что она в этот момент улыбается. – Когда ты выезжаешь?
– У меня маленькая задержка, но все складывается вроде неплохо…
– На сколько дней задержка?! – спросила Анна и чувствовалось, что она сразу расстроилась.
– Все зависит от тебя, – ответил Бурцев загадкой, улыбаясь от того, что жена, видимо, любит его и хочет скорее видеть дома.
– Как от меня?! – удивилась Анна.
– Пойди сейчас в наш автосервис и скажи обоим слесарям, чтобы срочно закрыли бокс и летели ко мне сюда на самолёте. Обязательно пусть возьмут с собой водительские удостоверения. Выдай им командировочные и на авиабилеты по тысяче рублей каждому. Поняла меня?
– Поняла, – ответила Анна, немного опять повеселев.
– Срочно пусть вылетают. Я жду их в тридцать втором номере гостиницы «Заречная».
– Поняла, любимый… – с улыбкой на этот раз ответила Анна.
– Как Лёшка?
– Все, слава богу, хорошо, – сказала Анна и поднесла трубку к сыну, чтобы тот что-нибудь пролепетал папе.
– Ладно, не мешай ему играть. Целую тебя крепко и всю… – сказал Бурцев.
– Я тоже тебя целую всего… – сказала Анна, а в трубке послышался звук от её поцелуя. Бурцев положил трубку. Тут же он пошёл к администратору оплатить разговор.
«Всё-таки я вхожу в заведомо опасное дело. Кто-то будет знать, что я покупаю краденые автомобили, а это всегда риск, потому что тебя могут предать в сложной ситуации, – подумал Бурцев. Но удивительно большие ожидаемые доходы от перепродажи похищенных автомобилей мутили его разум. – Как от машин отказаться, если мне нравятся почти все молодые женщины, а для женщин почти любой мужчина без денег – пустое место… Я чувствую, что никогда не смогу обходиться близостью только с женой, какой бы распрекрасной она ни являлась… Неужели это свойственно только мне? Не может быть! Наверное, все мужчины одинаковые, но не все так остро нуждаются в женском разнообразии, чтобы идти ради этого на преступление… Всё-таки мой первый незаслуженный срок убил у меня уважение к закону. Какой смысл соблюдать законы, если тебя могут незаслуженно упрятать на восемь лет? Несправедливое правосудие изменило моё сознание нормального человека основательно…» – продолжал рассуждать Бурцев, подходя к администратору за стойкой.
– Привет, Валера! – громко сказала улыбающаяся еврейка. «Как же её зовут? Почему я в первое знакомство её не спросил?» – подумал Бурцев, но спасительно наткнулся глазами на табличку с фамилией и именем администратора на стойке.
– Привет, Роза! Как муксун?!
– Это незабываемый вкус! Ты бы хоть побольше привозил этой рыбы, а то все время по чуть-чуть привозишь. Я распробовать не успеваю её хорошенько, а она тут же вдруг заканчивается.
– У нас она тоже в дефиците, хотя водится только в наших краях. Когда ты ещё раз придёшь ко мне в гости? – понизив голос, спросил Бурцев, неожиданно для Розы сменив тему.
– А у тебя есть ещё рыба? – спросила лукаво еврейка.
– Ещё немного осталось.
– Тогда приду. А во сколько лучше?
– Ты по суткам работаешь?
– Сутки через двое.
– А где ты ночью здесь спишь?
– С двенадцати ночи до шести утра гостиница закрывается, и мы с кассиром идём спать в любой свободный номер в гостинице.
– А если клиенты приезжают с вокзала или из аэропорта среди ночи с забронированными местами?
– Швейцар их запускает в вестибюль, и они все равно до шести утра вон на тех диванах меня и кассира ждут.
– Приходи ко мне за рыбой после двенадцати, когда гостиница закроется, – сказал Бурцев с напускным серьёзным видом.
– Я боюсь к тебе приходить ночью, – улыбнувшись сказала еврейка. – Ты вон какой великан. Затащишь меня в кровать – я и пикнуть не успею, – быстро выпалила Роза и залилась смехом.
– Зато с рыбой будешь, – ответил Бурцев, как когда-то говорил друг Адамов, сохраняя с трудом серьёзное лицо.
– За такое дело рыбы мало, – сказала еврейка, продолжая улыбаться. – Нужен приличный подарок на память.
– Есть подарок и не дешёвый, – сказал загадочно Бурцев, уцепившись за слова Розы. – А что бы ты сама хотела себе в подарок? – спросил Бурцев.
– Какой-нибудь золотой перстень с настоящими камушками…
– Даю тебе честное слово, что ты сегодня вечером получишь такой подарок.
– Тогда зайду обязательно, – чуть покраснев сказала тихо еврейка, не переставая улыбаться.
– Я сейчас по межгороду разговаривал с женой. Сколько с меня?
– Сейчас платить не нужно. Заплатишь, когда будешь уезжать, – сказала Роза.
– До вечера, звезда моя! – сказал Бурцев и пошёл в номер.
«Как без свободных денег можно заманить женщину быстро? Никак… Жизнь стала дорогая, а женщины становятся более доступными… Они всегда первыми реагируют на ущербную экономику в стране… Как мне избежать опасности при работе с чужими людьми? Я же знаю, что зачастую подельники по уголовным делам приносят беду, но без них не обойтись в этом деле. Может, мне позже приехать опять тайком в Горький и пристрелить этого паренька в кепке, чтобы никто не мог меня предать? Нет… Пока в этом нет надобности… Пока у меня преступление не особенно тяжкое при покупке уже украденных автомобилей. Дальше будет видно…» – подумал Бурцев и включил телевизор в номере.
В половине первого ночи в дверь номера Бурцева тихо постучали. Валерий не спал, а смотрел в халате телевизор. Сначала хозяину номера показалось, что он ослышался, но потом тихий стук повторился. Валерий встал и открыл дверь. На пороге стояла еврейка Роза и держала указательный палец прижатым к губам. Её веки сверкали блёстками. Было видно, что девушка потратила значительное время на макияж.
– Тише, – прошептала Роза, и Бурцев беззвучно закрыл за ней дверь. Валерий тут же подхватил гостью на руки и понёс в постель. – Покажи сначала подарок, – громко шипела Роза, улыбаясь и краснея от безуспешного сопротивления. Молодая женщина опасалась, что не сможет противиться могучему и сильному Бурцеву, и он просто изнасилует её, не отдав подарка.
Бурцев поставил Розу на пол.
– Сколько стоит такое кольцо?
– Я видела в ювелирном магазине маленькое колечко из белого золота с мелкими бриллиантами за шестьсот рублей! – наигранно и возбужденно прошептала Роза, не переставая улыбаться. Бурцев подошёл к шкафу и достал из кармана куртки портмоне. Валерий отсчитал трясущимися от сексуального нетерпения руками шесть сторублёвых купюр и передал еврейке. Какое-то мгновение Роза растерянно смотрела на Бурцева. До последнего момента она не верила, что ей могут дать такую большую сумму денег. Еврейке казалось невероятным, что за ночь с ней, маленькой и невзрачной женщиной, могут отвалить сумму, что равнялась её зарплате за полгода, что могут существовать сумасшедшие мужчины в такое трудное время, что видно было по её глупой улыбке. Глаза девушки загорелись. Она была в замешательстве и не знала, куда положить деньги. То Роза пыталась спрятать деньги в бюстгальтер, то вспомнив, что сейчас будет раздета нетерпеливым Бурцевым, начала их всовывать в задний кармашек юбки, туго обтягивающей её тело. Однако, в конце концов, она поняла, что и это место не подходит для денег и беспомощно посмотрела на Бурцева.
– Дай сюда! – решительно шёпотом сказал Бурцев и выхватил у Розы деньги из рук. Бурцев бросил купюры на пол, на ковровое покрытие. – Потом соберёшь! – Опять Валерий решительно схватил еврейку и положил на кровать. Быстро задрав юбку и сняв с малютки трусы, Бурцев оставил Розу в ажурных чулках. Он сбросил с себя халат. Еврейка начала вскрикивать и тут же попросила Бурцева зажать ей рот ладонью, опасаясь, что не выдержит и закричит на всю гостиницу. Бурцев зажал Розе рот и, оставив открытым нос, нещадно начал своё дело. Бурцев словно хотел за шестьсот рублей получить в два раза больше. Еврейка кричала, но под ладонью её крик был похож на мычание. Лицо у Розы покраснело и покрылось испариной. Через две минуты Бурцев почувствовал, что получил удовольствие. Медленно Валерий убрал ладонь с губ еврейки, и та глубоко и часто задышала, как рыба на суше. Все тело женщины трясло как в лихорадке, и Роза продолжала еле слышно вскрикивать и вздрагивать всем телом. Её глаза были закрыты, а голова была повёрнута на бок. Казалось,
