спуститься сюда более подготовленными. И тут с того места, где процессию возглавляла Касста, по бокам которой двигались Рами и Канте, послышался возбужденный крик. Все трое продолжали неуклонно продвигаться вперед, подпитываемые тем бездонным источником силы, которым обладают только молодые.
– Давайте все сюда! – крикнул назад Канте.
Фрелль и Пратик поспешили к ним, братья-гулд’гульцы тоже старались не отставать. Канте и его спутники остановились на вершине крутого подъема в туннеле. Фрелль из последних сил карабкался по нему, иногда опираясь на руку, чтобы удержаться на ногах. Добравшись до вершины, он уже едва переводил дух. Алхимик кое-как выпрямился, почувствовав острую боль в пояснице.
За подъемом туннель обрывался в большую пещеру. На дне ее разлилось небольшое озерцо, которое отражало свет их фонарей, как зеркало. Пока все они смотрели вниз, воды его начали дрожать, а затем и земля под ногами. Последовало слабое погромыхивание, как будто какой-то огромный зверь предостерегал их – но это был не подземный дракон.
– Землетрясение, – выдохнул Фрелль, когда эта небольшая дрожь утихла.
Собравшиеся обменялись встревоженными взглядами. И не только из-за угрозы обрушения луны. Все они были похоронены глубоко под землей. Если какой-либо из туннелей обрушится, они застрянут здесь навсегда.
– Нельзя оставаться здесь дольше, чем это необходимо, – предупредил Фрелль, после чего повернулся к Канте: – Что тебя так недавно взволновало?
Принц нахмурился, вглядываясь вниз.
– Сейчас, когда все собрались, здесь слишком много света. Нужно притушить наши фонари.
Охваченный любопытством, Фрелль прикрыл заслонки на своем фонаре. Остальные последовали его примеру, и даже Рами погасил свой факел. Когда резко обрушилась темнота, алхимик несколько раз моргнул, пытаясь заставить свои глаза привыкнуть к почти полному отсутствию света, но по-прежнему ничего не видел.
– Все равно ничего не пойму, – буркнул он.
– Посмотри за озеро, – прошептал Канте. – На другую сторону пещеры.
Алхимик пригляделся – и тоже увидел это. В темноте мерцало неясное голубое свечение, то усиливаясь, то ослабевая. Свет волнами разливался по тихим водам внизу.
– Там определенно что-то есть, – сказал Пратик.
Канте кивнул:
– Наверное, этот Спящий.
– Или что-нибудь опасное. Давайте лучше действовать осмотрительно.
Фрелль поднял заслонки на своем фонаре. Несмотря на его же настойчивые призывы к осторожности, волнение и предвкушение отодвинули усталость и тревогу на второй план. Он стал спускаться вниз, в пещеру, возглавив шествие.
– Смотрите под ноги! Склон очень скользкий.
Однако Канте, Касста и Рами быстро проскользнули мимо него и плавно съехали на ногах по мокрому камню, раскинув руки для равновесия. И достигли дна, когда Фреллю оставалось преодолеть едва ли четверть пути вниз.
– Подождите там! – крикнул он им.
Пратик тоже проявил осторожность, а братья-гулд’гульцы съехали вниз на собственных задах, чтобы присоединиться к группе Канте. Вновь собравшись вместе, они обогнули край озера и двинулись к тому месту, откуда исходило загадочное свечение.
Вскоре показался и его источник – огромное медное яйцо, наполовину вмурованное в стену. Две изогнутые двери по бокам его были раздвинуты и высоко подняты, словно пара металлических крыльев. Изнутри исходил свет, пульсируя с регулярностью сердцебиения. Горький привкус в воздухе стал еще сильнее, почти обжигающим.
Все остановились.
– Все в точности так, как описывал Райф, – с благоговением провозгласил Канте.
– Не совсем, – возразил Фрелль. – Согласно его рассказу об обнаружении Шийи, ее медный панцирь был вроде взломан. Расколот и обожжен по краям. Как будто что-то пошло не так с ее пробуждением – возможно, повредив ее в процессе. В то время как этот выглядит совершенно нетронутым.
Канте двинулся вперед.
– Давайте поосторожней, – предупредил всех Фрелль. – Мы не знаем, чего ожидать, если попытаемся разбудить похороненного здесь Спящего.
Они двинулись к яйцу все вместе, плечом к плечу. И когда подошли к открытому проему под изогнутым медным крылом, сияние стало ярче. Фреллю пришлось прикрыть глаза ладонью, когда оно разгорелось в полную силу.
Канте двинулся вперед, первым достигнув порога, – и тут же отшатнулся, потрясенно ахнув. Словно обезумев, он схватил Фрелля за руку, слишком потрясенный, чтобы говорить.
Встревоженный алхимик вырвался из его хватки и двинулся вперед. Остальные столпились у него за плечами. Он уставился на то, что освещало это голубое свечение.
– Ну надо же. – простонал Фрелль.
Пратик недоверчиво покачал головой.
Братья громко выругались.
Внутренность яйца перед ними представляла собой сплошные руины. Стеклянные трубки были разбиты вдребезги, осколки их разлетелись по полу, застряв в лужицах каких-то засохших алхимических веществ. Медные баки измяты и пробиты насквозь. Даже внутренние стенки скорлупы кое-где отстали и криво свисали со своих креплений. Высокая хрустальная ниша в глубине – вроде той, в которой Райф впервые увидел Шийю, – лежала на боку у дальней стены, ее нижняя половина была полностью разбита.
Но это было еще не самое худшее.
Поврежденная ниша была пуста – и причина лежала у их ног.
Среди обломков распростерлось обугленное бронзовое тело. Это был мужчина. Голова у него была проломлена, конечности оторваны от туловища. Даже грудная клетка была глубоко пробита в нескольких местах.
– Спящий… – в отчаянии выдохнул Фрелль. – Его уничтожили!
Канте опасливо ступил в медное яйцо, втянув голову в плечи – словно опасаясь, что призрак Спящего жестоко накажет его за столь бесцеремонное вторжение. Тем не менее всякий раз, когда он ставил сапог на пол, лишь громко хрустело стекло. Принц вздрагивал при этих звуках, но продолжал идти.
– Что ты задумал? – крикнул Фрелль от входа.
Наконец достигнув своей цели, Канте указал на источник голубоватого свечения – окованный медью хрустальный куб, который криво свисал с какой-то трубы, отогнутой от стены. Пульсирующее свечение внутри нее продолжало то тускнеть, то разгораться ярче, словно вечно подавая сигнал бедствия.
«В этом-то вся и проблема».
Он повернулся к Фреллю:
– Оттенок и частота мигания этого света… Тебе это ничего не напоминает?
Алхимик раздраженно нахмурился.
– Хрустальный глобус Шийи, – объяснил Канте. – Нас направили сюда из-за светящейся синей отметки на нем, помигивающей в глубине Южного Клаша. Такой же синей, как и это свечение.
Пратик кивнул:
– Он прав. Я готов в этом поклясться.
– Такая отметка вроде должна указывать место, где Спящий остался цел. – Канте указал на бронзовую фигуру. – И это, по-твоему, цел?
– К чему ты клонишь? – спросил Фрелль.
Канте поднял взгляд на хрустальный куб.
– Это наверняка маяк. Тот, который так и не был разрушен какой бы то ни было силой, ворвавшейся сюда. Вот почему он все еще посылает сигнал… ложный сигнал. – Он повернулся к остальным. – Прежде чем мы уйдем, нам нужно уничтожить его. Это единственное, что мы можем извлечь хорошего из всей этой катастрофы.
– Почему? – спросил Фрелль.
Канте раздраженно выдохнул, пытаясь объяснить:
– Если мы погасим его, хрустальный шар Шийи должен это заметить. Как это было со всеми остальными погибшими Спящими. Во всяком случае, это способ дать понять Никс и остальным, что мы здесь. Они могут не знать, что нам не удалось добыть Спящего, но, погасив это свечение, мы можем сообщить им, что добрались сюда.
Фрелль потер подбородок:
– Твоя правда. Я не уверен в пользе, но это лучше, чем вообще ничего не делать.
– Мы уже проделали весь этот путь, – сказал Канте. – И самое меньшее, что можем сделать, – это, уходя, погасить за собой свет, положив конец всему этому фарсу.
Пратик покачал головой:
– Нельзя уничтожать его.
Канте хмуро посмотрел на него:
– Но…
Пратик тоже нырнул в яйцо.
– Ты прав насчет того, что нужно погасить этот куб… Но после этого мы должны найти способ забрать его с собой. Неповрежденным, если это возможно. А потом, после дальнейшего изучения, может, у нас получится использовать его как средство связи с Шийей.
Касста глянула на Канте с веселым огоньком в глазах:
– Это даже еще лучшая идея, способная принести куда больший результат.
Канте почувствовал, как его щеки заливает румянец. «Почему я сам об этом не подумал?»
– Не делай такой похоронный вид, – пожурила его Касста. – Чааену Пратику
