Двадцать лет спустя Десносу оставалось лишь сжать эту поэму в прозе, чтобы придать ей окончательную форму: призрак, который преследовал его в 1926-м, в 1944-м стал его судьбой. Последний акт «ясновидения» вдохновенного лунатика:
Я столько мечтал о тебе,
Столько шел, говорил,
Так любил твою тень,
Что мне от тебя ничего не осталось,
Только стать тенью среди теней.
Стать стократ больше тенью, чем тень.
Стать тенью, мелькающей вновь, и мелькать
В твой солнечный день.
(Перевод Ник. Сухачева)
По-моему, это был директор предприятия «Краски Линель», который был лучшим поставщиком Пикассо, а также Брака и Матисса.
Но это намерение, как, впрочем, и множество других, так и не было реализовано. Подобные вещи надо делать тут же, на месте. А хрупкая спичечная конструкция, скорее всего, сломалась…
Пейнадо рассказывает мне (ноябрь 1963 года): «Однажды, когда я был у него, зазвонил телефон. “Это вы, Пабло? Говорит Ван Гог”. И Пикассо, без малейшего удивления или колебания: “Я понял, но какой именно? Винсент или Тео?”»
Ошибочно думать, что Пикассо одевается «кое-как». В его душе дремлет денди, правда обреченный, за недостатком времени, часто простаивать… Но когда он просыпается, то, в зависимости от эпохи, Пикассо начинает коллекционировать то оригинальные жилеты, удивительные и яркие, то бархатные костюмы редких расцветок, то рубашки, то куртки и цветастые кардиганы, то пестрые носки и сногсшибательные пуловеры… У него своя, очень личная концепция элегантности, и она, в сочетании с кокетством, не позволяет ему одеваться «как все». На голове он носит береты, фуражки, шляпы с широкими полями, сомбреро, котелки и даже цилиндры. На Монмартре Пикассо носил синюю полотняную куртку, в каких ходят жестянщики, и красную хлопчатобумажную рубашку, купленную на рынке в Сен-Пьер. Теперь он шьет на заказ у Сапоне странные брюки в поперечную полоску из материала, из которого делают лошадиные попоны. И носит куртки из тканей для женской одежды и даже пальто с белым ворсом.
Между 3 и 10 августа, когда войска союзников будут двигаться к Парижу, Пикассо напишет на эту тему несколько картин.
В одном из своих эссе Раймон Кено показал, как глубоко пронизали ткань пьесы тревоги и тяготы оккупационного периода – голод, холод и прочее.
Гостиница «Мерзкая» (фр.). – Примеч. перев.
Спектакли были остановлены милицией, театр закрыт на замок. – Примеч. перев.
Десяток портретов Элюара и многочисленные рисунки и полотна, изображавшие Нюш, – яркое свидетельство их дружбы. В 1944-м Элюар опубликовал книгу о Пикассо, содержащую немало стихотворений и прозаических текстов, посвященных художнику. А в 1947-м он написал большую поэму в прозе о «Человеке, державшем в руках хрупкий ключ к проблеме реальности».
В его последнем буклете, «Феникс» (1952), с прекрасными иллюстрациями Валентины Гюго, было посвящение, написанное его аккуратным почерком, с характерной подписью, похожей на две скрещенные шпаги. Оно содержало упрек, дружеский и туманный: «Брассаю от человека, более близкого ему, чем он думает. Поль Элюар». Это было его последнее послание. Несколько недель спустя он умер.
Имеется в виду де Кирико. – Примеч. перев.
После смерти Нюш Элюар передал это полотно в Музей современного искусства.
Чаще называется «Натюрморт с бутылкой». – Примеч. перев.
«Автоматическое письмо» Элюар никогда не воспринимал как самоцель, а лишь как способ обогащения своей поэзии, придания ей гибкости. Для него оно было только катализатором. Неподражаемый голос Элюара, сформировавшийся еще до сюрреалистического эксперимента, вышел из него еще более аутентичным. Дружба его с Бретоном, их имена, стоявшие рядом под многими текстами в течение многих лет, казалось, свидетельствовали о полной общности, о единой вере. Глубокий разлад обнаружился много позже, когда Андре Бретон признал, что «участие Элюара в общей деятельности сопровождалось определенными недомолвками…». Он упрекал Элюара в том – и это самое серьезное обвинение в его глазах, – что тот привязался к поэзии «эстетически», в традиционном смысле слова. И в качестве доказательства и чистосердечного признания в этой ереси Бретон приводил аннотацию к «Изнанке жизни» (1926), где Элюар откровенно противопоставлял поэзию сновидению и автоматическому тексту – позиция, которую Бретон осуждал как «крайне реакционную и формально противоречащую самому духу сюрреализма». «Нельзя считать пересказ сновидения поэтическим произведением, – писал тогда Элюар. – И то и другое суть две живые реальности; но первое – это лишь воспоминание, небольшое приключение, которое быстро улетучивается, преображается, в то время как второе остается осязаемым и неизменным, не теряя ничего. Поэзия возбуждает интерес к окружающему, увеличивая возможности человека, позволяя ему увидеть мир другими глазами». При всем том Элюар всегда честно признавал, что многим обязан сюрреалистам и в особенности Андре Бретону, который, как утверждал поэт, остался для него тем, кто «больше других научил его думать».
Однако окончательно утренний туалет в стиле Махатмы Ганди был принят Пикассо на вооружение для приема посетителей только с ноября 1946-го, после долгого пребывания в Антибе. Это было на улице Гранд-Огюстен.
В 1950-м, когда Пикассо присвоили звание «почетного гражданина» Валори, он подарил городку глиняный слепок бронзовой статуи своего «Мужчины с ягненком», которая была установлена у входа в церковь.
Злость Пикассо по отношению к «настоящим художникам» с полной силой выплеснулась лишь десять лет спустя в «Серии рисунков» 1953–1954 годов, опубликованных в альбоме «Верв». Среди салонных художников, бородатых, жеманных и холодных, среди всех этих «мэтров», разжиревших и лысых, увешанных орденскими лентами и «академическими пальмами», соперничающих в популярности с ослепительными телами «самых прекрасных манекенщиц», снова появляются обезьяны с набережной Сены. Одна из них, с палитрой в руке, рисует нагую девушку, на которой лишь шляпка да колье на шее…
Он говорил о Доре Маар. Сцена в «Каталане» оказалась началом серьезного нервного расстройства.
Леон Гиша (1903–1991) – французский художник, иллюстратор и декоратор. – Примеч. перев.
Речь идет о женщинах-коллаборационистках, которых водили по Парижу после конца оккупации. – Примеч. перев.
Древнегреческое слово, означает «случай», чаще благоприятный. – Примеч. перев.
Балет «Рандеву» с занавесом Пикассо ставился в Театре на Елисейских полях, а потом в Театре Мариньи. Он шел долгие годы и объездил весь мир. Впоследствии мне случилось еще трижды делать фотографические декорации: балет «Федра» Жоржа Орика и Жана Кокто в Парижской опере, «О любви и свежей воде» Эльзы Триоле и Жана Ривье в Театре на Елисейских полях и одноактная пьеса Раймона Кено «Походя», поставленная в Театре Аньес-Капри.
Несколько дней спустя торжествующий Пикассо показал мне банковские билеты: «Смотрите, они снова действительны…» Он изготовил из дерева маленькую дощечку и с ее помощью отпечатал штамп на всех двенадцати купюрах, сделав их таким образом гораздо дороже номинала…
Двадцать лет спустя, в 1962-м, я поинтересовался у Кэтрин Дадли, вернул ли ей Пикассо банковские билеты. «Нет, – ответила она со смехом, – что вы! Каждый раз, встречаясь со мной, он извиняется, вздымает руки к небу и говорит: “Да, Кэтрин, я восстановил ваши банковские билеты. Надо бы их как-нибудь вам вернуть…” Но он никогда этого не сделает, никогда…»
