Расмус пожал плечами. Он прошелся по комнате. И, резко повернувшись, неожиданно спросил:
— А где сейчас ваш пресловутый муфтий Садретдинхан?
— В ссылке, шеф.
— О нем забыли? И вы, и местные власти?
— Я не забыл…
— У него есть люди?
— Конечно, шеф… — И, поняв, в чем дело, добавил: — А власти действительно его забыли…
— Надо найти святого отца.
Было еще темно, когда Аскарали разбудил Шамсутдина.
Шамсутдин вскочил, помотал головой, словно отгонял сон. Что ему сегодня ни снилось! Он даже слышал чьи-то шаги, голоса.
У Аскарали серое, усталое лицо.
— Вы не спали? — спросил Шамсутдин.
Аскарали кивнул.
— Кто-нибудь приезжал?
Но Аскарали уже вышел на кухоньку, загремел посудой. Наверное, кто-то приезжал. Шамсутдин почувствовал беспокойное состояние хозяина, его нескрываемую настороженность.
Через несколько минут они пили чай, без аппетита ели черствые лепешки.
— Ты слышал что-нибудь об Оразе? — спросил Аскарали.
— Главарь банды. Он вместе с Махмудбеком сидит в тюрьме.
— А банда?
— Банда ждет его, прячется…
— Большая?
— Страшная… — ответил Шамсутдин.
Он допил чай, поставил пиалу и вопросительно посмотрел на Аскарали.
— Что-нибудь случилось с Махмудбеком?
— С ним все в порядке… — Аскарали невольно улыбнулся. — Махмудбек — удивительный человек. И с ним все хорошо.
— Кто-нибудь ночью был?
— Был… И я узнал, что с Махмудбеком все хорошо.
Шамсутдин безжалостно гнал коня через пустыню. Здесь было тихо и прохладно. Таяли неспешно звезды и лениво сползали за барханы, за щетинистые зигзаги саксаульных кустов.
Шамсутдин помогал коню выбрать хорошую дорогу, направлял на мелкие кустарники, от которых тянулись, скрепляя песок, длинные корни. К полудню, когда солнце уже повисло над головой, когда заметался горячий ветер, Шамсутдин добрался до маленького поселка. В первой же кибитке он спросил о своем друге туркмене Саидназаре.
— Здесь много туркмен, — сказал сонный старик. — Но такого нет.
Шамсутдин обошел несколько кибиток, тесных, грязноватых, в которых люди, казалось, остановились только на час-два. Сейчас они отдохнули и снова двинутся в дорогу. Хозяин одного, более основательного дома, в комнате которого была и посуда, и старый ковер, привлек внимание Шамсутдина. В доме стоял сладковатый запах анаши.
Поговорив о своем друге Саидназаре, которого, к сожалению, и этот человек не знал, Шамсутдин попросился остаться на ночь.
— Оставайся! — щедро разрешил туркмен. — И вообще оставайся с нами.
Поздно вечером хозяин, не смущаясь присутствием чужого человека, снова разжег чилим, ловко размял в ладони комочек анаши, смешал его с крошками табака.
— Скучно здесь. Тихо… — сказал Шамсутдин.
— Тихо? — хмыкнул туркмен.
Он был краснолицый, здоровый. Но пальцы уже дрожали, как туркмен ни старался это скрыть, крепко сжимая трубку чилима.
— Хочешь? — предложил хозяин.
— Можно…
Хозяин полой халата вытер мундштук и повернул чилим к гостю.
— Говоришь, тихо? А мы на пустыню похожи. Видел ее спокойную? Поднимется ветер, все перевернет… Так говорит наш вождь.
Он приблизил красное лицо к Шамсутдину и зло, хрипло зашептал:
— Мы тоже все перевернем. Наш сотник в пятницу едет к Ишану Халифе. И мы пойдем на Советы. У тебя где дом?
— В долине Сурхана.
— Пойдем… Будешь дома… Оставайся у нас.
Кружилась голова. Надо было переждать ночь. Дать возможность отдохнуть коню. Лишь бы не подвел конь. Лишь бы он не подвел…
Премьер-министр принял советского посла по его просьбе. Посол доложил о готовящейся вылазке банд Ишана Халифы на территорию Советского Союза.
— Мы дали приют мусульманам, — вздохнул премьер-министр. — Но действия некоторых из них враждебны не толь ко по отношению к нашей стране, но и к нашему народу.
— Вы правы… Один из них — Ишан Халифа.
— К сожалению, в отношении этой святой особы мало доказательств.
— Завтра, — продолжал посол, — Ишан Халифа собирает своих сотников. Вероятно, там будет присутствовать немецкий разведчик Расмус.
— За ним установлено наблюдение…
— Он встречается с Ишаном Халифой на квартире. Вот их последняя встреча.
Посол раскрыл папку и положил перед премьер-министром фотографию.
— Во избежание конфликта на границе, — сказал посол, — мы просим вас принять соответствующие меры.
— Разумеется, господин посол… — пообещал премьер-министр. — Мы не допустим, чтобы еще один авантюрист поколебал дружеские отношения между нашими странами.
Из рукописи Махмудбека Садыкова
Многие годы в странах Востока действовали разведки некоторых капиталистических государств. Особенно старалась гитлеровская разведка.
Я встречал немецких агрономов, врачей, ветеринаров, строителей, великолепно знавших страну, в которой приходилось им работать. Эти «специалисты» не только создавали незримый фронт борьбы против нас. Они подрывали основы жизни, строй государства, где жили. Готовились перевороты, осуществлялись террористические акты…
Известно, например, в какой крупный плацдарм для нападения на Советский Союз гитлеровцы превращали Иран. В поселках и городах, расположенных вдоль советской границы, создавались склады оружия и боеприпасов. Под видом туристов приехало много немецких офицеров.
С тайными службами мне довелось познакомиться сразу же, как я прибыл за рубеж.
Турецкий консул Эсондол торжественно вручил мне и муфтию Садретдинхану паспорта своей страны.
Позже нами заинтересовались японские дипломаты и разведчики. Они щедро платили за подготовку агентов, шпионов, диверсантов, которых мы отбирали из среды туркестанской эмиграции.
Я делал все возможное, чтобы отыскать злейших врагов Родины и передать их в руки советского правосудия.
Но в первую очередь надо было убрать с арены политической борьбы руководителей эмиграции.
Мы разработали и выполнили операцию по провалу муфтия Садретдинхана. Правительство страны, где он нашел приют, выслало этого фанатика, опасного врага, в маленький городок.
Мы добивались, чтобы основная масса эмиграции, обманутых людей, узнала настоящие планы своих руководителей — баев, недобитых курбаши, представителей реакционного духовенства.
Когда гитлеровские разведчики начали готовить десантные группы для высадки в районы Советской Средней Азии, когда гитлеровские дипломаты начали формировать очередное правительство из главарей туркестанской эмиграции, я пошел на крайность: сообщил местным властям о подготовке переворота. В результате вместе с «членами будущего правительства» был арестован.
