на боковой улочке. Он повернулся к Джамельшу:
– Сходи приведи…
Клинок полоснул Тазара прямо по глазам. Он инстинктивно откинулся назад, но острие рассекло ему переносицу, так ударившись о кость, что перед глазами все поплыло. И все же Тазар не дожил бы до своих лет, не обладая мгновенной реакцией. Взмахнул зажатым в руке арбалетом, он ударил им Джамельша в плечо, отбросив его на шаг назад – достаточно для того, чтобы успеть приставить свой палаш к груди своего второго заместителя. Выражение лица Джамельша было страдальческим, хотя и не из-за того, что острие меча проткнуло ему кожу.
– У Щита мои дети… – проквакал Джамельш. – Они вручили мне язык моего младшего сына. Либо я соглашаюсь им помочь, либо они порежут моих сыновей и дочерей по частям, кусочек за кусочком!
Тазар изо всех сил пытался понять, но окончательный ответ пришел с мощным взрывом позади него. Взрывной волной его отбросило вперед. Упертый в грудь Джамельша клинок пронзил того насквозь, уткнувшись в каменную стену позади него.
Джамельш рухнул, увлекая за собой палаш. Рот его открывался и закрывался – наверное, в попытке попросить прощения, но лишь проливая кровь. Позади Тазара послышались крики. Он развернулся, выдергивая клинок из бездыханной груди своего заместителя.
В момент оглушительного взрыва фургон с золотом разлетелся вдребезги, разбрызгав по всей площади какое-то пылающее зеленое масло. Брызги эти прожигали ткань, кожу и даже кости. Тазар сразу узнал эту черную алхимию.
«Нафлан…»
Фигуры слепо разбегались во все стороны, сгорая как свечки прямо у него на глазах.
Тазар попятился, понимая, что ничего не может сделать. В фургоне никогда и не было никакого золота – лишь эта горючая смерть. Самого его спас навес шорной мастерской, под которым он в этот момент находился.
Тазар оглядел площадь. По чистой случайности удалось спастись и некоторым его товарищам, которые уже собирались в беспорядочные группы. На дальней стороне площади он заметил Алтею, свою заместительницу. Волосы у нее дымились, но она криками подзывала всех к себе, готовясь спасаться бегством.
Однако битва была еще не закончена.
Над площадью вдруг показался летучий корабль-быстроходник. Потом еще один. Их кормовые двери были откинуты. Из их трюмов и с палуб посыпались человеческие фигурки, за спинами у которых с хлопками распахивались перепончатые крылья. Гвардейцы, числом с полсотни, сквозь дым и крики заскользили вниз.
Тазар понял, что единственная надежда – бежать, а затем собрать оставшиеся силы. Схватив висящий у него на шее костяной свисток, он несколько раз резко дунул в него, подавая сигнал к отступлению. Этот пронзительный свист привлек внимание Алтеи. Она кивнула ему и взмахом руки увлекла собравшихся вокруг нее в лабиринт окружающих площадь улиц.
Тазар побежал в противоположном направлении.
* * *
Когда по городу разнесся звон второго утреннего колокола, Тазар спешил по какому-то темному переулку, в котором воняло дерьмом и застарелой мочой – и не только от крыс, которые разбегались с его пути. К счастью, он не так хорошо чувствовал запахи – из обеих ноздрей у него текла кровь вперемешку с соплями.
Тазар прижимал к переносице тряпку, пытаясь остановить поток крови от удара Джамельша. И все же по-прежнему ощущал на губах ее вкус – железистую горечь, напоминающую о недавнем предательстве.
Той же тряпкой он уже стер белую краску, пролегшую полосой по глазам от виска до виска, и переоделся в украденный балахон биор-га с вуалью, чтобы еще больше скрыть свои черты. Пока Тазар продвигался по Кисалимри, по улицам уже рыскали охотники – некоторые в доспехах, другие более скрытно. Даже переодетому, ему пришлось убить троих, чтобы добраться до этого переулка.
Наконец он бросился к ничем не помеченной двери и постучал в нее условным стуком.
В занозистом дереве открылась дырка от сучка, за которой появился чей-то глаз. Тазар сорвал с себя шапочку с вуалью, открыв лицо, после чего услышал скрежет поднимаемого засова. Дверь распахнулась ровно настолько, чтобы он смог быстро протиснуться внутрь. Хмуро посмотрев на него, дородная матрона в заляпанном фартуке и с растрепанными седыми волосами повела его по совершенно темному коридору, в конце которого мерцал огонь.
До Тазара доносились тихие голоса, пока кто-то не шикнул на остальных, заставляя всех замолчать.
Пройдя до конца коридора, он обнаружил дюжину фигур, столпившихся в маленькой комнатке. Несколько человек грели руки у небольшого очага с краснеющими в нем углями. Все были в синяках, в крови и явно раздосадованы. У одного было ужасно обожжено лицо, наполовину скрытое повязкой. Самая высокая из фигур протолкалась сквозь толпу и быстро направилась к нему.
– Алтея… – выдохнул Тазар.
Его первая заместительница обняла его.
– Слава всем богам, – прошептала она ему на ухо, прежде чем отстраниться, держа его на расстоянии вытянутой руки и приглядываясь к тому, что осталось от его носа. – Тебе понадобится целитель.
– С этим можно подождать. Даже это убежище может недолго оставаться безопасным.
Алтея нахмурилась:
– Почему?
Тазар рассказал ей о нападении Джамельша и о том, как тот заманил их в засаду ложным обещанием золота.
– Неизвестно, рассказал ли Джамельш имперским и о наших тайных убежищах, – с тревогой в голосе закончил он, оглядывая комнату.
– У нас их десятки, – отозвалась Алтея. – Нам просто повезло, что мы оба оказались именно в этом.
Тазар слегка улыбнулся ей, ощутив резкую боль в носу.
– Не такое уж это и везение. Просто самое близкое место.
– Верно, но если ты прав насчет того, что Джамельш выдал наши секреты, то гвардейцы первым делом заявились бы именно сюда. Поскольку их так и не видно, то можно не переживать.
Он похлопал Алтею по плечу, в очередной раз оценив ее практичный ум. Но она тут же добавила, пожав плечами:
– Если только они не ждут, пока не соберется еще больше наших, прежде чем напасть.
Тазар застонал. Иногда его правая рука бывала чересчур уж умна.
Лихорадочный стук, эхом донесшийся от двери в переулок, заставил их умолкнуть. Набитый код был правильным.
«Но что, если Джамельш выдал и его?»
Тазар услышал, как открылась дверь, а затем приглушенные голоса. Из коридора донеслись торопливые шаги. Он выхватил свой палаш, вняв опасениям Алтеи, но, похоже, посетитель был один.
В комнату ворвался какой-то подросток, слишком юный даже для пушка на подбородке – вспотевший и раскрасневшийся. Поспешно обведя свой левый глаз большим и указательным пальцами в тайном приветствии Шайн’ра, он вгляделся в лица присутствующих в комнате.
– Тазар хи Маар? – спросил подросток.
Тот склонил голову к Алтее.
– Ты его знаешь? – прошептал он.
Она покачала головой.
Обожженный мужчина слегка приподнялся, припадая на ногу.
– Это сын Башаара. Из пятой четверки боевой группы Кулака.
Мальчишка кивнул головой, подтверждая эти слова, и ткнул себя в грудь.
– Иллиас, – сказал он, назвав свое имя.
Заметно успокоившись, Тазар подошел ближе.
– Чего тебе надо, Иллиас? Почему ты так ворвался сюда?
Подросток протянул ему запечатанную с концов трубку, с которой свисало несколько шнурков – сбруя почтовой вороны.
– Мне велели передать это Тазару хи Маару.
– Кто велел? – спросила Алтея.
Иллиас сглотнул:
– Я не знаю. Какой-то чужеземец. Он заплатил мне серебряную эйри за доставку. Сказал, что он друг Кулака. И что перехватил сообщение, отправленное почтовой вороной в «Попранную Розу». Сказал, что Тазару обязательно надо его прочесть.
Тот с подозрением протянул ладонь:
– Я Тазар.
Мальчишка с сомнением посмотрел на него.
– Он не лжет, – буркнул подростку обожженный мужчина.
Иллиас не решился подойти ближе – наверное, потому, что Тазар все еще держал в руке свой палаш. Однако все-таки протянул руку и бросил трубку тому в ладонь.
Но Алтея не позволила Тазару сразу прочитать послание.
– Иллиас, а как ты узнал, что нужно прийти именно сюда? Именно в это убежище?
Мальчишка пожал плечами:
– Чужеземец сказал мне, что Тазар будет здесь.
Алтея бросила взгляд на Тазара, нахмурив брови, а затем опять повернулась к мальчишке:
– Иллиас, а как выглядел этот человек?
– Как и большинство чужеземцев… С бледной кожей. Довольно пожилой, с красным носом, как у пьяницы. – Он откинул со лба упавшую на глаза черную прядь. – И с волосами
