Но я невольно теперь, когда вижу женщину, мысленно определяю для себя, хочу ли я её пристрелить после любви… Не каждая мне подходит для этого. Я это чувствую… Нет-нет! Я не смогу отказаться от своего дьявольски сладостного промысла… Разве я смогу теперь жить постной жизнью нормальных, а по-моему, – ущербных мужчин? Точно нет…» – мысленно заключил Бурцев.
Наступил день регистрации брака Валерия Бурцева и Анны Моренко. Накануне жених был занят подвозкой съестных припасов. Три женщины – Августа Алексеевна Бурцева, Людмила Ивановна Моренко и Анна совместно составили Валерию длинный список продуктов, что необходимо было доставить с рынка. Покупка спиртных напитков была возложена на отца Анны, так как у него имелось много друзей среди директоров магазинов. Женщины с вечера начали готовить разнообразные салаты, закуски и сладкое, что можно было положить до следующего дня в холодильники. Приготовление блюд шло в двух квартирах – у матери Бурцева и у Анны. На немноголюдную свадьбу были приглашены родители, свидетели регистрации брака, по два родственника с каждой стороны, два близких друга жениха и две подруги невесты. Суеверный Бурцев с недавних пор стал просто бояться цифры тринадцать – столько человек ожидалось за столом. Валерий себя успокаивал тем, что возможно, кто-либо не придёт или, наоборот, неожиданно добавятся гости сверх запланированных. Анна вспомнила, что на первой её свадьбе было почти восемьдесят человек приглашённых, и то, что волнение её тогда захлёстывало. Теперь же приглашённых гостей было мало, и чувство волнения сменилось расчётливостью и обдуманностью в подготовке застолья.
Регистрацию назначили на одиннадцать часов, и в десять утра у подъезда дома уже стояли три новых автомобиля, украшенных разноцветными ленточками и большими бутафорскими обручальными кольцами на крыше. Машины на проведение свадьбы выделил таксопарк. Бурцев у матери в квартире принял душ, остриг ногти на руках и ногах, обработал их пилочкой, побрился, затем надел новое нижнее белье, белую рубашку с запонками, длинные чёрные носки гольфы, чёрный костюм и светлее костюма повязал на шею серый шелковый галстук, который приобрёл у знакомой спекулянтки. Последними Валерий надел чёрные туфли оксфорды, которые по невероятному блату купил у оного знакомого фарцовщика. Бурцев смотрел на себя в зеркало, а мысленно не переставал удивляться изменениям, что произошли в нем после второго убийства. Он стал легко забывать, что совершил уже два тяжких преступления, и продолжал жить, как жил до совершенных злодеяний.
«Как можно спокойно вести жизнь подобно всем нормальным людям, но иногда тайком убивать этих нормальных людей и обратно возвращаться к ним в нормальную жизнь?.. Как можно потом ничем не отличаться от этих нормальных людей и жить их жизнью, и участвовать искренне во всех мирских делах с ними вместе? Как вести две жизни параллельно – жизнь убийцы и жизнь обыкновенного человека, сохраняя успешно эту параллельность?.. Неужели мне долго удастся жить в двух ипостасях?» – успел подумать Бурцев, и послышался звонок в прихожей. Валерий открыл дверь и увидел Анну в голубом платье и в такого же цвета лаковых туфлях на высоком каблуке.
– Через полчаса выезжаем! Бурцев, ты такой красивый, что я от желания с ума схожу, – сказала негромко Анна и закрыла дверь на замок с лукавой улыбкой блудницы. – Я хочу тебя… чтобы потом у меня было хорошее настроение и не возникало соблазна затащить тебя куда-нибудь на несколько минут…
– Но мы уже одеты! – попытался воспротивиться напору невесты Валерий, однако Анна бесцеремонно взяла его за руку и повела в ванную комнату. Аннушка быстро и аккуратно подняла подол свадебного платья и белую тонкую юбку под подолом, прижала их к телу локтями, затем провела ладонью по ширинке Бурцева и спустила свои ажурные трусы до того места, где чёрного цвета чулки крепились к резинкам от пояса.
– Быстрей-быстрей, Бурцев! – нетерпеливо требовала улыбаясь Анна, поворачиваясь оголенным задом к жениху. Валерий медленно спустил брюки с трусами вниз на туфли, чтобы не очень помять, и легко вошёл в невесту. Анна руками упёрлась сначала в дальний край ванны, но что-то в такой скромной позе её не устраивало, и она опустила руки на дно ванны. Освободившаяся от свесившихся волос шея Анны показала едва приметную ямочку, и Бурцев почувствовал, что мог бы пристрелить и Анну, если бы это было безопасно для него. Валерий только на миг представил ямочку на шее с маленьким входным отверстием от пули и опалённую пороховыми газами кожу вокруг ранки.
Бурцев отчётливо видел и чувствовал, как Анна на долю секунды пристреленная зажмёт предсмертными судорогами его и медленно свалится в ванну. После этой мысленной картины, Бурцев тотчас первым застонал, и тут же на его возгласы отозвалась и Анна. Подрагивая, они затихли.
– Какой ты… – произнесла еле слышно удовлетворённая Анна, когда он отошёл от неё.
– У меня ноги дрожат от напряжения, – произнёс скрипучим голосом Бурцев, словно после длительного отсутствия в горле влаги. Анна, не теряя улыбки, намочила полотенце под краном горячей воды, быстро и тщательно вытерла всё между ног.
– Нужно протереть все досуха и положить в трусики новую прокладку, что бы на платье не выступило пятно во время поездки во дворец бракосочетания, – сказала Анна. Валерий тоже обмылся под краном и через минуту молодожёны присоединились к родителям и гостям наверху.
– Где вы ходите?! – возмутилась наивная и потому смешная для молодожёнов своим вопросом мать Анны. Молодые люди с серьёзными лицами переглянулись, но всё-таки с трудом сохранили невозмутимость и даже не улыбнулись. – Уже нужно выезжать! Вы садитесь в среднюю машину, мы с папой и Августой Алексеевной в последнюю, а свидетели – в первую! Все остальные гости остаются нас ждать дома.
Бурцев уже был в пальто, а Анна надела длинные перчатки в тон платью, накинула на плечи серую норковую шубу, взяла маленький букетик, и все направились вниз к машинам.
В автомобиле на заднем сиденье довольная Анна смотрела на Бурцева сбоку, потом положила ему голову на плечо. Невеста, без сомнения, была счастлива…
В доме бракосочетаний, как на конвейере, шла регистрация многочисленных пар, что толпились в особой комнате, откуда по очереди молодожёнов со свидетелями и родственниками вызывали по фамилии в главный, просторный и торжественный зал регистрации. Перед вызовом в зал у молодожёнов забирали обручальные кольца, чтобы потом жених и невеста могли с маленького подноса взять их и надеть друг другу перед объявлением их мужем и женой.
Бурцев обратил внимание, что Адамов, который был свидетелем с его стороны, о чем-то довольный и весёлый разговаривал со свидетельницей со стороны Анны. По их горящим глазам Бурцев заподозрил, что они проявляют больший интерес друг другу, нежели тому событию, куда их пригласили в качестве свидетелей. Валерий осознал, что невольно разглядывает оголённые шеи незнакомых девушек, что толпились в большой общей комнате, невольно отыскивая углубления на всех шеях.
«Да, я определённо с больным сознанием…» – мелькнуло в голове Валерия. Потом он посмотрел на мать в нарядном платье, которого раньше у неё не видел.
«Она специально купила или сшила новое платье на мою свадьбу…» – подумал Бурцев и вспомнил, что женится только ради спокойствия этого человека. «У мамы тоже сегодня видно ямочку на бледной и слегка морщинистой худой шее… Но почему это углубление на её шее мне кажется отвратительным?.. Меня подмывает сказать ей, чтобы она опустила волосы вниз, как в повседневной жизни. Я как будто ревную её…» – не переставал рассуждать Бурцев.
Наконец дошла очередь до Валерия и Анны. Ведомые штатной нарядной женщиной дома бракосочетания, молодые оказались перед длинным столом, что был накрыт бордовой скатертью. Стол располагался прямо под огромной хрустальной люстрой на высоком потолке. За столом стояла полная женщина с круглым лицом и завитыми белыми волосами, как на париках у императрицы Елизаветы Петровны на многочисленных портретах в Эрмитаже и в Русском музее. За день полная дама объявляла мужем и женой десятки пар, поэтому торжественно, но без особого волнения зачитала текст из большой развёрнутой книги, состоящей только из двух картонных обложек, обтянутых красной кожей. «Почему объявление нас мужем
