое зеркальце, улыбнулась Андрею, и улыбка эта была светлой, весенней, счастливой.
— Пусть введут, — сказала она. Андрей вышел.
Через несколько минут двое партизан ввели в землянку Шмолла со связанными назади руками. Его глаз был забинтован. Таня глянула на повязку, и смешинки метнулись в ее голубых глазах.
Это был уж не тот Шмолл, капитан гестапо, вызывающе наглый, бессердечный палач. Сейчас он согнулся. Губы его дрожали. Он вертел глазом, как подбитый пойманный зверь.
А Таня подняла голову и смотрела на гитлеровца чуть прищуренными глазами сверху вниз. Во всей ее позе чувствовалось, что она торжествовала.
— Я вижу, что вам объявили приговор? — раздельно спросила Таня по-немецки.
Шмолл весь затрясся, ноги его дрожали.
— Жидки вы на расправу, — брезгливо сказала Таня. — Что же вы так дрожите? Уведите, — сказала она по-русски…
Через несколько минут гитлеровца повесили.
В лесу Таню окружили заботой и любовью: несмотря на большую работу в отряде, к Тане часто заходил Андрей, каждый день навещали ее командир и начальник штаба отряда, бывали дед Морозенко и Владимир Таня быстро поправлялась, и хотя нога находилась в гипсе, девушка была бодрой и веселой.
Вскоре полковник Сергеев приказал по радио Андрею готовиться вместе с Таней к вылету на “большую землю”.
…Темной ночью на аэродроме, освещенном прожекторами, приземлился самолет. К нему бежали полковник Сергеев, сержант и полковник медицинской службы. Из самолета на носилках вынесли Таню, вышел Андрей. Полковник Сергеев обнял его.
— Поздравляю вас, дорогие мои, с успешным выполнением задания, — сказал он дрогнувшим голосом. — Как ты чувствуешь себя, Танюша?
— Я чувствую себя хорошо, товарищ полковник.
— Как я рад, что вижу вас! Но сейчас три часа ночи. Для вас все приготовлено. Отдыхайте. А утром созовем консилиум, посмотрим вас.
Подошли машины…
Сержант привел Андрея и врача в небольшой дом на окраине села. Сюда же принесли Таню. Вскоре явились еще две девушки с узкими медицинскими погонами. Сержант пожелал им спокойной ночи, сказав свою обычную фразу:
