Одного посади, другого засунь в сырую камеру, так завтра работать будет не с кем. Или от разрыва сердца все одноразово гикнутся, наблюдая за бездушным отношениям к кадрам, или сбегут в жаркие страны, тратить наворованное. А трудиться на благо родины, с кем? С Интерполом? Вот то-то же.
То-то! Так-то, вот-то. Когда глаза у экс-начальника сфокусировались в пучок и стали смотреть в одном направлении… Когда голова перестала трястись как цыганский бубен, ему дали почитать протокол планового отчетно-выборного собрания.
В бумаге, черным по-белому было написано, что он Шолошонко, со всеми его почетными званиями и регалиями, единогласно — был избран председателем Независимой центрально-азиатской ассоциации химиков-гудронщиков. С неплохой зарплатой, большой персональной машиной и даже возможностью, по-прежнему бесплатно, пользоваться услугами Центральной клинической больницы.
Тот прочитал и на глазах окружавших его людей ожил.
Медицина дала команду ослабить узлы смирительной рубашки. У всех присутствующих от сердца чуть отлегло. Немного отпустило.
Однако успокаивающие уколы, все-таки продолжали делать. Мало ли что?
* * *
Когда сердечные ритмы приблизились к норме, а глазные зрачки стали реагировать на яркий свет, бывшему зампремьера в последний раз включили персональный телевизор. Он специально попросил.
Должна была выступать его любимая женская группа «Слащавые». Он сам когда-то приложил руку к ее созданию.
В закрытом от простых министров доме отдыха, девчата из номенклатурной самодеятельности, удовлетворили его на все сто десять правительственных процентов. Именно тогда, утомленный их зажигательным темпераментом и неутомимыми фантазиями он им сказал: «Чего просто так заголяться? Вам путанки надо идти в телевизоре выступать. Нам всем, уже давно надоело на этих старых бля…ей смотреть. А на вас, на молодых, одно загляденье. Пусть и другие любуются. Мне вашего сисястого добра, для моего народа не жалко».
Чуток, конечно грубовато. Но у нас таких простых и открытых народу начальников, больше любят, чем тех, кто к месту и не к месту произносит «отнюдь» и «диверсификация»… Как плевок в душу, ей-богу…
Однако, вместо концерта с зажигательными мелодиями и крутящимися в разные стороны грудастыми сексушками, телевизор передавал траурную рамку и грустную мелодию.
Мрачный голос за кадром, сообщал трагическое известие.
«…В неминуемой автокатастрофе, скоропостижно погиб зам. председателя Национального банка…» Основной упор в сообщении делался на то, что погиб думающий товарищ, многознающий и компетентный специалист.
Предупреждали его дурака компетентного, попридержи язык, да думай меньше. Нет, не послушался, проигнорировал. Умнее всех хотел быть. Результат закономерен. Ну что ж, не он первый, не он последний… Теперь на его примере, будут учить других многознающих и компетентных…
Траурное сообщение неоднократно прерывалось коммерческой рекламой с рвущими душу словами: «В нашем крематории «Анютины глазки» получается самый качественный пепел. Обряд кремации, сопровождается исполнением популярных песен рок-группы аналогичного наполнения».
Нет, други мои разлюбезные, сейчас я должен прямо заявить, что одно дело, в одиночку скакать подкованной блохой по опасным прериям и совсем другое, когда тебя держит за руку, маленькое синеглазое чудо Ксюша, а рядом, смешно наморщив носик, чутко спит второе, совершенно не приспособленное к жизни произведение матери-природы.
Раньше, для меня, уходить от погони, стрелять в ответ из рогатки и плевать из-за угла врагу на спину, было сплошным удовольствием. Теперь же я должен покончить с прошлой жизнью и заботиться, и беречь двух девчонок. Наступил-таки, этот неприятный для каждого адреналинщика момент, когда увлекательная игра превращается в нудную, постылую тягомотину.
Такие мысли приходят ко мне во время движения по оживленной трассе Санкт-Петербург — Москва.
Едем мы не без комфорта. Там где мы встретились с Аллой, т. е. на заправке, обзавелись личным водителем. Судя по его блудливым, вороватым глазам, этот паренек, с простым шоферским именем Жорка, был малый не промах и в совершенствии овладел всеми преимуществами, которые можно получить, крутя баранку. Из-за отсутствия времени, пришлось, без проверки документов и штампа о прописке, нанимать его за сто долларов в сутки (бензин за мой счет) прямо на АЗС.
Шофер постоянно что-то оживленно бубнит себе под нос. Слов не разобрать, но это и не требуется. Главное, чтобы он не заснул во время скоростного движения. Зато меня от этого монотонного зуда клонит в сон.
В салоне хоть и грязно, но тепло. Машину мерно покачивает, шины шуршат… Я посмотрел назад. Обе красавицы, уютно устроились на заднем сидении, обнявшись и укрывшись своими куртками, постоянно спят.
Мне спать нельзя, я должен развлекать водилу, чтобы он не клюнул носом и не заснул. Рассказываю ему про футбол, про выплавку алюминия с уборкой льна-долгунца, старые анекдоты. Хорошо, что Жорка не связан с авиацией. Как-то в свое время мне уже удалось пройти урок экстрима с названием: «Перелет через грозовой фронт, с пьяным летчиком». До сих пор поражаюсь, как мы тогда не разбились?
* * *
Я смотрел на спящих и думал, что пора ускорить развязку событий, чтобы прекратить эту бессмысленную гонку полную опасностей. После этого водила подозрительно замолкал, я толкал его в бок и спрашивал в очередной раз: «Значит, говоришь, выпили вы тогда по литру и пошли на танцы драться с пушкинскими? А дальше то, что было?»
Опять начинался гундеж о нетрезвых подвигах героя-шофера в штатской жизни.
Почему штатской?
Наколка у него была интересная на руке, чуть выше запястья. Такой обычно себя украшают спезназовцы войск стратегического назначения. На ней указывается группа крови, код воинской специальности и кое-что еще.
Клюя носом и борясь с желанием уснуть, я в который раз ловил себя на мысли, что о своих похождениях Жорка рассказывает, как будто повторяет наизусть выученный урок. Ни тебе нормального мужского вранья, ни тебе обычных проговорок и интересных дополнительных деталей. Даже Маринка-буфетчица, с его слов «лярва и прорва» и та у него одним цветом мазана, почему-то отдающим фиалками и конской мочой… Видать, легенду для паренька сочинял «поэт-не разгаданный гений», не сумевший воплотить свой дар в сборнике эпохалок и литературных гонораров.
Но это шутка. Вероятность того, что его мне подставили, была крайне мала. Но сбрасывать со счетов, такой скучный, сюжетный поворот этой истории, было крайне легкомысленно и неразумно.
