передохнуть и подождать какой-нибудь поезд. Бурцев не заметил, как сзади подошёл человек и быстро сел на переднее сиденье рядом с ним.
– Земляк, продай бутылку водки! Нам не хватило, – сказал проситель затрапезного вида. На нем была надета телогрейка без ворота и с одним карманом слева, какие выдают только в лагерях заключённым, хотя было не очень холодно. – Вот, «пятнашку» возьми! – Небритый мужик протянул деньги. Валерий смог различить десятку и пятёрку в слабом свете вокзальных осветительных фонарей. Бурцев знал, что на вокзале водку продавать опасно, но нужда в деньгах на свадьбу словно шептала ему в ухо, что продай ему и получишь десятку прибыли. Слово «земляк», произнесённое клиентом, обмануло Валерия.
В лагере заключённые всегда использовали это обращение, несмотря на то, что тот, к кому так обращались, не обязательно мог быть истинным земляком. Это было универсальное лагерное обращение, и в колонии оно Валерия раздражало, но именно оно поколебало чувство осторожности у Бурцева. Телогрейка без ворота и обращение «земляк» заставили Бурцева рискнуть. Валерий взял протянутые деньги и достал из-под своего сиденья бутылку водки. Клиент принял бутылку, полез во внутренний карман телогрейки и достал вдруг удостоверение.
– Старший лейтенант ОБХСС Новиков! – объявил с ухмылкой человек, похожий больше на бездомного или бывшего заключённого. – Ваше водительское удостоверение! – скомандовал закамуфлированный милиционер со звонкими нотками в высоком голосе. «Такие голоса могут принадлежать только ментам, без сомнения…» – подумал Бурцев. Неожиданно на заднее сиденье подсел ещё один человек в штатском. Это был напарник первого милиционера. Валерий протянул права, путевой лист и стал ждать, что ему скажут.
– Валерий Николаевич Бурцев, вы понимаете, что совершили правонарушение?
– Да, понимаю, – был вынужден ответить Бурцев. «Теперь я точно потеряю работу. Как печально и, наверное, символично обрести неприятности перед свадьбой. Однако это, к счастью, ещё не потеря головы…» – подумал Валерий.
– Гражданин Бурцев, предлагаю вам выдать добровольно всю водку, что у вас имеется в машине. Если вы откажитесь, то я буду вынужден с моим напарником произвести обыск машины и составить протокол.
– У меня есть только ещё одна бутылка. Хотите – обыскивайте.
Больше все равно ничего нет.
– Где она? – спросил рядом сидящий сотрудник милиции.
– Под вашим сиденьем, – ответил Валерий, и милиционер достал бутылку из-под своего кресла.
– Деньги верните мне, что я вам заплатил, – приказал сосед Бурцева, и Валерий передал принятые пятнадцать рублей.
– Протокол будем составлять на изъятую водку? – спросил милиционер в телогрейке.
– Не желательно, – ответил Валерий и почувствовал, что милиционеры просто захотели выпить сами. И что это не рейд по борьбе с ночной продажей водки таксистами. Оба сотрудника вышли из машины и на прощание один сказал:
– Возьми права, Валерий Николаевич, и будь осторожней, – через минуту два милиционера в театральном наряде бывших заключённых исчезли в толпе людей у главного входа вокзала. У Бурцева будто камень свалился с души. Ещё минут пять Бурцев молча сидел и радовался тому, что все обошлось. «Как я мог, подобно юнцу, клюнуть на пятнадцать рублей в таком опасном месте?..» – спрашивал себя Валерий и благодарил бога, что ему повезло так дёшево отделаться.
Опять пришёл какой-то поезд, и к Бурцеву попросились два пассажира.
– Шеф, довези нас до телецентра! – сказал один явно нетрезвый мужчина без поклажи. Другой пассажир оказался тоже нетрезвый, но с дипломатом. Оба клиента уселись позади и начали что-то обсуждать. Бурцев включил счётчик и поехал. Валерий не слушал пассажиров, потому что все ещё был под впечатлением от случившегося. Его сердце продолжало учащенно биться от неприятного контакта с милиционерами в штатском. «Господи, неужели я так разволновался только потому, что меня могли привлечь к ответственности за спекуляцию и уволить из такси перед свадьбой?.. Я убил уже двух человек и не поперхнулся… Нет. Я испугался не ответственности, а того, что это могло быть началом моих неудач в дальнейшем… Да-да, именно этого…» – подумал Бурцев и начал успокаиваться, потому что ему несказанно повезло несколько минуту назад, если не считать, что он лишился двух бутылок водки на десять рублей. «Я сейчас эти десять рублей попробую заработать на этих двух пьяненьких мужичках. Если у меня получится – значит, господь мне продолжает помогать…» – загадал Бурцев и положил бумажный рубль в нагрудный карман рубашки под расстёгнутой курткой. Через двадцать минут Валерий остановился по требованию пассажиров.
– Сколько там набило, шеф? – спросил сидящий прямо за Валерием мужчина без дипломата, а в это время другой начал выходить из такси.
– С вас три рубля сорок копеек, – сказал Бурцев и стал ждать деньги.
– Шеф, что-то я плохо вижу. Включи мне, пожалуйста, свет в салоне.
– К сожалению, лампочка перегорела, – солгал Валерий.
– Вот! Возьми, шеф! – наконец сказал нетрезвый пассажир, и Бурцев почувствовал, что ему в протянутую назад руку вложили купюру. В одно мгновение Бурцев определил, что это десятка, которую он тотчас бросил перед собой на колени. Вытащив быстро рубль из нагрудного кармана рубашки, Бурцев демонстративно приставил его к глазам. Повернувшись к пассажиру с рублём в руке, Валерий сказал:
– Дружище, этого мало! – пассажир взял у Бурцева рубль из рук и тоже приставил в темноте к глазам.
– Ой! Прости, шеф! Я по ошибке рубль тебе дал вместо десятки. Мне показалось в темноте, что я дал тебе десятку. – Пассажир опять начал рыться в бумажнике и достал на этот раз пять рублей. – Вот! Нашёл! Это, кажется, пятёрка! Сдачи не надо! – Бурцев взял пятёрку и поблагодарил пассажира за рубль шестьдесят чаевых. Отъехав немного, Бурцев поднял с коленей брошенную десятку. «Пока господь меня балует…» – подумал Бурцев и поехал обратно на вокзал, чтобы постоять ещё час до поездки за сменщиком.
Проезжая мимо автобусной остановки, Валерий разглядел на лавочке под навесом девушку. Он остановил около неё машину и стал ждать. Кругом не было ни души. Ночная пассажирка несмело подошла к машине, немного приоткрыла переднюю дверь и робко сказала:
– У меня нет денег… – её глаза были заплаканы.
– Садись! Я бесплатно тебя довезу. Куда тебе нужно?
– На Профсоюзную, – тихо сказала девушка и медленно, несмело уселась в машине, уместившись на половине сиденья ближе к двери.
– Что ты в три часа ночи делаешь на остановке? – Вместо ответа девушка закрыла руками лицо и заплакала.
– Тебя кто-то обидел?! – спросил Бурцев, но она только плакала и ничего не отвечала.
– Не расстраивайся! Я сейчас тебя довезу до дома, – сказал Валерий и, открыв бардачок, вынул колпак, который надел на зелёный фонарик, чтобы не включать счётчик, а через пятнадцать минут был на уже улице Профсоюзной. – Где тебе? – спросил он, и девочка указала рукой на длинный многоэтажный дом. Бурцев подъехал к указанному дому и остановился. – Беги и не плачь, – напутствовал Валерий заплаканную ночную странницу.
– Спасибо вам большое… – сказала повеселевшая девчонка в тонкой курточке ветровке. Девушка проворно побежала к подъезду, будто опасаясь, что её могут догнать и не пустить домой. Ещё минут пять Бурцев постоял и затем поехал за сменщиком. «Эту ночную бабочку кто-то обидел или, возможно, изнасиловал, и если бы она знала, к кому села в машину, то, несомненно, умерла бы от страха… Она оказалась не только в руках насильника, но и убийцы. Мне словно кто-то сказал, что ты должен помочь этому несчастному юному созданию. Я определённо это почувствовал и, несмотря на её привлекательность, у меня даже мысли не возникло изнасиловать её и, тем более, убить моим способом. Мне неинтересны слабые и беззащитные жертвы… Они мне кажутся лишёнными привлекательности. Может, мне вообще отказаться от своей страшной охоты на тех, кто мне интересен? Чем меньше я буду убивать, тем меньше у меня шансов попасть под пулю палача… Охотник на медведя, чем меньше убивает, тем меньше у него шансов погибнуть. Кто из охотников не останавливается – неминуемо, говорят опытные люди, погибает от сорокового по счёту зверя. Удача не может сопутствовать мне всегда.
