— Не стоит перекладывать на меня такую тяжкую ношу, друг мой, — наконец отозвался Грохан, и усталость в его голосе была подобна могильной плите. — После того как Ровена огласила свой приговор, у меня ничего не осталось, кроме школы и учеников. Я вернул себе свое.
— Тайфель тоже уже считал школу своей, — фыркнул Ноэль. — А почему душу-то ему не вернули? Она же вам была не нужна?
Грохан упрямо сжал губы. Его рот превратился в узкую полоску.
— Потому что стоило мне сказать, что я поменял решение, и Тайфеля как подменили. Потому что я впервые увидел в его глазах Тьму. Потому что именно в тот момент понял, что в нем есть могучее начало, но оно темное. И решил, что его следует обезопасить. Поэтому я и оставил его душу себе в залог. Как оказалось, не зря.
Ноэль открыл было рот, чтобы возразить, но не произнес ни слова, поняв, что правда у каждого своя. Грохану принять тот факт, что он породил монстра, означало навеки сгинуть под грузом вины. Да и потом, кто теперь разберет, как бы оно было на самом деле. Вон сколько лет минуло с той поры и сколько дел наворочено. Как теперь разгребать?
— Я знаю, что ты думаешь, Ноэль, — не поворачиваясь, продолжил Грохан. — Но я не могу изменить прошлое. Но могу повлиять на будущее. Точнее, помочь тебе изменить его. И сделаю все, что в моих силах, чтобы уничтожить монстра, которого породила черная ведьма.
Лес за их спинами отмер и наконец выдохнул. А Ноэль подумал о своем.
— Всегда хотел найти родителей, — хмыкнул он горько. — И всегда представлял себе их как теплое, мягкое облако, которое способно укрыть от всех невзгод. И что? — он с тоской проследил взглядом за искрами от костра, улетающими в небо. — Моя мать собственноручно принесла меня в жертву, а мать Мориса сделала из него чудовище… Может, лучше мне было совсем не знать того, что я знаю.
— Лучше-хуже, но ты знаешь, — покачал головой Грохан. — Вопрос в том, как ты распорядишься своими знаниями. Морис создал целую армию неубиваемых солдат. С такой поддержкой он сильнее и могущественнее любого мага на земле. В тебе тоже великая сила, Ноэль. И поддержка тех, кто готов пойти за тобой: Сигварда, Ладвига, Йохана, Фернандо. И моя, естественно. Мы на многое способны и готовы сразиться с тобой против любой армии. Но выбор за тобой.
— Разве у меня есть выбор? — удивился Ноэль. — Я что, один это слышу?
— Слышишь что? — нахмурился Грохан.
Ноэль застыл и поднял вверх палец, призывая его обратиться в слух. Лес ожил как по команде. По верхушкам деревьев прошелся едва слышный шепот. Он рос, становился громче и набирал силу. И вот уже десятки, сотни голосов, торопясь и перебивая друг друга, спешили рассказать свои истории, назвать свои имена и воззвать о помощи. Грохан прислушался.
— Видимо, ты слышишь души магов, так и не обретших вечный покой. Они задержались здесь, в Красном лесу.
— Разве вы не слышите, как громко они кричат? — не поверил Ноэль, бледнея. Лес словно обступал его со всех сторон, а крики становились все отчаяннее.
— Я слышу едва различимый шепот, — ответил Грохан. — Словно ветер треплет верхушки кленов. Но судя по всему, ты слышишь гораздо больше меня.
— Я слышу их всех, — выкрикнул Ноэль. Ему казалось, что он перекрикивает рев толпы, хотя на деле они с Гроханом сидели почти в абсолютной тишине. — Каждого по отдельности и всех вместе. Они хотят, чтобы я им помог. Они сами привели меня сюда!
Ноэль вдруг замер, а потом вскочил на ноги.
— Я должен их освободить. Тогда у нас будет целое войско магов, способных сразиться на нашей стороне.
— Но как? — нахмурился Грохан.
— Пока не знаю, — поник юный маг, и голоса притихли. — Но я это сделаю. Обязательно сделаю!
========== Глава Тридцатая, в которой горит Красный лес, а гуны никому не верят ==========
Ноэль проснулся так резко, словно из сна его выдернула чья-то властная рука. Раз! — и он лежит на примятой траве, широко распахнув глаза и слушая грохот собственного сердца. Ноэль похлопал ресницами и принял вертикальное положение. Вокруг него, у потухшего костра, спали его друзья: Ладвиг и Йохан лежали на боку, повторяя позу друг друга, вроде большой и маленькой ложки; Сигвард мирно посапывал полусидя, привалившись спиной к вековому клену; Грохан даже во сне прижимал ладонь к горловине мантии, по старой привычке нащупывая на шее кулон с душой Тайфеля, которого больше не было; а рука Фернандо покоилась на бедре Ноэля, и во сне паж боялся его отпускать. Все было тихо. Край неба светлел в преддверии рассвета, и ни одно из защитных заклинаний не было нарушено. Тишь и благодать. Но Ноэль бьющимся птицей сердцем чувствовал — они в эпицентре бури и отсчет времени пошел на минуты.
Он аккуратно сместился вбок, стараясь не потревожить Фернандо. Туда, куда его влекло, ему пристало идти одному. Там не жаловали чужих, и тем паче живых чужих. Туда следовало ступать тихо и вежливо. Кисть Фернандо соскользнула в траву, а брови нахмурились. Ноэль замер и быстро сотворил успокаивающее заклинание. Лицо пажа разгладилось, губы дрогнули в улыбке. Ноэль невольно улыбнулся в ответ, хотя сердце холодила тревога. При взгляде на мирно спящего Фернандо хотелось верить, что великой битвы этим днем не случится. Битвы, в которой сгинуть проще простого любому самому могущественному магу.
Он шел туда, где ночь еще лежала густыми тенями. Лес расступался перед ним, указывая верное направление. Голоса в его голове затихли. Не исчезли навсегда, а успокоились на время, поняв, что он уже близко. Затаились в ожидании. Не прошло и пяти минут, как Ноэль вышел на поляну, которую занимало замершее темное зеркало небольшого озера. Рука Ноэля сама взметнулась почесать за ухом, потому что место было знакомое. Деревья за его спиной тем временем сомкнулись, отрезая его от остального мира.
— Я здесь был раньше, — прошептал Ноэль, невольно оглядываясь, будто вместе со знакомым местом он мог встретить тут и того, кто его сюда привел в первый раз. К его огромному удивлению, поодаль и правда замерла невысокая, чуть сгорбленная фигура. Только на этот раз вокруг не толпилось разномастное зверье, да и добродушной глуповатой улыбки как не бывало. Ноэль порылся в памяти в поисках брошенного вскользь имени.
— Янис! Лесной дух! — всплыло в памяти наконец.
— Янис? — качнулась бесплотная фигура и повторила эхом: — Янис, да.
— Я пришел за душами, которым нужна помощь. Помнишь меня? — подсказал Ноэль. Через Яниса прошлось сквознячком. Прошелестело по верхушкам кленов недоверием.
— Тебя помню, — отозвался Янис. — И того, кого ты с собой привел, помню, да только знать не хочу.
Ноэль обернулся, не понимая, о ком дух говорит.
— Не за себя смотри, а в себя, — усмехнулся Янис. — Двое вас теперь.
Ноэль выпрямился в полный рост. Волосы сзади шевельнуло порывом ветра, и на плечо тихо приземлился черный дрозд. Яниса качнуло назад. Его бесплотная фигура вдруг расслоилась, расступилась в стороны, стала немыми стражами у кромки темной воды.
— Гуны… — догадался Ноэль, холодея. Существа были древними, упрямыми, в контакт вступали плохо и обойти их не представлялось возможным. Зато уж если брались кого-то защищать, то лучшей охраны заблудшим душам было не сыскать. Но еще тревожнее внезапной стражи было то, что он услышал. Его сомнения, коих было не счесть, всколыхнулись в нем с новой силой. Птица, замершая на плече, вонзила когти в его плоть. Где-то в нем, замершая, но не побежденная спала сущность великого черного мага, и появившаяся птица лишь подтверждала это знание. Неудивительно, что гуны Тайфеля учуяли.
— Такой, какой есть, — усмехнулся Ноэль горько и бросил взгляд на восток, не представляя, сколько времени еще предстоит потерять, прежде чем ему удастся убедить гунов в том, в чем сам сомневался. Солнце, по его представлениям, уже должно было взойти высоко, вот только нарождающегося дня не увидел. Огонь рассвета занимался не на востоке, а на западе, и подпалил небо не в алое, а ярко-синее. Ноэль едва не застонал от отчаяния, поняв, что все это значит. Он обратился к гунам: — Видишь этот свет?
