модели для изучения звезд. Вдоль колец разместили сотни магнитных полосок, подвешенных в заполненных маслом хрустальных сферах, ставших чем-то вроде крошечных флюгеров.
Затем, прошлым летом, был обнаружен еще один артефакт – не просто бюст, а целая бронзовая фигура, которую тоже удалось оживить. Но прежде чем они смогли окончательно завладеть ею, это сокровище было украдено.
Руки Врита сжались в кулаки.
«В самый последний момент…»
И все же он отказывался сдаваться. Вот потому-то и спустился сюда.
Керес поманил его в сторону – туда, где паутину украшало недавнее дополнение, к которому отводилась часть энергии, подпитывающей аппарат.
– Происходит что-то странное. Засветка вдруг остановилась и за весь день так и не сдвинулась с места.
– Покажи мне.
Керес освободил место для Врита. Этот Исповедник, в такой же серой мантии и с такой же татуировкой в виде черной повязки на глазах, был на добрых два десятка лет моложе его, но от воздействия вредных веществ кожа у него давным-давно сморщилась, а голова напрочь лишилась волос, не позволяя отрастить косички, как у большинства членов их ордена. Многие избегали его, но Врит ценил его острый ум.
Керес указал на небольшой пьедестал высотой по пояс:
– Глянь, и сам все увидишь.
На поверхности пьедестала покоился идеальных пропорций хрустальный куб, пронизанный медными прожилками, в сердцевине которого пульсировала золотистая жидкость. От огромного аппарата, окружавшего их, к кубу тянулись трубки и провода. Этот артефакт был обнаружен там же, где спала бронзовая женщина, – глубоко в меловых шахтах.
Еще один представитель их клики, Скеррен, истинный гений алхимии, пришел к убеждению, что куб функционирует как крошечная быстропламенная горелка, хотя и обладает поистине безграничной мощью. И на основе его сконструировал следящее устройство, способное улавливать эманации украденной бронзовой женщины на огромном расстоянии.
Увы, но даже гению требуется время.
Прямо над кубом, в гнезде из проводов, идущих вниз к пульсирующему артефакту, висела хрустальная сфера, разделенная по вертикали на две равные половины – одна в лазурных и другая в розовато-малиновых тонах, – которые символизировали противоположные полушария Урта. Зеленая полоска между ними изображала Венец.
Керес указал на желтую точку, мягко светящуюся где-то в самой глубине Студеных Пустошей, которая отмечала источник эманаций бронзовой женщины. Иногда она сияла ярче, иногда была едва различима.
Нынешним утром эта точка вспыхнула так сильно, что хрусталь вокруг нее даже не выдержал, покрывшись паутиной тонких трещин. Как раз это и беспокоило Врита весь день. Он опасался, что следящее устройство могло быть повреждено.
Врит еще ближе подался к нему, отметив, что свечение слегка сместилось с того места, где треснула сфера, хотя и совсем ненамного.
– И она остановилась? – спросил он. – Так и не двинулась с места?
Керес кивнул:
– Пока что нет.
Врит нахмурился, пытаясь понять, что произошло. И все же увидел открывшуюся возможность.
– Это может быть нам только на руку.
Потянувшись к сфере, он провел кончиком пальца по другой светящейся точке, красноватого оттенка. Она тоже располагалась в Пустошах, только дальше к востоку, и обозначало флотилию кораблей – три быстроходника и одну тяжелую боевую баржу, – которую Врит отправил туда надо льдом. Баржей командовал Скеррен, предварительно оснастив ее прибором, постоянно излучающим один и тот же сигнал, который Врит мог отследить отсюда в виде красноватой засветки. А еще Скеррен постоянно держал при себе небольшую, размером с кулак, сферу из магнетитов, чтобы более точно отслеживать местонахождение бронзовой женщины – хотя радиус действия этого приспособления был довольно ограничен.
Несколько месяцев назад, когда Скеррен впервые испытал следящее устройство, оно быстро обнаружило сигнал в Пустошах. В тот момент подобное местоположение отметки на сфере не имело никакого смысла. Даже сам изобретатель подумал, что мог ошибиться в расчетах. Но после многочисленных допросов низкорожденных вдоль всей восточной границы Венца стало ясно: девушка по имени Никс вместе со своими союзниками и бронзовой женщиной действительно отправилась в Пустоши. Однако ни золото, ни пытки не помогли раскрыть, почему они выбрали подобное направление. Исповедникам оставалось лишь теряться в догадках.
Дело осложнялось еще и тем, что противник опережал их на месяц. Тем не менее под рукой у Врита имелись ресурсы всего королевства. Несколько кораблей быстро приспособили для полета надо льдом и заправили большим количеством топлива. Оставалось уповать лишь на то, что получится сократить расстояние, отделяющее их от беглецов.
Врит уставился на желтую засветку на сфере.
– Это может оказаться нашим лучшим шансом добраться до них, – с надеждой прошептал он.
Исповедник жалел, что у него нет способа связаться с флотилией и поделиться этими знаниями. Перед вылетом Скеррен успел изобрести один хитроумный метод передачи сообщений, но тот был лишь односторонним. Прерывая сигнал своего излучающего сигнал устройства, он мог заставить светящуюся точку на сфере в Цитадели Исповедников мигать в соответствии с заранее обусловленным кодом, который оставалось лишь расшифровать. Скеррен уже отправил первые сообщения, но они не содержали абсолютно никаких новых или полезных сведений – в основном это были обычные отчеты о местонахождении флотилии.
«Однако теперь… – Врит уставился на две точки, неумолимо приближающиеся друг к другу. – Я должен быть там».
Изначально он рассматривал возможность самому возглавить флотилию, но Скеррен уже проявил себя настоящим знатоком по отслеживанию вражеского сигнала. И в случае каких-либо сбоев наверняка гораздо лучше него управился бы с любыми проблемами.
К тому же Врит был нужен здесь, в Халендии. Поскольку война была неизбежна, ему требовалось находиться поблизости. И в довершение всего оставалась еще и проблема принца Канте. Брата-близнеца Микейна явно не просто так вдруг забросило в Южный Клаш.
«Наверняка затевается еще какой-то заговор».
И все же Врит не мог отвести взгляд от хрустальной сферы. Он сердито уставился на светящуюся точку в Студеных Пустошах. Один вопрос занимал его мысли превыше всего:
«Что же там сейчас происходит?»
Пребудь настороже и зри во все глаза,
Но надежду любую оставь.
Ибо всякий момент, за каждым углом
Засада коварная ждет.
Куплет из трагедии «Блажь короля Тихана»
Растянувшись на спине, Никс надсадно закашлялась, хватая воздух ртом. Потом, промокшая насквозь, с кружащейся головой, с трудом перевернулась на мокром песке на живот и встала на ноги. Десятки других людей вокруг нее тоже со стонами поднимались с улицы, когда накатившая на нее вода наконец отхлынула, возвращаясь обратно в море.
Несколько мгновений назад Никс мельком увидела «Пустельгу», вывалившуюся из тумана верхом на огненном вихре. Стоя у подножия помоста, услышала, как та с громким шлепком рухнула в море. Никс бросилась вперед, чтобы получше все рассмотреть – только лишь для того, чтобы столкнуться со стеной морской воды, несущейся прямо на нее. Накатывающая волна несла с собой целую толпу людей и кувыркающийся среди человеческих голов большой кожаный барабан. И ударила в нее прежде, чем Никс успела даже повернуться. Закружила и завертела ее, превратив окружающее в одно серое смазанное пятно.
Болезненные толчки чьих-то лихорадочно брыкающихся ног…
Чьи-то руки, цепляющиеся за нее…
Соленая вода, хлынувшая в ноздри…
Вместе с остальными Никс вынесло с площади на какую-то боковую улочку. Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем волна наконец отступила, попытавшись утащить ее за собой, но она уперлась ногами во влажный песок, чтобы удержаться на месте.
С трудом поднявшись на ноги, Никс поискала взглядом остальных, крутясь на месте и всматриваясь во все четыре стороны. От этого движения у нее заколотилось в голове. Зрение стянулось в тугой узел. Все звучало приглушенно, даже крики поблизости. Она прищурилась, вглядываясь в окружающие лица, но все они были незнакомыми.
«Где же все?»
Никс добавила свой собственный голос к общему хору боли и паники:
– Джейс! Фенн!
Прямо перед падением «Пустельги» эти двое стояли рядом с ней.
Еще раз оглядев толпу людей, она опять закричала, но с трудом слышала собственный голос.
