по жидкой от пара глине.
Касста отбросила в сторону один из своих факелов и метнулась к Канте. Схватила его за руку и отдернула назад.
– Слишком поздно…
Целая дюжина личчин свалилась с неба, окутав Рикарда мерцающим саваном. Одна упала прямо на его незащищенное лицо, заглушив его крик. Тело детины беспомощно заизвивалось в этих огненных объятиях, брыкаясь ногами.
Касста оттащила Канте в сторону:
– Надо идти дальше.
Остальные тоже это поняли и быстро направились дальше к утесам, преследуемые сдавленными криками Рикарда. Канте держался поближе к Кассте, которая обхватила его рукой за спину, защищая его своим единственным факелом, в то время как он размахивал своими двумя.
Принц уже понял, на что недавно намекал Рами. «Три факела – это и вправду гораздо лучше, чем два».
Пока они бежали, тучи личчинов заметно отстали, либо привлеченные оставшейся позади добычей, либо опасаясь пламени многочисленных факелов. Ослабевшая угроза позволила Канте и всем остальным без потерь добраться до груды валунов у подножия утеса.
И все же никто не замедлил шаг. Протискиваясь между огромными обломками камней или карабкаясь прямо по ним, они наконец добрались до трещины, прорезавшей скалу, и бросились в ее гостеприимную темноту, освещая все вокруг своими факелами – разгоняя тени, выискивая любую новую угрозу. Опускались все глубже, пока отчаянное хриплое пыхтение не возвестило, что все уже на пределе.
– Стойте здесь! – крикнул Рами, заставляя их остановиться. – Личчины не будут преследовать нас. Они избегают темноты, предпочитая свои водянистые логова или открытый воздух.
Группа повиновалась ему.
– Факелы тоже потушите, – распорядился он. – Оставим их здесь. Нам нужно сберечь топливо для возвращения на корабль. Дальше пойдем с фонарями.
Канте ткнул своим факелом в жидкую грязь на дне туннеля, чтобы погасить пламя. Остальные последовали его примеру, после чего сложили факелы у одной из стен и стащили свои вуали биор-га, но головные уборы оставили.
Как только все сняли с плеч свои фонари, Рами зажег их своим факелом, после чего оставил его горящим и в руке. Заметив это, Фрелль приподнял бровь.
– На всякий случай, – сказал Рами.
Канте поднял фонарь повыше и заглянул в горловину туннеля. Касста сделала то же самое. Увы, но ей больше уже не было нужды обнимать его за спину. Он потер то место, где только что лежала ее рука.
Двое оставшихся людей Ллиры посмотрели в противоположную сторону – туда, где скрывался выход из туннеля. Одновременно поднесли два пальца к губам, а затем высоко подняли их, отдавая честь своему павшему другу. Двух братьев звали Шут и Мёд, хотя наверняка это не были их настоящие имена – лишь клички, которые они каким-то образом заработали.
– Куда теперь? – спросил Рами.
Пратик ткнул пальцем вперед:
– Посмотрим, куда он приведет. И будем молиться, чтобы жертва, которую мы принесли, оказалась не напрасной.
С этими мрачными словами они направились в темные глубины туннеля.
* * *
Некоторое время спустя Фреллю пришлось ломать голову над возникшей перед ними дилеммой. Они уже бесконечно долго карабкались, лезли, ползли и шлепали по воде, забираясь все глубже – только для того, чтобы достичь развилки.
Алхимик поднял фонарь повыше, как будто это внесло бы в ситуацию бо́льшую ясность.
Расщелина впереди разделялась на два туннеля. Оба ныряли куда-то вниз, не давая ни малейшего представления о том, какой из них – если вообще хоть один – способен привести к их погребенному Спящему.
– Может, нам стоит разделиться? – предложил Пратик.
– Черта с два, – проворчал Мёд, вытирая мокрый лоб. Он посмотрел на своего брата, ожидая согласия. – Верно?
Эти двое были гулд’гульцами, как и Ллира, только с более характерной для этого народа внешностью – коренастые и кривоногие. Носы у обоих больше походили на какие-то бесформенные хрящеватые бугорки, оставшиеся от старых переломов.
Обдумав вопрос брата, Шут просто пожал плечами.
Канте, однако, поддержал позицию Мёда с гораздо большим энтузиазмом.
– Будем держаться вместе. Иначе никак.
Фрелль еще раз взвесил все возможные варианты. «Спешка или осторожность?» Более мудрым решением было продвигаться медленно, тщательно исследуя каждый туннель и составляя карту пройденного пути. Или был вариант Пратика – разделиться и исследовать и тот и другой одновременно. Это ускорило бы их поиски, но было бы более рискованно.
Фрелль оглядел своих спутников, молча стоявших вокруг в разорванной, заляпанной илом, промокшей до пояса одежде – исцарапанных, покрытых синяками и кровоподтеками. По лицам струился пот. Натужное дыхание с шумом разносилось в зловонном воздухе.
Та, что выглядела наименее пострадавшей, шагнула вперед.
Касста подняла ладонь. Лицо у нее блестело от пота, а из глубокой раны на лбу в глаз стекала кровь, которую она вытерла тыльной стороной другой руки.
– Подождите-ка здесь. Дайте мне сначала кое-что прикинуть.
Она направилась к одному из туннелей. Канте двинулся было за ней, но Касста отмахнулась от него.
– Принц Канте, от тебя слишком уж сильно воняет, чтобы ты сейчас составил мне компанию.
Удрученный Канте отступил обратно к остальным, принюхиваясь к своей одежде.
На глазах у заинтересованного Фрелля она довольно далеко углубилась в один из туннелей, а затем остановилась и подняла свой фонарь. Купаясь в его сиянии, подняла лицо и с закрытыми глазами четыре раза обернулась вокруг себя. После этого вернулась и проделала такой же пируэт в другом туннеле.
Когда Касста вновь присоединилась к ним, лицо у нее было задумчивым, голова склонена набок. Она указала на левый туннель:
– Нам вон туда.
– Почему? – спросил Канте.
– Я заметила легкое дуновение воздуха. Пахнущего не сырым камнем или влажным илом и уж точно не вездесущей серой. В нем чувствовалась горечь, как в подгоревшем масле. Или, может, это был привкус какого-то непонятного алхимического вещества… – Касста слегка покачала головой. – Хотя неважно; мне это просто кажется неестественным для подобного места.
Фрелль задрал нос, глубоко втягивая ноздрями воздух. Остальные сделали то же самое. Все обменялись взглядами, но, судя по растерянным выражениям лиц, больше никто чего-то такого не почувствовал.
– Ты уверена, подруга? – спросил Шут. – Может, просто унюхала запах моего брата? Выпускаемые им газы столь же неестественны для этого мира.
Мёд ткнул брата локтем в ребра.
– Можно подумать, будто из твоей задницы пахнет розами!
Фрелль кивнул Кассте:
– Поскольку у нас нет возможности оценить ситуацию иным образом, мы можем с равным успехом последовать выбранному тобой пути.
– Или выбранному ее носом, если быть более точным, – пробормотал Канте, опять обнюхивая собственное тело.
Когда они опять тронулись в путь, Фрелль понял, почему Касста – обладавшая более острым нюхом, свойственным рисийке – попросила Канте держаться от нее подальше.
– От тебя и вправду несет какой-то тухлятиной, – сказал он принцу, когда тот проходил мимо.
Рами охотно согласился с ним:
– Как от дохлого хряка, который долго гнил на солнце.
Канте покачал головой и последовал за ним.
– Как будто все вы тут пахнете лучше.
По мере их дальнейшего продвижения тропа становилась все более коварной. Стены придвинулись ближе. Крыша осыпа́лась зазубренными осколками. В одном месте туннель был настолько затоплен, что пришлось пробираться по нему вплавь, высоко держа над собой фонари.
По пути от него ответвлялось еще больше тропинок, и требовались обостренные чувства Кассты, чтобы выбрать правильный путь. И все же через некоторое время даже Фрелль ощутил эту горечь в воздухе. Он также отметил, что в туннелях становилось все холоднее, как будто они покидали неспокойные земли Мальгарда позади и вступали на более древнюю, более незыблемую территорию.
Пратик рядом с ним поежился:
– Мы не можем идти так целую вечность… Без надлежащих запасов провизии и снаряжения.
Фрелль не мог с этим не согласиться. Они продвигались уже больше двух колоколов, хотя здесь, внизу, было трудно судить о течении времени.
«И нам еще предстоит переть обратно наверх».
Даже если б сейчас они повернули обратно, то выбрались бы на поверхность только к утру.
Это беспокойство тяжким грузом легло на его плечи. Он уже подумывал, не стоит ли и вправду вернуться наверх, а потом
