Суд проходил в зале на третьем этаже. Сокольников пришел рано и занял место в самом уголке. Тут же к нему подсел пенсионер из постоянных посетителей. Пенсионер был не прочь блеснуть своей юридической подкованностью, но Сокольников довольно невежливо прервал начавшуюся было беседу. Пенсионер обиделся и пересел на другой стул.
Робко открыв дверь, вошла Надежда в темном платке со старой хозяйственной сумкой. Не решаясь присесть, остановилась у стенки, только сумку оперла о краешек стула. Вслед за ней — свекровь и адвокат, молодой человек в больших очках и с черными, гладко зачесанными волосами. Адвокат сильно припадал на одну ногу, испорченную детским параличом, но держался очень уверенно, на подзащитную свою едва смотрел, все время запрокидывал назад голову и цедил короткие фразы. Сокольников сразу же почувствовал неприязнь к нему.
Высокий и осанистый прокурор в ладной темно-синей форме, наоборот, вызывал к себе уважение и доверие. Он сразу сел за свой стол, углубившись в бумаги, которые вытащил из изящной черной папочки с монограммой.
В зале появились еще какие-то люди. Последним вошел Азаркин. Сегодня он был непривычно чисто выбрит и, безусловно, трезв. Даже белую рубашку надел. Азаркин тоже чувствовал себя в суде уверенно. Осмотрелся, небрежно кивнул Сокольникову и уселся у окошка.
Из неприметной боковой дверцы вышла секретарша. Она проверила по списку наличие свидетелей и сказала Надежде:
— Подсудимая, займите свое место.
Надежда, не выпуская сумки из рук, зашла за барьерчик.
— Сумку оставьте, подсудимая!
Надежда испуганно съежилась, потом вернулась и отдала сумку свекрови.
Два милиционера ввели Зелинского. С виду он ничуть не переменился. Разве что немного побледнел. К нему тут же подошел его адвокат, и они принялись о чем-то негромко переговариваться.
— Встать, — скомандовала секретарша. — Суд идет!
И Азаркина и Зелинский с одинаково настороженными лицами смотрели, как в зеленые кресла под большим золоченым гербом рассаживаются те, кто должен решать их судьбу.
Судью Поливанову — маленькую женщину с профессионально строгими чертами — Сокольников уже знал. Она рассматривала как-то одно его дело по спекуляции автомашинами и обошлась с подсудимым весьма сурово. Сокольникову было известно, что судья Поливанова пользовалась плохой репутацией у районных уголовников, хулиганов и тунеядцев.
Свидетелей отправили за дверь и приступили к чтению обвинительного заключения.
— …Азаркина продала принадлежавшие ей пять золотых монет царской чеканки гражданину Зелинскому, совершив тем самым деяние, предусмотренное частью первой статьи восемьдесят восьмой Уголовного кодекса РСФСР…
— …Зелинский купил у гражданки Азаркиной пять золотых монет царской чеканки, совершив тем самым деяние, предусмотренное частью первой статьи восемьдесят восьмой…
Слегка наклонив голову, Зелинский внимательно и мрачно вслушивался в каждое слово. Надежда смотрела прямо перед собой и нервно теребила складки платья.
— Подсудимая Азаркина! Расскажите суду, что произошло пятнадцатого июля этого года.
— Пятнадцатого? — Надежда поспешно поднялась.
— Когда вы продали монеты Зелинскому, — пояснила судья.
Надежда крепко ухватилась за барьерчик.
— Продала, — произнесла она и замолчала.
— Как это происходило?
— Николай сказал: едем к нему… к Зелинскому. Мы приехали к автобазе…
— К станции техобслуживания, — довольно благожелательно поправила Поливанова.
— Да, — мотнула головой Надежда. — Николай взял монеты и ушел. Потом вернулся и отдал деньги.
— Сколько?
— Двести пятьдесят.
— По пятьдесят рублей за каждую монету?
— Да… наверное.
— Подсудимый Зелинский! Сколько вы заплатили за монеты?
Тот не спеша поднялся, произнес, выговаривая каждое слово отчетливо и тщательно:
— Семьсот пятьдесят.
— Ого! — восхищенно сказал из зала пенсионер.
Поливанова строго посмотрела на него и постучала карандашом о стол.
— Значит, по сто пятьдесят рублей за каждую монету?
— Точно так, — подтвердил Зелинский.
— Кому вы передали деньги?
— Мужу этой женщины. Из рук в руки.
Таких подробностей Сокольников не знал и слушал очень внимательно. Выходило, что Азаркин захапал на этой сделке пятьсот рублей чистоганом. Если, конечно, Зелинский не врал.
Прокурор спросил Надежду, продавала ли она кому-нибудь еще монеты, на что получил немедленный ответ:
— Никому.
А адвокат вообще не стал ничего спрашивать. Сидел, опустив голову, будто происходящее его вовсе не касалось.
За свидетельским барьерчиком появился Азаркин. Первые же вопросы о сумме сделки вызвали у Азаркина чувство глубокого возмущения.
— Что вы, граждане судьи, — надрывался он. — Какие семьсот пятьдесят! Этот жулик врет без стыда и совести!
Зелинский фыркнул и презрительно отвернулся.
— Вот ведь люди, а! — обращался Азаркин за сочувствием к залу. Аудитория для него была явно маловата.
— Сам врет, подлец! — азартно выкрикнул пенсионер.
— Я сейчас удалю вас из зала, — возвысила голос Поливанова, и пенсионер испуганно зажал рот рукой.
Впервые с начала процесса пошевелился адвокат Надежды. Поднял карандаш, привлекая к себе внимание суда, потом встал, навалившись обеими руками на стол.
— Прошу вызвать свидетеля Кротова, — прозвучал его высокий скрипучий голос.
Этого свидетеля тоже ввел милиционер. Свидетель выглядел довольно уныло. Испитое, одутловатое лицо его выражало тоску и равнодушие. Впрочем, заметив секретаршу и немного приглядевшись к ней, свидетель явно приободрился.
— Назовите свою фамилию, место жительства и род занятий.
— Кротов Сергей Дмитриевич, — представился свидетель, с усилием отрывая взгляд от секретарши. — Насчет места жительства — так я сейчас в элтэпэ. В профилактории то есть. Там же и работаю. На принудлечении от этого дела, — последовал характерный жест рукой.
— Расскажите, что вы делали пятнадцатого июля этого года, — потребовал адвокат.
— Как что? — удивился свидетель. — Выпивал, наверное. Я сильно в последнее время злоупотреблял, — признался он. — За что меня супруга и определила.
— Выпивали? С кем? — равнодушно спрашивал адвокат.
— А кто его знает. С кем только не приходилось. — Свидетель задумчиво потянул воздух и покосился на секретаршу.
— Вы знаете Азаркина?
— Николая-то? Ну!
— Пятнадцатого июля вы с ним встретились возле станции техобслуживания. Так?
