Георгиевна?
– Да вот, спала, наконец приснился сон.
Пришел ко мне Аркадий Райкин, говорит:
– Ты в долгах, Фаина, а я заработал кучу денег, – и
показывает шляпу с деньгами.
Я тянусь, а он зовет:
– Подойди поближе.
Я пошла к нему и упала с кровати, сломала руку.
* * *
– На голодный желудок русский человек ничего делать и
думать не хочет, а на сытый – не может.
* * *
Раневская любила повторять: из жизни нужно по
возможности устранять все, для чего нужны деньги. Но с
досадой добавляла афоризм Бальзака: «Деньги нужны
даже для того, чтобы без них обходиться».
* * *
– Почему вы играете на деньги?
– Играть на деньги можно в трех случаях: если есть
способности и деньги, если нет денег, но есть способности, и если нет способностей, но есть деньги.
* * *
– Природа весьма тщательно продумала устройство нашего
организма, – философично заметила однажды Раневская. –
Чтобы мы видели, сколько мы переедаем, наш живот
расположен на той же стороне тела, что и глаза.
* * *
– Фаина Георгиевна, как вы считаете, сидеть в сортире – это
умственная работа или физическая?
– Конечно, умственная. Если бы это была физическая
работа, я бы наняла человека.
* * *
– Наш водитель Ковшило ненавидит меня за то, что он
возит меня, а не я его, – заметила Раневская.
Когда он приезжал за ней на своем «каблучке», соседи по
дому кричали:
– Бабушка, что сегодня развозите?
* * *
Великая русская актриса Александра Яблочкина пребывала
в девицах до старости. Как-то она спросила у Раневской, как, собственно, занимаются любовью. После подробного
рассказа Раневской Яблочкина воскликнула:
– Боже! И это все без наркоза!!!
* * *
Сотрудница Радиокомитета N постоянно переживала
драмы из-за своих любовных отношений с сослуживцем, которого звали Симой: то она рыдала из-за очередной
ссоры, то он ее бросал, то она делала от него аборт…
Раневская называла ее «жертва ХераСимы».
* * *
– У меня будет счастливый день, когда вы станете
импотентом, – заявила Раневская настырному ухажеру.
* * *
Расставляя точки над i, собеседница спрашивает
у Раневской:
– То есть вы хотите сказать, Фаина Георгиевна, что Н. и Р.
живут как муж и жена?
– Нет. Гораздо лучше, – ответила та.
* * *
Отправившись – от нечего делать на гастролях днем – в
зоопарк, артисты увидели необычного оленя, на голове
которого вместо двух рогов красовалось целых четыре.
Послышались реплики:
– Какое странное животное! Что за фокус?
– Я думаю, – пробасила Раневская, – что это просто вдовец, который имел неосторожность снова жениться.
* * *
Однажды Раневская спросила Ахматову:
– Кто муж овцы?
Ахматова сказала:
– Баран, так что завидовать нечему.
* * *
Как-то в 60_е годы Раневская и еще несколько артисток ее
театра поехали по путевке на Черное море. А муж одной из
ее товарок достал путевку в другой санаторий этого же
курорта. Потом Фаина Георгиевна рассказывала:
– И вот раз муж пришел навестить жену. Прогуливаются
они по аллее, и все встречные мужчины очень приветливо
раскланиваются с его женой.
Муж заинтересовался:
– Кто это?
– Это члены моего кружка…
Затем все вместе пошли провожать мужа до его санатория.
Видят, там многие женщины раскланиваются с ним.
– А кто это? – спрашивает жена.
– А это кружки моего члена.
* * *
– Н. относится ко мне, как к собаке, – жаловалась
Раневская. – Даже хуже! У собаки есть меховое манто, а мне
о нем приходится только мечтать.
* * *
Раневская говорила начинающему композитору, сочинившему колыбельную:
– Уважаемый, даже колыбельную нужно писать так, чтобы
люди не засыпали от скуки…
* * *
За исполнение произведений на эстраде и в театре
писатели и композиторы получают авторские отчисления с
кассового сбора. Раневская как-то сказала по этому поводу:
– А драматурги неплохо устроились – получают отчисления
от каждого спектакля своих пьес! Больше ведь никто ничего
подобного не получает. Возьмите, например, архитектора
Рерберга. По его проекту построено в Москве здание
Центрального телеграфа на Тверской. Даже доска висит с
надписью, что здание это воздвигнуто по проекту Ивана
Ивановича Рерберга. Однако же ему не платят отчисления
за телеграммы, которые подаются в его доме!
* * *
Во время гастролей Театра имени Моссовета в Одессе
кассирша говорила:
– Когда Раневская идет по городу, вся Одесса делает ей
апофеоз.
* * *
Поклонница просит домашний телефон Раневской. Она:
– Дорогая, откуда я его знаю? Я же сама себе никогда не
звоню.
* * *
Хозяйка дома показывает Раневской свою фотографию
детских лет. На ней снята маленькая девочка на коленях
пожилой женщины.
– Вот такой я была тридцать лет назад.
– А кто эта маленькая девочка? – с невинным видом
спрашивает Фаина Георгиевна.
* * *
Даже любя человека, Раневская не могла удержаться от
колкостей. Досталось и Любови Орловой. Фаина Георгиевна
рассказывала, вернее, разыгрывала миниатюры, на глазах
превращаясь в элегантную красавицу – Любочку.
Любочка рассматривает свои новые кофейно-бежевые
перчатки:
– Совершенно не тот оттенок! Опять придется лететь
в Париж.
* * *
Еще «из Орловой»:
– Ну что, в самом деле, Чаплин, Чаплин… Какой раз хочу
посмотреть, во что одета его жена, а она опять в своем
беременном платье! Поездка прошла совершенно впустую.
* * *
У Раневской спросили, любит ли она Рихарда Штрауса, и
услышали в ответ:
– Как Рихарда я люблю Вагнера, а как Штрауса – Иоганна.
* * *
На одесском рынке мужчина продает попугая и индюка.
Раневская:
– Сколько стоит ваш попугай?
– Тысячу рублей, ведь он говорящий, может сказать «ты
дурак».
– А индюк?
– Десять тысяч,
– Почему так дорого?
– Самый умный. Он не говорит «ты дурак», но он так
думает.
* * *
Рина Зеленая рассказывала:
– В санатории Раневская сидела за столом с каким-то
занудой, который все время хаял еду. И суп холодный, и
котлеты несоленые, и компот несладкий. (Может, и
вправду.) За завтраком он брезгливо говорил: «Ну что это
за яйца? Смех один. Вот в детстве у моей мамочки, я помню, были яйца!»
– А вы не путаете ее с папочкой? – осведомилась Раневская.
* * *
Идущую по улице Раневскую толкнул какой-то человек, да
еще и обругал грязными словами.
