— Лейтенант, докладывает дежурный. К вам звонит по телефону некий Хосе-Рамон Молина. Переключить на ваш номер?
— Да, благодарю вас.
Следователь сел на край стола и забарабанил пальцами по дереву. В трубке послышался обеспокоенный голос:
— Лейтенант Сарриа?
— Да, слушаю вас.
— С вами говорит Хосе-Рамон Молина, сын…
— Да-да, знаю. Продолжайте.
— Я позвонил, потому что случилось нечто странное, и я не уверен, что мне не грозят осложнения…
— Простите, — прервал его лейтенант, — не можете ли вы говорить громче? Очень плохо слышно.
— Да-да. Дело в том, что у нас телефон работает с перебоями. Если вдруг у нас прервется связь, сделайте одолжение и позвоните к нам сюда.
— Хорошо, но все же говорите погромче. Итак, что вы мне говорили?
— Произошло такое, о чем вам следует знать. Мой брат час назад прибыл с увольнительной. Он был в дурном настроении и…
Связь прервалась.
— Карамба, ну и дела, — Сарриа открыл ящик письменного стола и достал оттуда свою записную книжку. Нашел номер телефона, который записал еще в первый визит к Консуэло Родригес, набрал его на диске. Первый звонок не дозвучал еще до конца, как снова, словно сквозь пелену дождя, услышал голос:
— Ну вот, связь прервалась. Буду говорить кратко. Мой брат явился разозленный чем-то и попросил у меня ключи от машины. Я обратил внимание, что он вроде не в своей тарелке, и посоветовал ему остаться дома, чтобы, не дай бог, не натворить чего-то на свою голову. Но он ответил мне, что, мол, никому не позволит прятаться за его спиной и что этот… «негодяй» от него не уйдет. Он забрал у меня ключи.
«Дело осложняется», — подумал лейтенант, а вслух спросил:
— Он никого не называл? Или хотя бы место, куда поехал?
— Да, он назвал имя какого-то человека. Кажется… Эрнесто или что-то в этом роде.
— Попытайтесь вспомнить. Вы уверены, что он назвал Эрнесто?
— Нет… не уверен, точнее, вспомнить не могу. Он только вскользь обронил это имя, сквозь зубы. И притом с ненавистью.
— Так, говорите, он уехал на машине?
— Да.
— Хорошо. Вы правильно сделали, что позвонили, хотя, по правде говоря, ничего этого не произошло бы, если бы вы раньше сообщили нам, что вашего брата на днях специально отпускали из колонии.
— У него была увольнительная? Когда?
— Два вечера тому назад.
— Но ведь домой он не приходил. Если бы я знал, то непременно сказал бы, лейтенант.
— Ладно, в таком случае очень вам благодарен.
— Лейтенант, мой брат замешан в чем-то… серьезном?
— Похоже, что да. Мне очень жаль.
— Бедная мама, я в первую очередь жалею ее. Что ж, до свидания.
Сарриа повесил трубку и спросил у Эрнандеса:
— Ты слышал?
— Да! А чего не слышал, мог домыслить, — ответил тот. — Какое имя он вам назвал?
— Что-то наподобие Эрнесто.
— Эрнесто… Эрнесто… — начал повторять младший лейтенант, и тут Сарриа вскочил, одним прыжком оказался у шкафа, вытащил пачку фотографий, взял из них одну, показал реставратору:
— Посмотрите сюда. Это он?
Худосочный мастер широко открыл глаза, проглотил слюну и, запинаясь, вымолвил:
— Д-да! Да-да! Этот, этот. Он с-самый и есть. Это он.
На первом плане рвался с цепи красивый далматский дог, а чуть дальше стоял, сдерживая собаку, Нестор Гомес, зять ночного сторожа.
— Нестор? — недоверчиво воскликнул Эрнандес. — Но ведь я сам проверял. Этого не может быть.
Эрнандес подошел к своему столу, достал лист бумаги из папки и показал его лейтенанту.
— Вот здесь данные о том, что он делал в тот вечер.
В 23.05 ушел с работы — это небольшие механические мастерские на Ведадо, где у него тогда была вечерняя смена.
В 23.09 сел в автобус десятого маршрута, который должен был довезти его до улицы Ф, а там ему предстояло пересесть на семьдесят четвертый автобус — до самого дома.
Насчет десятого мы получили подтверждение от водителя, с которым он как раз обсуждал чемпионат мира по футболу. Затем его видел охранник КЗР, когда Нестор шел к своему дому в обычное для себя время, то есть чуть позже половины первого; это нормальный срок, если учесть, что живет он в Лоутоне и должен ехать двумя автобусами: десятым и семьдесят четвертым.
— Зато «Опель-58» может оказаться весьма быстроходной машиной, — заметил Сарриа.
— Что?
— А то, что мы должны немедля отправиться к дому Нестора, а потом уже все проверить. Мне не очень-то по нравились эти слова, что он «никому не позволит спрятаться за его спиной», — сказал лейтенант, выходя из кабинета в сопровождении Эрнандеса.
Спустившись на первый этаж, Сарриа проинструктировал одного из сотрудников, чтобы тот занялся оставшимся в кабинете реставратором и передал распоряжение всем постам полиции о задержании Альберто Молины и «Опеля-58».
СЛИШКОМ ПОЗДНО!
Лейтенант остановил свою машину позади патрульной, и оба следователя направились к прикрытому простыней телу, распростертому посреди улицы. Несколько струек крови, вытекая из-под белой ткани, образовывали красные лужицы на асфальте. Сарриа приподнял простыню.
Под ней лежал мертвый Нестор.
— Имеются свидетели, — сообщил патрульный. — Все в один голос утверждают, что это был «Опель-58» и что для несчастного случая все произошло довольно странно. Похоже на то, что водитель «опеля» совершил наезд умышленно.
— Когда это случилось?
— Минут двадцать назад.
— Далеко не уйдет. Его машину приказано задержать.
— Приходила для опознания его жена. — Патрульный указал на погибшего. — И ее хватил удар. Пришлось от править в больницу.
— Она успела что-нибудь сообщить?
— Рассказала, что муж вышел позвонить по телефону, что вообще последние два дня он был сам не свой, по-видимому, из-за смерти ее отца, и что очень много говорил по телефону.
Лейтенант сел за руль «шевроле».
— Хорошие новости, — сказал Эрнандес. — Из центра управления патрулями сообщили, что автомобиль уже обнаружен. Он находится на стоянке вблизи автобусного вокзала. Я уже распорядился, чтобы прочесали здание и проверили последние автобусы, вышедшие оттуда в рейс.
УБИЙЦА ОЖИДАЕТ НАС!
Когда Сарриа и Эрнандес вошли в кабинет, их уже поджидал Сабади.
— У меня два интересных сообщения. Эксперт по взрывчатым веществам определил, что данный тип динамита в настоящее время у нас не применяется. Вообще эта марка давно уже не поступает в страну… а сам динамитный патрон был покрыт лаком.
