Демонстрация в Мемфисе началась в 12 часов дня 28 марта 1968 года. А в 12.30 ее мирный характер был нарушен. Были разбиты первые стекла магазинов на улице, куда вступили демонстранты. Свидетели, жившие в тех местах, потом рассказывали, что полиция вначале спокойно наблюдала за актами грабежа и хулиганства и ничего не предпринимала, чтобы остановить их. А потом, когда насилие уже было совершено, принялась расправляться с демонстрантами. Однако не с теми, кто разбивал стекла или принимал участие в грабеже, — те успели убежать, сделав свое дело, — а как раз с теми, кто, старался сохранить на улице мир. Огнестрельное оружие, полицейские дубинки, слезоточивый газ, нервный газ «мэйс» (впервые примененный американской полицией против мирных демонстрантов именно здесь) — всё это было использовано в массовом порядке по прямому указанию начальника мемфисской полиции Фрэнка Холломена. Все было сделано для того, чтобы в глазах. всей страны мирная демонстрация в Мемфисе превратилась в символ насилия.
Выстрелом из полицейской винтовки был убит 16-летний негритянский подросток Лерри Пейн, 60 демонстрантов были ранены, 280 человек арестованы. Губернатор штата объявил о введении комендантского часа. К вечеру в Мемфис вступили 4 тысячи солдат национальной гвардии.
* * *
Днём 28 марта 1968 года, когда демонстрация в Мемфисе ещё продолжалась, точнее, ещё продолжалось избиение её участников, в кабинет Гувера пришёл Карт Делоуч и положил ему на стол текст информации о событиях в Мемфисе, составленный сотрудниками отдела Делоуча. В тексте, говорилось:
«Сегодня Мартин Лютер Кинг-младший провел демонстрацию пяти-шести тысяч человек по улицам Мемфиса. Кинг находился в автомобиле, который двигался впереди демонстрации. Сразу, как только началась демонстрация, её участниками были совершены акты насилия и вандализма — демонстранты били стёкла магазинов и грабили витрины.
Всё это ясно подчёркивает, что акции так называемого движения ненасилия, за которое ратует доктор Кинг, не могут быть в достаточной степени контролируемы. То же самое может случиться и во время планируемого им марша бедняков на Вашингтон».
К тексту простой канцелярской скрепкой была пришпилена сопроводительная записка, адресованная директору ФБР:
«К сему прилагается информация, напечатанная на бумаге без штампа. Если текст будет утвержден Вами, его передадут в распоряжение лояльных сотрудников средств массовой информации».
Гувер внимательно прочёл текст, не сделал никаких поправок и поставил в верхнем углу свои обычные три утверждающие буквы — «ОКН» (первые две означают «О'кей», третья — инициал его фамилии Hoover).
На другой день большинство газет США вышли со статьями о событиях в Мемфисе. Во многих из них, согласно рекомендациям ФБР, говорилось, что Мемфис — это «генеральная репетиция» перед Походом бедняков в Вашингтон. Вот несколько примеров.
Из газеты «Коммершл клерион», Мемфис, от 29 марта 1968 года:
«Вчерашние события, вызванные демонстрацией, выражавшей „мирный“ протест от имени бастующих санитарных рабочих города, рассматриваются всеми как „генеральная репетиция“, которую провел доктор Кинг перед своим планируемым на 22 апреля маршем бедняков на Вашингтон…»
Из газетьь «Коммершл Эппил», Мемфис, от 29 марта 1968 года:
«Доктор Мартин Лютер Кинг прибыл в Мемфис, чтобы стать звездой шоу, которое расценивают как „генеральную репетицию“ его марша бедняков на Вашингтон, назначенного на 22 апреля. Имея в виду его собственные стандарты, „ненасилия“, репетиция потерпела полный, провал».
Из газеты «Нью-Йорк таймс» от 29 марта-1968 года:
«Беспорядки в Мемфисе, в результате которых оказались разбитыми стекла магазинов на Билл-стрит, а один негритянский юноша убит, свидетельствуют об опасности концентрации большого количества людей, эмоционально протестующих по разным поводам на улицах городов. Священник доктор Мартин Лютер Кинг, который организовал в Мемфисе демонстрацию, предполагает в следующем месяце провести марш бедняков на Вашингтон. Ни одна из мер предосторожности, которые он и его помощники собираются принять для того, чтобы соблюсти мирный характер марша, не могут дать нам уверенности в том, что во время этого марша не случится то же самое, что разразилось в Мемфисе…»
Некоторые газеты пытались хоть как-то перефразировать текст, полученный от ФБР. Другие же публиковали его безо всяких изменений. Например, газета «Глоб-демократ» (Сент-Луис) напечатала в редакционной статье от 30 марта 1968 года:
«Мемфис мог быть только прелюдией к массовому кровопролитию у национального Капитолия».
В тексте же меморандума, полученного редактором газеты от ФБР 28 марта, сказано: «Мемфис может быть только прелюдией к драке у национального Капитолия».
* * *
Утвердив тремя буквами текст для газет, принесённый Делоучем, и отдав бумагу секретарю, Гувер попросил Делоуча задержаться.
— Сколько газет напечатают о «генеральной репетиции»?
— Сейчас трудно сказать. Но думаю, что много, — ответил Делоуч.
— Что значит много? Много — это понятие растяжимое. Для меня тысяча долларов — это много. А для мистера Рокфеллера — так, спички. Кто — в Нью-Йорке?
— Надеюсь, что и «Нью-Йорк таймс». Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.
— Не плюйте, у меня новая мебель, — поморщился Гувер. — Ох, не хотел бы я иметь «Нью-Йорк таймс» в своих друзьях. Её удобнее иметь в предателях.
— Почему? — вскинул голову Делоуч.
— Всегда можно точно вычислить, в какой момент они всадят тебе нож в печень. Ведь они предают не по наитию, не спонтанно, даже не по трусости. Они предают профессионально. А профессионала всегда можно предсказать. С ними удобно иметь дело. — Гувер резким движением оторвал от пиджака плохо пришитую пуговицу, сунул в карман. — Сейчас они предают Кинга. Я смогу предсказать за месяц, когда они начнут метить в меня… — он усмехнулся, довольный. — Впрочем, это уже — с небес. Пока я жив, не сунутся…
Делоуч засмеялся свободно и громко, почувствовав, что такой смех будет приятен Старику. И Ста-, рик отозвался:
— Зря смеётесь, Делоуч. Вы будете жить дольше меня. Так, во всяком случае, по природе. И когда я уйду, вам всем придется не очень сладко. Единственный выход — будете все валить на меня: диктатор, не давал слова сказать, подавлял волю, чуть что — увольнял… Так ведь.?..
Последние слова он произнёс с улыбкой. Настолько широкой, насколько могла быть широкой улыбка у директора ФБР Эдгара Гувера, человека, как известно, не склонного к веселью.
Делоуч выждал паузу.
— Мне трудно вам что-нибудь ответить на это, сэр, — сказал он как можно более-спокойно и твёрдо. — Все мои слова будут звучать глупо. Я только хочу, сэр, чтобы вы жили как можно дольше…
Гувер опустил голову к бумагам и ничего не ответил. Делоуч понял, что нашёл верную интонацию.
Зазвонил телефон прямой связи. Гувер снял трубку, коротко хмыкнул в нее. Это хмыканье было известно всем тем немногим людям, которые имели право звонить Старику по прямому телефону. Услышав хмыканье, там, на другом конце провода, понимали, что у аппарата — сам. Старик слушал, что ему говорили, небрежно держа трубку на некотором расстоянии от уха, будто брезгуя собеседником. Еще несколько раз хмыкнул, дослушал до конца и, положив трубку, сказал Делоучу:
— Его посадили в машину и увезли в «Холидей инн». Оттуда повезут на самолет. Бежал защитник угнетённых и обездоленных. Оставил других расхлебывать то, что заварил сам… Вы говорили с сенаторами?
— Да.
— Кто-нибудь выступит завтра?
— Несколько человек. Вот здесь я подготовил вам памятку о разговоре с одним из них.
Гувер, надев очки, бегло просмотрел листок, бумаги, поставил в верхнем углу свое «ОКН».
— Возьмите это на себя и не теряйте времени.
— Можно идти сейчас?
— Постойте. — Гувер посмотрел в окно. — Он останавливается в «Холидей инн». В отеле для белых. А везде вопит о поддержке бизнеса черных. Что же сам-то? — Старик выругался. — Если уж ты объявил себя святым, так спи на гвоздях, неси крест, не бойся Голгофы. А если боишься — значит, не святой… Надо бы, чтобы сенаторы сказали об этом возмутительном лицемерии.
— Хорошо, сенаторы скажут.
— И в газетах пусть об этом поговорят.
— Правильно.
— Знаю, что правильно… — Гувер с неудовольствием потёр шею у затылка рукой вверх-вниз, вверх-вниз, видимо, поднялось давление. — Найдите там в Мемфисе какой-нибудь приличный отель, которым владеет чёрный. Почему, мол, Кинг не останавливается у своего брата по расе? Говорит одно, а делает другое?! Ему хочется быть в богатом отеле, в роскоши, с хорошей кухней, среди белых женщин?.. Пусть об этом поразмышляют в газетах.
