Ифа оплела пальцами прутья, приблизила лицо.
— Природа твоего отклонения такова: в тебе есть Мана. Но мы не рождаемся ведьмами, мы становимся ими. Темное искусство входит в наши тела во время Вспышки, и это не то, от чего можно отречься. У тебя не было Вспышки, но ты используешь предметы силы. Как? Представь, что единица Маны — это натянутая струна. Когда все струны рвутся, мы падаем. Думаю, мне не стоит рассказывать, что такое Падение?
Летиции стало так горько, что она едва не заплакала. Никто не объяснял ей этого. Никто не говорил с ней по душам. Они просто забрали ее имя и выдали ей алый плащ. Ифа тоже принадлежала к Гильдии, как Алия-Аллор или Лайя-Элейна, но, в отличие от Вираго, охотно делилась информацией.
— После Падения наши тела теряют человеческий облик, — продолжила Ифа, — всецело или какую-то его часть. Наша личность… подвергается разложению. Мы изменяемся, и зачастую эти изменения имеют разрушительные свойства. Это не есть хорошо. Это зло.
— Я понимаю, — выдохнула Летиция.
— В нормальном, привычном состоянии Мана-струны неподвижны. Со временем они истончаются и начинают поскрипывать, как плохо смазанные дверные петли. Не в буквальном смысле, конечно. Чем больше колдуешь, тем быстрее они изнашиваются. Поэтому иногда ведьмам нужно отдыхать, впадать в спячку, заново искать нужное звучание.
— У меня голова идет кругом, — призналась девушка.
Бастьен вернулся из лесного сумрака и присоединился к играющим. Похоже, он не был знаком с правилами, и молодой экзалтор принялся ему что-то рьяно объяснять. На шептавшихся женщин они не обращали внимания, и Летиция поняла, что Ифа обладает неограниченными полномочиями по отношению к своей пленнице. Сердце девушки мучительно сжалось. Может, Ифа ее отпустит?
— Но ты — другое дело. При контакте с чем-то инородным твои Мана-струны резонируют, и благодаря этому ты обретаешь новую способность. Летиция, фактически ты не ведьма. Почему ты не стала волчицей? Почему тебя облекает спектра? Ответ один: ты аномалия.
— Я порезалась спектральным кинжалом, — вспомнила Летиция. — Тогда, в Башне, после того как проснулась. Но кто ты? Откуда ты все знаешь? Я ни за что не поверю, что ты одна из рядовых ведьм.
Ифа выпрямилась, по губам скользнула тень улыбки.
— Может быть, я не та, за кого себя выдаю.
Летиция немного поколебалась.
— Отпусти меня.
— Ты ни о чем не забыла? — вскинула брови Ифа. — Тебя преследует Охотник, а я забочусь о твоей сохранности. В клети тебе будет лучше, чем где-либо еще.
Она собиралась отойти, но девушка остановила ее:
— Скажи мне еще кое-что. — Летиция долго собиралась с мыслями, но ей позарез надо было это узнать. Ифа терпеливо ждала. — Ланн действительно послал за мной? Как будто я… — Она не договорила.
— Какой ответ ты хочешь услышать?
Летиция вздохнула. Она тосковала по Ланну, ей до безумия хотелось его увидеть, но мысль о том, что ее доставят к любимому силой, вызывала у нее одно негодование. В конце концов, она не его собственность. И Касс… что с ним будет теперь? Она должна как можно быстрее найти зеркало и связаться с Тотом и Эри.
Свет дня померк, на землю опустились сумерки, а Марис все не возвращался. Летиция сидела в клетке, обхватив колени, и предавалась горестным размышлениям. Бастьен спал, свернувшись калачиком на траве, второй молодой экзалтор клевал носом, опираясь спиной на дерево, и только старик глядел в оба, стоя посреди дороги уже битый час.
— Куда он, хаос его подери, запропастился? — в сердцах воскликнул старик и рывком обернулся к товарищам. — Эй, Клем! Хватит дрыхнуть, седлай лошадь и найди Мариса!
Мальчик встрепенулся, приподнялся на локте и принялся тереть сонные глаза. Голос Гэба разбудил его. Тот, кого назвали Клемом, смачно зевнул, не удосужившись прикрыть рот.
— Может, он решил немного отдохнуть. Развлечься с девицей.
— Что-о? — От возмущения глаза старика чуть не вылезли из орбит. — Поднимайся, жеребец стоялый, и делай, как я говорю!
— Сам ты жеребец, — обиделся Клем. — Я уже недели две никого не грохал, и я его понимаю.
Бастьен тоже зевнул и прокомментировал:
— У тебя одно на уме.
— Никто никуда не поедет, — сказала Ифа.
Все посмотрели в ее сторону. Гэб развел руками, сдавая позиции.
— Можно мне размять ноги? — спросила Летиция.
Ифа отозвалась мгновенно:
— Откройте клетку. — Когда с замком было покончено, ведьма дала следующее распоряжение: — Клем, не спускай с нее глаз.
Летиция с экзалтором отошли на приличное расстояние от дороги, когда он поинтересовался, не нужно ли ей сходить по нужде. У него на плече висело ружье.
— Если попытаешься сбежать…
— Хорошо. Не буду.
Она заглянула ему в глаза, надеясь увидеть в них сострадание. Затем положила ладонь ему на грудь. Клем покачал головой и спросил со всей серьезностью, без улыбки:
— Почему ты решила, что я на твоей стороне?
Летиция поняла, что хитрый план раскрыт. Все потому, что Клем некрасивый, мрачно подумала она. Мариса было бы легче окрутить. Этот ни за что не поверит, что я на него запала.
— Не знаю, — сказала она.
— Точнехонько мои мысли. Слушай, сестричка, мне в Гильдии оторвут башку, если я выкину что-нибудь эдакое. Так что наплюй, и давай останемся друзьями.
Ей ничего не оставалось, как согласиться.
Марис появился спустя два часа. За его лошадью медленно тащилась трошка с маленькой повозкой, в которой сидел бородатый мужчина, обнимая кожаную сумку. Тележка издавала такой невероятный грохот, что процессию было слышно на милю вокруг. Едва они остановились, как бородач зажег лампу и поспешил к треснутому колесу со своими инструментами. Трошка недовольно замычала, но потом ей приглянулся темный кустик у дороги, и скотинка принялась сосредоточенно жевать.
Марис спешился. Все, кроме Летиции, подошли к нему.
— Что? — осведомился он. — Чего вы так все на меня уставились?
— Ряха больно радостная, — процедил Клем.
Никто не сомневался, что Марис хорошо провел время.
Глава 23
(Ланн)
Твари окружили их плотным полукругом, который медленно сужался. Лиандри, с минуту провисев мешком на Ланновом плече, окончательно пришла в сознание и теперь пряталась за спиной своего избавителя. Ее лицо было залито слезами и покрыто обледеневшей кровью. Она пыталась бежать самостоятельно, но запуталась в складках просторного белого одеяния и едва не упала. Ланн перехватил ее у самой земли, почти автоматически. Снежная Ведьма стояла за ульцескором, вцепившись ему в руку, а за ней была мерцающая стена. Хоть в чем-то ведьма не соврала: Грань не хотела их отпускать. Ланн ожидал, что она распахнется, как дверь гостеприимного дома, проглотит их и выплюнет в привычный мир, но этого не произошло. Стена была гладкой, холодной и слегка вибрировала. Ульцескор оглянулся на Лиандри, за такое короткое время растерявшей всю свою богоподобность, и несколько мгновений упивался злорадством: она понесла наказание за то, что натворила. Потом он снова воззвал к ней:
— Мы должны выбраться. Иначе умрем. Не только я, но и ты тоже.
Она молчала. Одно из чудищ сделало резкое движение, пытаясь задеть Ланна когтями, и тот отсек ему руку выше локтя. В воду закапала кровь. Рефиайт какое-то время тупо смотрел на отрезанную конечность, плававшую на поверхности, затем поднял ее и приставил обратно. Кость срослась моментально, с тихим треском, неслышно соединилась живая ткань. Лиандри снова заплакала.
— Проклятье! Ты же Вираго. Очнись и помоги мне! — Ланну надоело ее увещевать, его голос сочился раздражением. Он мог прорваться сквозь толпу, утаскивая ведьму за собой, мог найти временное укрытие до наступления рассвета, когда монстры, скорее всего, снова станут похожими на людей. Это если им повезет, если взойдет солнце; а если фортуна отвернется от них, они встретятся с куда большей группой, и Ланн уже не сможет с ними совладать. Его клинок вырвут вместе с кистью, лопнут капсулы с жидким серебром, не причинив монстрам ни малейшего вреда, а беглецам останется лишь одно: молить о скорой смерти. — Лири!
