В памяти вспышкой пронеслось то, как тогда при переборке джипа мой лидер положил к себе какую-то проволку…
Он создал его… Сам?
— Я давно это решил, и ты знаешь… Рассказ Рейн о том, что означало название города раньше, привел меня к воспоминаниям о том, как именно люди делали это тогда… Мы изучали это на уроках истории… В общем… В Бесстрашии это происходит как-то иначе… Вроде как кровь на угли, все дела… Но… Блять, короче… Я хотел и так, и так.
Он коротко взглянул на постепенно догорающий костер, на кольцо и снова на меня.
Я впервые видела Эрика таким: бормочущим, выискивающим нужные слова, с лёгкой дрожью в руках и дикой бесконечной нежностью во взгляде, будто его приручили, как зверя, но по собственному желанию.
И я просто не знала, что сказать, чувствуя практически состояние полёта и огромную накрывшую волну острого счастья, затапливающую меня всю без остатка.
Неужели, он собирается…?
Неужели мы?..
— Я знаю, что ты будешь меня ждать. И я хочу вернуться обратно не просто к Грейс — невероятной девушке, ставшей моим наваждением когда-то — а к Грейс… согласившейся сегодня быть моей женой, — пока я пыталась справиться с охватившими меня эмоциями и слезами в уголках глаз, Эрик неспешно взял мою ладонь и, растягивая каждый миг прохождения кольца по пальцу, надел его. — Гамильтон — красивая фамилия, но Грейс Колтер звучит намного лучше. Не находишь?..
========== Глава 29. Начало торжества справедливости ==========
Эрик
Прикрыв веки, под которыми пекло из-за недосыпа, я снова и снова воскрешал в памяти сегодняшнюю ночь.
И растянул губы в дурацкой счастливой улыбке, не обращая внимания на беззлобные подколы Лэна и Уиллсона — они уже были в курсе.
Картинка за картинкой — голубые, мерцающие из-за отблесков костра, глаза Грейс, наполненные слезами; её судорожный кивок и такой пылкий, молчаливый поцелуй, что не осталось никаких сомнений — она согласна. А после…
Долгая ночь, полная такого первобытного и ненасытного секса, словно мы встретились после столетней разлуки. Не в силах оторваться друг от друга, не в силах перестать двигаться, царапать кожу, кусать каждый сантиметр, срывать стоны и вздохи.
Каждое наше занятие любовью было непохожим на предыдущее, но в этот раз моя сладкая Грейс отдавалась мне с оглушительной страстью, не сдерживая себя ни в чём, сорвав все покровы скромности… Выгибаясь с умопомрачительной плавностью и умоляя: больше, сильнее, ещё.
Теперь я не думал о том, что она сведёт меня с ума.
Нет.
Потому что уже свела…
— Подъезжаем… — голос командира, крутанувшего руль, нарушил короткую паузу в салоне, и я распахнул глаза. Мы выехали, едва первые оттенки рассвета коснулись неба, и вот — у долгожданной цели.
Раздался характерный щелчок, возвещающий о том, что Лэн сзади перепроверяет оружие и заряжает его; Уиллсон же медленно тормознул джип, скрывая его в деревьях, у обрыва: внизу виднелась каменная пустошь, и дальше к блеклому горизонту, поглощенному подступающими сумерками, простирался немаленький город.
Мы втроём внимательно вгляделись в картинку, анализируя её.
Новый Лос-Анджелес был точно меньше Чикаго, и даже несмотря на, казалось бы, одинаковые полуразрушенные здания, выглядел он более ветхим и заброшенным, что ли.
В бинокль я разглядел редкие точки снующих людей, старенькие ржавые машины и небольшие группы по двое-трое вооруженных изгоев.
Подняв оптику чуть выше, я всмотрелся в одинокое стеклянное здание в центре — это оно. Штаб, где обосновался ублюдок Макс.
Пока всё было так, как описывала Рейн.
Сознание мгновенно очистилось от разного рода мешающих мыслей — я отодвинул любые образы о Грейс, ребятах, поселении, о нашем возвращении домой и иные проблемы на задний план, прочно запирая их, чтобы не сбить концентрацию.
Мы столько уже сделали, через столько прошли, и сейчас требовалась максимальная сосредоточенность, чтобы, блять, не запороть всё на последнем этапе.
Не знаю, почему, но будущую встречу с Томми я пока сбрасывал со счетов, увереный в своей силе, правоте и в том, что мы всё равно добьёмся справедливости, когда притащим фракциям Макса за шкирку.
Конечно, вспоминая тот судебный процесс над Грейс, я сомневался в адекватности той же Искренности, но когда большинство увидит правду, настоящую правду, они будут вынуждены лицемерно поменять свою позицию, приняв нашу. А после этим педантам-правдолюбам мы устроим отдельное всеобщее бичевание — они поплатятся за продажное псевдоправосудие.
Я не отметал ярое желание выпустить нынешнему самопровозглашенному лидеру Бесстрашия наружу кишки, но временно тормозил про себя эти порывы, пока не увижу его вживую.
Томми ответит за всё — за каждый миллиметр касания к Грейс, за каждый её синяк, за каждую слезинку и испытанный стресс — для него уготован отдельный шторм моей ненависти.
— Дождемся полной темноты, — озвучил ещё раз вслух Лэндон нашу договоренность, хрустя шейными позвонками.
Я несколько раз вдохнул и выдохнул воздух через ноздри, ощущая медленно накатывающее умиротворение, какое бывает перед тем, как вступить в битву, из которой должен заведомо выйти победителем.
***
Рейн предоставила нам две точки, через которые можно было проникнуть в город, оставаясь незамеченными, и мы с Лэном выбрали первую — ту, что была ближе к спрятанному в лесу внедорожнику с ожидающим нашего возвращения командиром.
Короткий тоннель, вход в который был в старой неработающей канализационной системе, привел нас в подсобное помещение внутри заброшенного и очень пыльного магазина, чьи полки и склады давным-давно были разграблены.
Осторожно подойдя к отвратительно грязному витражу, я вгляделся в улицу. Лэн, напряжённо ожидавший команды, не опускал автомат, озираясь по сторонам.
— Судя по всему, мы в квартале от объекта, — я стал вспоминать ориентиры, данные нам предводительницей повстанцев, если мы выберем это направление, и один из них — полуобваленную вывеску — заметил в десяти метрах.
Внешне мы ничем сейчас не отличались от малочисленных оставшихся жителей города, разве что были вооружены до зубов. Самым главным было не попасться патрулям тупых изгоев, в остальном же мы могли передвигаться относительно спокойно, не боясь косых взглядов прохожих.
— Идём, — коротко бросил я другу, убедившись, что всё чисто, и махнул рукой в сторону двери.
Первые несколько построек мы прошли без происшествий, не привлекая к себе повышенного внимания, а затем увидели здание со сквозным проходом — он вел как раз к нужному нам сохранившемуся небоскребу. Ступив внутрь, я скривился от того, как громко хрустнуло под ногами разбитое стекло, и, покрепче перехватив автомат, хотел было двинуться вперёд к противоположной стене, где виднелся выход обратно на улицу, как вдруг сзади послышалось грубое:
— Эй! Вы ещё кто такие?
Судя по всему, интерес этого человека быстро погас, едва он задал вопрос, и тут же перевоплотился в наступление: когда мы с Лэном обернулись, изгой — а это был именно он — кинулся в нашу сторону с возведенным пистолетом.
Мой напарник был ближе к нему, и без каких-либо приказов с моей стороны решил не рассекать пространство лишними звуками стрельбы, а вступил в рукопашную.
Молча бросившись на изгоя, Лэн резко присел, сделал подсечку и выбил прикладом пистолет из его руки, пока я чуть поодаль держал врага на мушке.
Пропустив один удар кулаком в бок, он коротко охнул, но при всей своей массивной фигуре ловко оказался за изгоем — я не успел что-либо осознать, как крепкие ладони Лэндона схватились за грязную голову это твари, и через секунду раздался мерзкий хруст и посмертный хрип — изгой рухнул на колени со свернутой шеей.
Лэн, тяжело дыша, несмотря на недолгую схватку, поднял упавший автомат и трофей-пистолет и как ни в чём не бывало подошёл ко мне.
Я вскинул брови, оценивающе и цинично оглядев мертвеца, а затем и полумрачное помещение с выбитыми окнами в поисках других затаившихся ублюдков.
