— Таити недалеко теперь! — сказал старик.
Потом он задумался.
— Если я умру внезапно, — сказал он, — смотри, Эд! Хоронить меня в море! Даже, если я умру там на суше, все равно хорони в море! С лодки!
Юноша кивнул головой.
— Хорошо! — просто сказал он.
— А что, Эд, — продолжал старик, — как по-твоему, страшно это — умирать?
Эд покосился на него и пожал плечами. Очевидно, он очень мало задумывался над этим вопросом.
— Не знаю!
— А жить тебе нравится?
— Странные вещи ты спрашиваешь, дед! Конечно, нравится!
— И ты совсем доволен своей жизнью?
— Доволен!
— Ну, а скажи, Эд, тебе бы хотелось быть богатым человеком? Страшно богатым!.. Иметь целые сундуки... кой чорт... не сундуки, целые вагоны денег...
— А зачем мне это нужно?
— Ну, как зачем! Ты жил бы во дворце, имел бы слуг... ездил бы всюду в автомобиле... Не работал бы!
— Чудак ты, дед! О чем речь завел! Не знаю... Думаю, что ни к чему это все мне.
— Чтоб не работать ради куска хлеба.
Эд задумался.
Его работа состояла в том, что он или мыл палубу, подставив свою загорелую спину солнцу и соленому ветру или болтался в бочке, повешенной высоко на мачте, и «смотрел вперед». Лазить в бочку по веревочным лестницам, жмурясь от ветра, и потом сидеть там высоко над морем было очень приятно. У Эда не было никаких причин отказываться от этой работы, тем более, что за нее он получал сытный обед, сухари и еще немножко мелких денег, на которые он мог на островах купить хороший складной ножик, книжку или просто повеселиться с другими моряками в каком-нибудь кабачке.
Поэтому он ответил довольно решительно.
— Нет... я бы не хотел никакого богатства.
Старик усмехнулся.
— Ну, что же, — сказал он, — это хорошо... хорошо. А вот послушай-ка такую историю.
«Давно это было. Тогда еще только начали говорить о том, что в Клондайке, на Аляске в земле находится очень много золота. И, конечно, всякий, кто был жаден до золота, потянулся туда, чтоб скорее набить себе карманы, покуда место еще свеженькое и не обшмыганное.
А в Новом Орлеане жили тогда два приятеля: одного звали... ну, скажем, Биль, другого — Боб... Друзья они были с самого детства и когда-то решили, что все всегда у них будет пополам... Торжественно поклялись друг другу в полночь на кладбище и даже для верности накололи себе кинжалом пальцы. Известно, что кровная клятва самая верная. И вот на другой же день после клятвы они решили ехать в Аляску поразнюхать насчет золота. Люди они были молодые и здоровые, не имели ни родных, ни имущества. Сразу снялись на последние гроши и поехали. В Клондайке, нужно сказать, в то время собралась со всей Америки самая темная публика. Человек, у которого на душе были только грабежи, мог считаться среди них святым. Большинство же из них были настоящие авантюристы, бандиты с самым кровавым прошлым, и вращаться среди всех этих джентльменов было далеко не безопасно. Но Билю и Бобу было на все это наплевать. Во-первых, у них были здоровые кулаки и острые ножи за пазухой, а во-вторых, они были далеко не робкого десятка. Золотоискатели распространились по всей стране, рыскали всюду, ища золота, и найти вполне свободный участок было довольно трудно. Однако Биль и Боб не унывали и пробовали счастье в разных местах. Но счастье от них увертывалось. Они нажили себе на ладонях здоровенные мозоли, а карманы их оставались попрежнему пусты, и ни о каком золоте не было и помину.
Вот однажды заехали они на ночь в какое-то паршивое поселение, где был всего-навсего один постоялый двор и имелся, конечно, трактир, и там, по обычаю золотоискателей, происходила мертвая попойка. Среди черных и мрачных рож всех этих голодранцев обращал на себя внимание один, очень красивый и симпатичный на вид молодой человек. Он держал себя совсем иначе, чем окружавшие его и, видимо, чувствовал себя не совсем приятно в этом милом обществе. Поэтому он сразу же подсел к Билю и Бобу, в которых признал людей, никого еще, как и он, на своем веку не укокошивших. Он оказался инженером Кардью и, разговорившись с новыми друзьями, сообщил им под секретом, что знает место, где наверное есть золото, что имеет при себе даже планы того места, и предложил ехать туда вместе с ним. Сначала, по его словам, он хотел один заняться этим делом, но, пожив в Аляске и познакомившись с своими товарищами по золотоискательству, он решил, что втроем действовать будет и веселее и безопаснее.
Они после этого поехали в Клондайк за необходимым снаряжением. Остановились в одной и той же гостинице, при чем Биль и Боб ночевали в одной комнате, а Кардью в другой. Несколько дней провели в хлопотах, заказали все, что необходимо для заправских золотоискателей. Наконец все было готово, и вот накануне отъезда они хорошо выпили. Утром рано Биль будит Боба и говорит: „Зачем ты, Боб, это сделал?“— „Что?“ — „Зачем ты убил мистера Кардью?“ — „Я убил мистера Кардью? Белены ты объелся!“ Но Биль только грустно качал головою и вышел из комнаты, а Боб, полагая, что друг его все еще пьян, повернулся на другой бок и захрапел, как грузовой автомобиль. Проснулся он от не слишком любезного пинка и увидал, что вся комната наполнена жандармами. Жандармы рылись в его чемодане. Боб был так этим потрясен, что, ничего не говоря, сел на постели и смотрел кругом бессмысленным взглядом. „Ага!“ — сказал жандарм и вытащил из-под белья с самого дна чемодана какой-то бумажник. „Ну, что, — сказал старший, — будешь ты отрицать?“ В это время Биль вошел в комнату. „Несчастный, — вскричал он, — так, значит, это в самом деле ты?“
И он закрыл в ужасе лицо руками.
Улик было много, и Боба закатили на двадцать лет одиночки. В те времена очень строго карали всякие такие преступления, связанные с добычею золота. Их редко удавалось раскрывать, но уж если открывали, не церемонились.
Просидев двадцать лет в тюрьме, человек либо сходит с ума, либо делается святым, либо разбойником.
Боб вышел из тюрьмы седым озлобленным дьяволом и стал заниматься грабежами. Что еще он мог делать? Однако его тянуло в Новый Орлеан. С шайкою бродяг он всякими правдами и неправдами пробрался туда и едва узнал свой родной город. На той улице, где он жил, не уцелело почти ни одного старого дома, но Бобу посчастливилось. Там был один нищий, всегда стоявший на углу и болтавший головою, словно заведенный. Нищий этот продолжал стоять на своем углу, как-будто и не прошло вовсе двадцати лет с того времени, как Боб его видел в последний раз. Он только очень подряхлел и во рту у него не осталось ни одного зуба. Но головою он продолжал болтать, как и прежде. Нищий, на счастье, отличался необыкновенной памятью. Он знал все, что случилось на этой улице за сорок, по крайней мере, лет, и он рассказал Бобу, что Биль приехал из Аляски очень разбогатевшим. Где он был теперь, нищий не знал. Куда-то уехал. Боб тут же дал себе клятву отомстить Билю и для верности надкусил себе палец. Ему было ясно, что Биль тогда или сам убил Кардью или воспользовался случайным убийством, чтоб оклеветать Боба и одному использовать золотоносное место. Ему досталось золото. А что досталось Бобу? Боб был зол, как чорт!
