– Давай на Лубянку, – захлопнул Илья дверцу машины.
– Вот и отлично, – прокомментировал, очнувшийся от дрёмы водитель, – а то есть хочется, прямо до коликов в желудке.
– Вернувшись к себе в управление, Хромов генерала уже не застал и, наскоро перекусив, принялся набрасывать план оперативных мероприятий. Когда же число пунктов его превысило дюжину, он остановился. А не поступить ли мне проще? – сообразил он. Пока я буду идти официальным путём, вся эта история либо станет слишком известной, либо начнутся трудности с передачей этой контрабанды. Ещё бы надо выяснить поточнее, в какой именно иконе имеется тайнопись. Может, её там и нет вовсе. Кто её видел? Неведомый «Солист». Мысли его потекли по иному направлению. Да, слишком много шума, поднятого вокруг самой заурядной контрабанды, может только затруднить мою работу, – утвердился он в своём мнении. А не осуществить ли мне самый банальный подлог? Так сказать, под шумок, пока никто не ворохнулся? Куплю-ка я сейчас самую дешёвую иконку в первом же антикварном магазине, да и подложу её взамен той, которой…, вернее которую мне ещё предстоит отыскать. И всё будет шито-крыто. Ни тебе распоряжений по управлению, ни тебе передаточных ведомостей, ни тебе межведомственных согласований. С Бугровым контакт я вроде бы установил нормальный, препятствий с его стороны на вторичный осмотр изъятого у Кучаряна быть не должно.
С этими мыслями он вновь уселся на заднее сидение машины и во второй раз за день отправился в Шереметьево. Успел он как раз вовремя. До окончания работы уже знакомого ему начальника смены оставалось всего полчаса. Закупленная по ходу дела икона была спрятана им в толстенную книгу по географии, из которой Илья вырезал страницы прямо в книжном магазине. Оставалось только обнаружить ту самую икону, в которой содержалась некая тайнопись и, улучив подходящий момент подменить её.
– А, Илья Фёдорович, – поприветствовал его инспектор, подняв на секунду голову от заполняемого им толстого журнала. Снова пожаловали в наши пенаты?
– Да, если позволите, – решительно подошёл к столу майор.
Он демонстративно, с хлопком положил свою «препарированную» книгу на край стола и деликатно присел на краешек стоящего рядом стула.
– Леонид Николаевич, дорогой, – елейным голосом произнёс он, пристраивая свои локти на столешнице. Мне, ей Богу неудобно, но вот если бы вы мне позволили ещё раз взглянуть на имущество, изъятое у Кучаряна. Немного не успел доснять и не хочется вновь отрывать вас от дела.
– Да чего там, – кивнул тот, не отрываясь от журнала, – всё равно сейчас сдача смены начнётся. С минуты на минуту новая партия страдальцев прибудет. Может быть дождётесь их и тогда уже и займётесь съёмкой, не спеша…
– Не спеша-то и не получится, – залебезил Хромов, – надо поторапливаться, начальство жмёт, торопит. К тому же, – соврал он, – завтра у меня день рождения, так что коньяк за мной прямо сегодня.
– Тогда другое дело, – согласно кивнул Бугров, захлопывая журнал, – тогда уговорили.
Он широким жестом смёл со стола разложенные по всей его поверхности бумаги и скопом сунул их в ящик.
– Мы всегда рады помочь, – он хитро подмигнул Хромову, – особенно вышестоящему руководству.
Он поднялся и, бренча на ходу ключами, приблизился к сейфу.
– Ну, смотрите, – принялся доставать он из стальных недр сейфа уже знакомые Илье предметы.
Но тот, вглядываясь жадным взором в недра стального монстра, ожидал появления только икон. Наконец показались и они, правда, теперь они были увязаны пластиковой бечёвкой в стопку. Хромов вынул фотоаппарат и сделал вид, что ищет более подходящий ракурс.
– Как, однако, у вас здесь темно, – будто бы невзначай обронил он, – немного не хватает для нормального выдержанного кадра.
– О, да это мы сейчас устроим, – мгновенно понял намёк Бугров. У нас тут где-то был хороший светильник. От одного немца достался, – уточнил он, – в полой стойке червонцы царские вывезти хотел, засранец этакий.
Не забыв запереть хранилище, он, всё так же весело позвякивая массивной связкой, быстрым шагом вышел из комнаты.
– Минуты две у меня есть, – молнией пронеслось в голове майора, стало быть надо поторапливаться.
Две иконы он отложил сразу же, слишком празднично и парадно те выглядели. Четыре остальные разложил квадратом и, выщелкнув из рукоятки ножа трёхкратного увеличения лупу, склонился над столом. Чтобы не провалиться по времени, он решил на осмотр каждой из икон тратить максимум по двадцать секунд. И теперь, водя лупой над потемневшими ликами он считал двадцать один, двадцать два, двадцать три… Отсчитав положенное, он всем телом нависал над следующей иконой и начинал отсчитывать снова. Полторы минуты пролетели как одно мгновение, однако, никакого результата достигнуто не было. Не только каких-либо надписей, но даже и просто букв на лицевых панелях было до скудности мало. Да и буквы эти были явно разрознены, каноничны и однообразны. Закончив осмотр лицевых частей, Хромов торопливо перевернул иконы на тыльную сторону.
– А вдруг что-то скрыто под серебряной окантовкой? – сообразил он. Тогда смотреть снаружи просто без толку. Но отдирать её сейчас, при таком скоплении народа нет совершенно никакой возможности. В коридоре, словно в насмешку зазвучали чьи-то голоса, и через секунду в дверной проём заглянул кто-то из пришедших на смену таможенников. Увидев сидящего за столом Илью, сжимающий очередную икону в руках, он остановился и недоумённо взглянул на него.
– Я из Контрольного Управления, – предупредил возможные вопросы майор, – экспертный отдел.
Таможенник понимающе кивнул и, с чувством пожав ему руку, прошёл во внутрь комнаты. Вслед за ним вошли ещё несколько его коллег, среди которых был и Бугров.
– Вот вам подсветка, – установил он рядом со столом, покрытый изнутри серебряной краской зонтик. Воткните его в розетку и свету вам будет – море. А мы, если не возражаете, своими делами займёмся.
Комната быстро наполнилась людьми, гомоном и скрипом открываемых платяных шкафов. Прямо рядом с Хромовым подписывались какие-то бумаги и оформлялись соответствующим образом дежурные журналы, ставились печати и пересчитывались сдаваемые с рук на руки пачки денег. Майор же делал вид, что занят активным исследованием икон. Он то и дело смотрел в видоискатель фотоаппарата, щёлкал затвором, перекладывал их на столе и водил над ними лупой. Мысли же его были связаны отнюдь не с тем, что он в тот момент делал.
– Скорее всего, наводка генералу насчёт этих старых досок, полная лабуда, – размышлял он, – никаких тайнописей ни на одной не наблюдается ни при каком увеличении. Зря только сам на икону потратился. Куда её теперь девать? И книжку напрасно испортил, конспиратор хренов! Однако, – искоса взглянул он на толкущихся вокруг него таможенников, – пора отсюда потихонечку сруливать. Сейчас все они плотно заняты по службе, но через несколько минут того и гляди, кто-нибудь из этих востроглазых ребят более плотно заинтересуется моей скромной персоной.
Он удовлетворённо вздохнул и, приняв не самое приятное для себя решение, принялся торопливо складывать иконы в стопку. Неожиданно он почувствовал в резкую боль в указательном пальце и чуть не вскрикнул. Тут же осмотрев кровоточащую ранку, он заметил торчащую из неё тонкую щепочку. Захватив её зубами, Хромов потихоньку вытащил её и сплюнул в сторону.
– Откуда могла оторваться эта заноза? – удивился он, поворачивая икону к себе торцом. Они же всегда делались из продольных досок, а не из поперечных.
Внимательно приглядевшись к торцу иконы, он с удивлением заметил, что доска, из которой была сделана икона, являлась не целиковый, как полагалось по всем известным ему канонам, а как бы составной. Илья нетерпеливо схватился за лупу. Действительно, в массив довольно толстой дубовой доски была плотно, на косом шипе вставлена вроде как склеенная из двух тонких фанерок пластинка. Хромов слегка поцарапал доску ногтем.
– Похоже, эта пластинка вставлена сюда давно, – вскоре уверился он, – вон как грязью заросла. Если бы не щепочка, ни в жизнь бы не догадался, что икона имеет съёмную крышку. Стоп, – остановил он сам себя. Крышки такого рода просто так не делаются, а на иконах и подавно. Под ней вполне может быть что-то спрятано, бумажка, например, или тряпочка какая. Ага, так вот где может скрываться запись!
