— Черт возьми! — вскричал граф, когда очутился на улице. — Надо сознаться, что все ловко сыграно! Большое удовольствие потягаться с такими противниками, это волнует кровь и заставляет работать воображение; но дело еще не кончено, он напрасно торжествует; я готовлю ему под конец превосходный удар; он должен быть очень ловок, чтобы его отпарировать. Нужно самому себе признаться, хотя никто другой не узнает об этом, что никогда еще не издевались — не побоюсь этого слова — надо мною так, как этот молодец; он ничего не упустил из виду, не забыл ни одной предосторожности, впрочем, нет — эта бумажка, оставленная в моем бумажнике и которую он не подумал уничтожить заодно с другими, более важными, украденными у меня.
Он подумал несколько минут, потом продолжал с беспокойством:
— А если он не забыл эту бумажку? Если он оставил ее нарочно, чтобы сыграть со мною еще шутку своего рода? Нет, это невозможно; я с ума схожу, я не знаю, что говорю и что делаю; к черту этого негодяя! Уж если мне удастся его поймать!..
Он сделал угрожающий жест, который не обещал ничего хорошего для его врага.
— Э, да что с вами? — раздался голос над его ухом. — Что вы жестикулируете среди улицы?
Граф поднял голову и как будто очнулся:
— А! Это вы, Картапо, что вы говорите?
— Я спрашиваю вас, не больны ли вы?
— Я? Ничуть, напротив, я чувствую себя очень хорошо, я отлично устроил все дела, а вы?
— И я также; я продал весь свой товар, было бы его втрое больше — все мог бы сбыть.
— Так вы довольны?
— Еще бы.
— И я доволен, есть у вас какое-нибудь дело?
— Решительно никакого; я собираюсь идти обедать на шхуне; хотите ли сделать мне удовольствие пообедать со мною?
— С радостью, но с условием.
— Я заранее принимаю его.
— Вот это дело! Мы оба веселы — вы, потому что продали свои материалы и кружева, я, потому что кончил свои дела, пообедаем вместе, но здесь, на берегу; во-первых, нам будет свободнее, во-вторых, обед будет вкуснее — не в обиду вам будь сказано; согласны вы?
— Согласен, сударь.
— Ну, так как вы часто бываете в этих странах, вам лучше, чем другому, должны быть известны здешние места.
— Действительно известны, сударь, но вы не замечаете, что у меня дорожный костюм.
— Что за дело? У кого есть деньги, тот не должен заботиться о своем туалете, пойдемте обедать.
— Пойдемте, если вы так хотите, недурно для здоровья слегка выпить время от времени.
— И даже посильнее выпить, патрон, поверьте мне, я опытен в этих вещах.
И он расхохотался в лицо проходившему буржуа, который серьезно разобиделся на такое неприличие.
Четверть часа спустя оба знакомца сидели, уткнувшись подбородками, за столом какого-то убежища, очень похожего на трактир достойного Каймана.
Обед был изысканный, вина превосходные; граф казался счастливым или представлялся таким. Сквозь зубы он бормотал:
— Я постараюсь напиться и подпоить Картагю; это будет занятно.
Граф хотел забыть способ, каким Матье его одурачил, способ, который беспокоил его больше, чем он хотел в том сознаться даже самому себе.
Что касается Картагю, он был не прочь хорошо пообедать за счет своего пассажира; но он не хотел переступать известные границы, он оберегал себя, как все настоящие моряки, понимающие значение обязанностей своей профессии и ответственности, которая лежит на капитане судна на море и на суше.
Напрасно граф подтрунивал над ним и приглашал пить, патрон стоял на своем.
Что до графа, то он пил раз за разом.
Патрон наблюдал за ним исподтишка и думал про себя:
«Пассажир мне солгал, дела его нехороши, он хочет меня надуть; под всем этим кроется нечто, что он хочет забыть, он уже и теперь пьян; что же будет дальше?»
Картагю ошибался; он не знал, с кем имеет дело.
Граф принадлежал к той категории пьяниц, которые напиваются только вполовину. Дошедши до известной степени опьянения, они останавливаются и дальше не идут; все, что они пьют, служит только к тому, чтобы довести их до скотского состояния, пусть простят нам это выражение; они засыпают, уткнув нос в тарелку, через час просыпаются и, за исключением сильной тяжести в голове, обладают полным хладнокровием и готовы начать снова.
Не дотянув до конца обеда, граф упал на спинку своего кресла, закрыл глаза и не шевелился.
Он спал.
Патрон Картапо не мешал ему спать.
— Я разбужу его, когда надо будет ехать, — сказал он. И он продолжал есть и пить, соблюдая еще более умеренность.
Капитан «Дороде» также любил выпить, но нужно было большое число бутылок, чтобы свалить его.
Но он не полагался сам на себя и только изредка напивался; когда он был пьян, то делался свиреп, не узнавал никого и пускал в ход нож. На этот раз он обещал себе быть умеренным и сдержал свое слово. Картагю снисходительно смотрел на спящего графа; видно было, что он завидовал про себя блаженству, которым наслаждался напившийся, тем более что он не мог последовать его примеру.
Патрон кончил обед и позвонил, чтобы потребовать кофе.
— Так! — сказал, ухмыляясь, прислуживавший негр. — А этот господин, который спит, также будет пить кофе?
В эту минуту граф открыл глаза, потянулся несколько раз, зевнул и спросил коснеющим языком:
— Отчего же мне не пить кофе? Напротив, я хочу выпить большой стакан без сахару, это меня подкрепит; слышите, гарсон, подайте стакан покрепче и без сахару!
— Слушаю, сударь, — сказал негр, приняв снова свои сладкие манеры, как только увидел, что граф проснулся.
— Я долго спал? — спросил граф у патрона, когда они остались одни.
— Порядочно, сударь, вы проспали больше двух часов.
— Так долго?
— Право, не меньше.
— Тем лучше; все время выиграно, — прибавил он сквозь зубы.
— Лучше ли вам теперь?
— Да, я чувствую себя довольно хорошо, и когда выпью черного кофе, я совершенно оправлюсь, и ничего нельзя будет заметить.
— Вы очень счастливы, что обладаете такой способностью.
— Не правда ли? А потому я вполне доволен.
Негр вошел с огромным стаканом кофе, поставил его перед графом, потом подал чашку патрону.
Граф не ошибся.
Когда он допил свой стакан кофе, его физиономия изменилась, взгляд просветлел. Это был уже не тот человек; всякий признак опьянения исчез.
Де Витре и патрон вышли из трактира, где обедали, и, подышав свежим ночным воздухом на моле, вернулись на шхуну; через час они были на пути в Квебек, куда граф торопился прибыть.
ГЛАВА XII. Граф де Витре получает луч надежды
Несмотря на то что было только восемь часов утра, г-н Биго, интендант Канады, давно уже сидел в своем кабинете.
