опасался худшего.
«Либо это Ллира предала нас, либо среди нас все это время был шпион».
Часть XI
Приливы ушедших веков
Жизни усопших подходят к концу лишь тогда, когда о них забывают. Лишь память о жизни, передаваемая из одного века в другой, есть единственный истинный источник бессмертия. Да пусть вовек не иссякнет сей источник живительный и для тебя самого!
Из прелюдии к «Историям потерянных героев»
В полном отчаянии, с колотящимся сердцем, Грейлин метался от одного борта ялика к другому, всматриваясь в темные воды. Но там не было никаких признаков Никс или Даала. Образ дочери Марайны, которую утаскивают с лодки, опутав цепкими щупальцами, опалил его разум. Хотя это было всего пару вдохов назад, он знал, что должен что-то сделать.
Грейлин вытащил свой меч, приготовившись нырнуть в море – утонуть, если придется.
«Однажды я уже потерял ее в болотах Мирра. Я не потеряю ее еще раз!»
– Кто-то движется сюда, – предостерегла Шийя с кормы.
Грейлин еще ниже склонился над волнами, пытаясь понять, что так насторожило бронзовую женщину.
– Не оттуда. – Шийя указала на далекое сияние Кефты.
Он ничего не видел – до тех пор, пока сквозь туман не забрезжил более близкий отблеск пламени. Над водой зловещим эхом разносились голоса, зовущие их. И хотя слова были произнесены на пантеанском, в них явственно звучали угроза и гнев. Из тумана медленно проступили очертания баржи Рифового Фарера, освещенной факелами. По бокам от нее двигались лодки поменьше.
«Они нашли нас… Как-то прознали, что мы здесь».
Грейлин знал про указ, запрещающий тревожить Сновидцев. Даже просто находиться в этих водах было достаточно опасно, но любая попытка добраться до ошкапиров внизу каралась смертью.
Рыцарь придвинулся к Шийе.
– Прыгай за борт! Уходи на глубину! Попробуй найти их!
Шийя никак не подтвердила, что услышала этот приказ. Просто перешагнула через борт и провалилась вниз, исчезнув в темных глубинах, словно бронзовый якорь. Грейлин надеялся, что она сможет осмотреть морское дно и каким-то образом найти и освободить Никс и Даала.
Но будет ли этого достаточно?
Наблюдая за приближающейся сквозь туман баржей, Грейлин поймал себя на том, что затаил дыхание. Как долго Никс сумеет делать то же самое? Вскоре ему пришлось хватать воздух ртом, получив ответ.
И все же он отказывался терять надежду.
Когда баржа поравнялась с ним, другие лодки разошлись по сторонам, обыскивая море в тумане. Супруга Рифового Фарера, Улария, перешла на нос баржи и нависла над Грейлином. Ее изумрудные глаза горели яростным огнем.
Позади нее стояли с десяток мужчин в кожаных доспехах, угрожающе нацелив на рыцаря трезубцы с серебряными наконечниками.
Грейлин понял, что все еще держит меч в руке, и быстро вложил его в ножны, лихорадочно пытаясь придумать какое-то объяснение тому, почему он один в этих водах, и ухватился за первое, что имело хоть какой-то смысл.
– Почему ты мешаешь моим молитвам? – запинаясь, выпалил он, безмолвно добавляя настоящую мольбу к богам: «Только бы Улария не стала свидетелем того, как Шийя прыгнула за борт!»
Женщина нахмурилась, и ее прищуренный взгляд скользнул по воде.
– А где остальные?
– В каком это смысле где? Я оставил всех в Кефте. – Грейлин наконец позволил своей панике прорваться наружу. – С ними что-то случилось?
– Твои люди были замечены со скал над Кефтой. На борту ялика, движущегося в этом направлении. – Улария оглянулась на зарево города. – Я приказала своей личной охране прочесать поминальную территорию. Никого из твоих спутников найти не удалось.
Рыцарь покачал головой:
– Я не могу этого объяснить. Наверное, они искали какое-нибудь тихое место для отдыха… Это был долгий день. После стольких смертей я пришел сюда, чтобы немного поразмыслить в одиночестве. Это место показалось мне намоленным и священным.
– Тебе нельзя здесь находиться, – предостерегающе произнесла Улария. – Это наше священное море!
Грейлин глубоко вздохнул, стараясь не смотреть на окружающие их воды; сердце у него по-прежнему билось где-то в горле. Он вспомнил объяснения Мерика, что супруга Рифового Фарера была одной из трех ниссианок, обладающих даром сохранять историю Приюта и живущего здесь народа. Говорили, что этот талант был дарован первой из сестер, общавшейся со Сновидцами.
«Неудивительно, что она так взбешена этим вторжением».
– Я не хотел проявить неуважение! – взмолился он. – Я здесь лишь ради тихих размышлений и молитвы!
Это ее вроде как немного успокоило.
Грейлин не мог удержаться от того, чтобы искоса не поглядывать на волны вокруг. Он молился, чтобы Никс была жива и невредима, но при этом желал, чтобы она оставалась внизу. За проникновение в эти глубины ее ждала столь же верная смерть наверху, что и от удушья внизу.
– С вашего позволения, – продолжал он, – я хотел бы побыть здесь еще немного. Я еще не закончил просить богов отпустить мне грехи.
– Меня не волнуют твои ноорские суеверия, – ядовито процедила Улария. – Ты вернешься с нами.
Она махнула своим людям. Те быстро привязали его ялик и двух орксо к барже и заставили Грейлина подняться на борт, нацелив на него острые гарпуны. Не имея возможности и дальше что-то доказывать, Грейлин мог лишь наблюдать, как баржа разворачивается, увлекая за собой другие лодки.
Когда они отплывали в Кефту, он смотрел за корму на тихие волны, вопреки всему не оставляя надежды.
«Пожалуйста, оставайся в живых, Никс!»
Никс все глубже проваливалась во тьму.
После того как ее выдернули из лодки, она сразу же попыталась задержать дыхание, одновременно борясь с цепкими гибкими руками, которые держали ее в своих крепких объятиях. Оба сражения она проиграла. Щупальца извивались и сжимались, словно предвосхищая каждое ее движение. Присоски все сильней цеплялись за кожу и перемещались, обхватывая ее повсюду.
Все, что ей удалось, – это бросить короткий взгляд через плечо. Неведомое существо – то ли один из Сновидцев, то ли некий их защитник – парило у нее за спиной. Нацеленные на нее черные блестящие глаза кольцом окружали какую-то выпуклую колышущуюся массу, больше похожую на разлившуюся в воде нефть. Венчало ее, словно пытаясь удержать эту нефть на месте, нечто вроде шипастого панциря или раковины.
Эти черные глаза не мигая смотрели прямо на нее. Затягивая ее все глубже, темная масса светилась множеством огоньков, которые мерцали, моргали и переливались каким-то таинственным, бесконечно меняющимся узором.
В толще воды Никс заметила похожие огоньки, отмечающие спуск других таких же чудищ. Резкое движение вдалеке, на миг освещенное их сиянием, показало, что она не единственная борется за жизнь в этих водах.
«Даал…»
И в этот момент отчаяние отобрало у нее последние силы. Слишком ослабевшая и подавленная, она больше не могла сдерживать сдавившее ее море. Последний выдох сорвался с ее губ. Соленая вода хлынула в рот, вниз по горлу, попала в легкие. Никс задохнулась, грудь ее инстинктивно вздымалась, все еще ища воздуха. Зрение сузилось до точки. Тело становилось все тяжелее и в то же время легче.
Затем пришла боль.
Она заизвивалась в этих цепких объятиях, все еще не в силах двинуть рукой или ногой. Там, где присоски сдавили ей шею и вцепились в запястье, что-то вдруг пронзило ее плоть. Потом воткнулось во внутреннюю поверхность бедер, пробив одежду и кожу. И толкнулось еще глубже. Никс отчетливо это ощутила. Какие-то усики, гораздо меньше щупалец. Они просачивались по ее венам, глубоко пуская корни по всему телу, пока она не стала такой же частью чудовища, оседлавшего ее, как и самой собой.
Когда это произошло, накатило странное чувство спокойствия, медленно ослабляя боль в конечностях и в горле, пока Никс не почувствовала одно лишь онемение. Даже ее грудь перестала бороться с водой, тяжелым грузом навалившейся на легкие. Она ожидала, что сейчас придет смерть, но смерть сдерживали. Зрение у нее прояснилось – хотя было мало что видно, кроме мелькания и кружения
