этих странных мерцающих огоньков. В голове тоже посветлело – по мере постепенно крепнущего осознания: «Я не захлебнусь».
Что бы там ни копошилось в ее теле, оно делилось с ней воздухом. Никс учили, что морские существа могут черпать жизнь из окружающей их воды – через жабры или тонкую кожу. Чудище, которое удерживало ее, наверняка делало то же самое, передавая ей часть этой впитанной из моря жизни.
В Никс боролись ужас и изумление. Припомнились шрамы на шее и запястьях Даала. «Так вот что их оставило…»
Она прекратила сопротивляться, а тем временем ее затягивало все глубже. Давление воды вызывало боль в ушах, отдающуюся в задней части горла. Словно ощутив это, присоски переместились к ее вискам и сомкнулись над ушами. Плотно прилегли к ним, снимая давление. Боль быстро утихла.
Падая вниз, Никс чувствовала себя так, словно плывет в темных глубинах пустоты между звездами. Вокруг была лишь густая чернота, перемежающаяся яркими огоньками, которые вспыхивали и метались повсюду, отмечая прохождение этих странных существ.
«Это ошкапиры?»
Она вспомнила, как Даал успел только об этом и объявить, когда его выдернули из лодки.
Бесконечно долгое время спустя где-то под ней забрезжил свет – сначала смутный и иллюзорный, а затем более яркий и четкий, освещая морское дно. Сияние его прочертило на песчаном дне замысловатый лабиринт. Сразу за ним вода яростно кипела, облаками пара и черного дыма вырываясь из высоких каменных цилиндров, как будто где-то в самой глубине Урта безостановочно пылала гигантская печь.
Когда Никс дотащили до самого дна, босые ноги ее остались парить над песком. Источник свечения теперь стал ясен. Оно поднималось из лабиринта высоких рифов, взбираясь по скалистым валам вчетверо выше ее роста. Фосфоресцирующие гребни их светились почти так же, как ледяная крыша Приюта, только переливались бесконечным многообразием совершенно неописуемых оттенков.
Повсюду торчали большие губчатые наросты, образующие фантастические рога и разветвляющиеся веера. Более мягкие существа – стирающие грань между растением и животным – помахивали своими одутловатыми конечностями или трепетали нежными листочками. Куда бы она ни повернулась, повсюду бурлила, плыла и мерцала жизнь.
Но основными обитателями этих рифов были светящиеся ошкапиры, увенчанные своими витыми шипастыми панцирями. Здесь их были сотни – прочесывающих рифы, мечущихся туда-сюда или зависших на месте, распустив колышущиеся на подводном течении щупальца. Были они всех мыслимых размеров – от совсем крошечных, не больше дыни, до гигантов, по сравнению с которыми и буйвол показался бы карликом.
Никс все больше проникалась уверенностью.
«Наверняка это и есть Сновидцы».
Но едва она успела переварить все увиденное, как рядом с ней опустилась еще одна фигура, опутанная щупальцами. Даал лежал в них как в колыбели, угодив в ловушку объятий другого ошкапира. Как и Никс, он больше не боролся, смирившись со своей судьбой. Но лицо у него было искажено ужасом.
Она посмотрела туда, куда смотрел он, широко раскрыв глаза и рот. Из белого песка выступал покрытый темной листвой бугорок. Один из ошкапиров переполз по нему, осторожно раздвинув эти листья своими щупальцами. Из бугорка безвольно выпала бледная рука, сплошь исписанная крошечными чернильными завитушками.
Никс вздрогнула от узнавания и потрясения.
«Один из усопших из Искара…»
Существо переместилось к этой руке, опустило клювообразную пасть и принялось рассекать кожу, отделяя плоть от кости. Ошкапир втягивал в себя большие куски мяса, вдыхая дым темной крови.
Никс хотела в ужасе прикрыть рот, но ее руки были по-прежнему скованы. Только теперь она заметила и другие холмики, разбросанные повсюду. Еще больше ошкапиров пировали на мертвецах, разрывая их на части. Когда ее глаза привыкли к этой ужасающей реальности, Никс поняла, что камни и глыбы в песке – это кости. Даже на рифах, хотя в основном это были кораллы и скалы, виднелись слои древних черепов, раздавленные грудные клетки и шишковатые концы длинных бедренных костей.
Это страшное пиршество продолжалось буквально повсюду – жуткий контраст поминальному пиру в Кефте. У Никс просто не укладывалось в голове, как нежная забота близких наверху способна сочетаться с этой первобытной дикостью внизу. И невольно отвернулась.
И в этот момент кто-то еще камнем обрушился на светящийся риф. Вспыхнула бронза, отразив его сияние, и вниз по склону крутого подводного хребта кубарем скатилась Шийя, оставляя за собой разрушительный след и напоследок проехавшись на животе по песку и костям. Никс представила себе бронзовую женщину, ныряющую с лодки, чтобы прийти им на помощь.
Наконец Шийя замерла на песке.
Во взмахах хвостов и облачках чернил местная жизнь прыснула от нее в разные стороны. Даже ошкапиры отвлеклись от своих пиршеств, шарахнувшись от незваного гостя. Тот, что держал Никс, оттащил ее в сторону, к Даалу, словно пытаясь защитить.
Но это оборонительное затишье длилось всего один или два удара сердца. Повинуясь какому-то неведомому сигналу, чудища ринулись обратно, готовые защищать свой риф от этого странного нарушителя. Они навалились на Шийю со всех сторон, опутывая ее конечности, сбивая с ног, лишая ее какой-либо опоры. Тем не менее Шийя была невероятно сильной. Высвободив руку, она начала срывать с себя другие щупальца – до тех пор, пока ошкапир размером с буйвола не перелетел через край рифа и не ударил ее в бок. Его щупальца были вдвое толще бедер Шийи. Они полностью опутали ее, оставив открытой только голову.
Поймав свою добычу, гигант устремился обратно через гребень. Никс поняла, в каком направлении он движется. «К кипящим морям…» Согласно рассказу Шийи о ее переходе по морскому дну до Искара, даже ее мощная бронзовая фигура не устояла бы перед таким жаром, способным расплавить любой металл.
Запаниковав, Никс высвободила одну руку, работая локтями, и в этот момент заметила тоненькие, как нити, подвижные усики, тянущиеся от впившейся в предплечье присоски к запястью. Из крошечных ранок дымным завитком вытекала кровь. Не обращая на это внимания, она потянулась к Даалу и схватила его за обнаженное плечо.
И при этом соприкосновении кончики ее пальцев загорелись огнем. Даал дугой выгнулся назад в объятиях своего ошкапира. Все тело его засветилось. Щупальца на миг ослабили хватку, словно ощутив эту вспышку энергии внутри него. Даал безвольно повис на одних только нитях, впившихся ему в шею, запястья и бедра, – но тут щупальца вновь плотно сомкнулись вокруг него.
Пламя Даала наполнило Никс, притянутое ее страхом за Шийю. И хотя ей не хватало воздуха, чтобы запеть, она позволила своему телу засветиться в воде, окутав кожу золотистым сиянием. И в этот момент мысленно произнесла одно-единственное слово, глядя на то, как Шийю утаскивают прочь. Оно вырвалось у нее четким приказом.
Нет!
Мощь этого мысленного крика на миг лишила ее присутствия духа. Самообладание пошатнулось. Сияние угасло. Но она почерпнула от Даала еще, веря, что он справится с этим. Укрепила и свою волю, и свою силу.
И все же ее услышали.
Гигантский ошкапир, вцепившийся в Шийю, остановился, зависнув над гребнем рифа. Потом медленно развернулся, уставившись на нее кольцом черных глаз.
Никс не знала, что делать и чего ожидать. Поэтому еще крепче сжала плечо Даала, готовясь. Хотя ничто не могло подготовить ее к тому, что последовало дальше.
* * *
Если б Никс могла затаить дыхание, она бы так и поступила, но ее легкие были полны воды. Бесплодное противостояние томительно затянулось. Гигантский ошкапир все еще удерживал Шийю в своих крепких объятиях на вершине рифа, но вроде как в любой момент был готов сорваться с места и унести ее в эти кипящие моря.
И тут внимание Никс привлекло какое-то движение, совсем рядом.
Подводный хребет перед ней задрожал и засветился еще ярче. Из каждой щели и трещины в скале, вокруг каждого осколка кости стали пробиваться тонкие подвижные нити. Они поднимались ввысь, бесконечно вытягиваясь, и вскоре их стало так много, что риф за ними почти полностью скрылся из виду. Нити эти были похожи на усики, проникшие ей в вены, но сияли всеми оттенками рифа.
Буря светящихся усиков метнулась к Никс с Даалом и обрушилась на них, словно пытаясь
