– Что случилось, Жереми?
– У меня не получается, мадам. Не получается.
Он писал свой диплом о развлечениях в средние века, о хорошем питании, праздниках, танцах, песнях, сексуальном наслаждении, контроле церкви, о практиках, которые считались развратными, а следовательно, сатанинскими. Он начал эту работу с удовольствием, самоуверенно и нахально развлекая читателя скабрезными анекдотами, муссировал тему сексуального страха, который внушала женщина и ее генитальный аппарат: «Он холодный, влажный, а матка испытывает странное наслаждение, напоминающее чувства змеи, которая в поисках тепла заползает спящему человеку в рот. Сексуальная мощь женщин внушает опасение. Избыток влажности в женском теле дает ей неограниченные способности к сексуальному акту. Она не может быть утолена, ее вожделение постоянно возобновляется. Говорят, кстати, что женщина – единственная самка в животном мире, которая желает сексуальных отношений после оплодотворения». Чувствовалось, что он наслаждается темой. Но, увы, он изрядно растерял свою самоуверенность перед лицом трудностей, которые появились на его пути.
Жозефина просмотрела его доклад. Слишком много анекдотов, никакого плана, явный недостаток знаний и стиля.
– Это набор слов. Вы теряете нить, поскольку у вас нет четко выраженной позиции. Когда вы рассказали все анекдоты, вам стало не о чем писать.
– Об этом я и хотел с вами поговорить.
– Ну, вы нашли не очень-то подходящее время, у меня через пять минут лекция!
– Ну пожалуйста, мадам Кортес!
Он посмотрел на нее грустными глазами бродячего пса с большой дороги. На шее у него были красные пятна, следы экземы, и он машинально почесывался, прикрывая при этом глаза, словно это доставляло ему удовольствие.
– Может быть, встретимся после лекции?
– Мы не сможем поговорить, будет столько народу…
– Ну тогда договоримся на следующий раз…
Она поискала в сумке еженедельник, нашла его и, поворачивая голову к молодому человеку, заметила красный минивэн, который был припаркован на стоянке. Минивэн с картинкой на левом боку. Почему эта машина привлекла ее внимание? Может быть, она подумала о том, что говорят о красных машинах: они чаще, чем другие, попадают в аварии? А может, ее заинтересовала картинка: голова охотничьей собаки? И где сейчас ее мобильный? Похоже, в сумке его нет. Она теряла его уже третий раз за две недели! И всегда находила почти что с сожалением. Как будто она не желала быть обнаруженной. Как будто хотела, чтобы все оставили ее в покое.
Ей необходимо побродяжничать. Подальше от Парижа, от Зоэ. Подальше от Лондона, от Филиппа, от Ширли. Имея с собой в качестве спутника только старого доброго Дю Геклена.
Хотя Жозефина внимательно слушала студента, она тем не менее заметила, что из машины вышел человек, хлопнул дверцей и решительным шагом направился в ее сторону. С трудом разбирая реплики Жереми, она наметила в еженедельнике время встречи, подумав при этом, что минивэн ужасно забрызган грязью: «Да, да, мы можем увидеться в следующий вторник. Встретимся в кафетерии, я перечитаю ваш текст и смогу с вами поговорить более подробно и основательно». Жереми кивал: «Да, вы очень мне поможете, а то я начинаю утрачивать веру в себя, я, видно, начал слишком быстро…» – «Слишком быстро и слишком дерзко», – добавила она, улыбнувшись.
Человек приближался, она смотрела, как он идет навстречу ветру, слегка наклоняясь вперед, уткнув нос в воротник пальто… Он двигался словно в замедленной съемке. Она не видела ни его глаз, ни лица, но знала, что это он.
Ей захотелось закричать, поднять руку, защищаясь. Он сейчас разобьет стекло машины, это точно. Жозефина задохнулась от ужаса.
– Что с вами, мадам? Вы вся дрожите…
– Нет-нет, все нормально.
Человек прошел мимо. Так близко, что задел рукой дверцу, но на сидящих в машине даже не посмотрел. Она заметила лишь рукав из грубой промасленной ткани, затем спину, плечи, руки в толстых перчатках. Он был высокого роста, двигался легко и энергично. В его походке была почти кошачья упругая легкость, в движениях – уверенность человека, которого не остановишь приказом или угрозой. Она не увидела его лица и не поняла, сколько ему примерно лет.
Посмотрев на часы, Жозефина вскрикнула: «Боже, я опаздываю на лекцию! А мне еще надо сделать один телефонный звонок. Вы можете предупредить всех, что я скоро приду?»
Жереми вышел из машины, рассыпаясь в благодарностях: «Мерси, мадам, мерси, мадам. Вы знаете, вам удалось меня успокоить». Она перевела дух, дождалась, когда сердце перестанет бешено биться, и тоже вышла из машины. Вокруг завывал апрельский ветер.
Первое, что она сделала, – записала номера той машины. Табличка была забрызгана грязью, владелец мог нарваться на штраф от дорожной полиции. Номера были старые, заканчивались на 89. Департамент Йонн. Префектура Осер. Субпрефектура Санс. В 1234 году в Сансе Людовик Святой женился на Маргарите Провансальской. Еще там скрывался папа Александр III с 1162 по 1165 год.
Она с удивлением отметила, что собака на рисунке довольно симпатичная, с красивой умной мордой и длинными коричневыми ушами, висящими, как перчатки. Казалось даже, что она улыбается.
Она спросит у Гарибальди, кто владелец этой машины. Она с Гарибальди практически никогда не виделась, но знала, что может на него рассчитывать. Их словно связала невидимая нить после смерти Ирис и Лефлок-Пиньеля*. Они вместе прошли с инспектором через все это расследование. Сперва не доверяли друг другу, потом доверились и наконец стали даже почти друзьями. Она иногда видела его имя в заметках на полосе криминальной хроники и тогда отправляла ему коротенькую смску: «Браво, вы просто молодец!» Он всегда отвечал: «Спасибо. А вы как поживаете?» Это был одинокий, молчаливый человек. Но достаточно было ему услышать в трубке произнесенное Жозефиной: «Алло! Это я», чтобы его голос теплел и с невыразимой нежностью отвечал: «Мадам Кортес, как раз сегодня утром я о вас думал…» Это, скорее всего, было преувеличением, но ее радовала мысль, что он вспоминает ее добрым словом, бреясь перед зеркалом.
Она обернулась, убедилась, что тот человек ушел, подошла к автомобилю, обошла его вокруг. В кузове насыпана земля, колеса в грязи, стекла засаленные. Не похоже, чтобы владелец сдувал с него пылинки и начищал по воскресеньям под звуки радио.
Она сделала вид, что в ботинок попал камешек, сняла его, стала вытряхивать, опершись на дверцу машины. Украдкой заглянула в кабину. Заметила там кучу разных вещей: инструменты, бумаги, мешки кукурузы, пшеницы, подсолнечных семечек, саперную лопатку, резиновые сапоги, карманный фонарик, швейцарский перочинный нож, клубки шпагата, пластиковые пакеты, секаторы, кепку-бейсболку, веревку, старые тряпки, разноцветные проводки, батарейки, соломинки, пакеты с зерном для птиц, скатерть, кувалду, а в нише для перчаток – шурупы, винты, каталог сельскохозяйственных товаров «Санглиер» и такой же каталог фирмы «Брикоман». Этот человек, видимо, фермер. Живет в деревне или небольшом поселке. Обрабатывает землю, выращивает скот. Почему он следит за ней? Может быть, он шпионит для кого-то другого? Или же… это городской житель, и он просто в целях маскировки воспользовался этой грязной рабочей машиной?
А может быть, он ее украл?
Она заглянула с другой стороны. Еще какие-то мотки проволоки, упаковки пива, шампунь, конфеты «Крема» и… завернутое в ярко-зеленую тряпку охотничье ружье.
Она не помнила, как в тот день читала лекцию, она была как сомнамбула. Слова слетали с ее губ, но в их смысл она не вдумывалась. Она не была уверена, что вообще говорит что-то, голос висел в воздухе. И она слушала его, удивляясь: откуда он, зачем.
Тема лекции была: «Женское начало в Романе о Розе”».
Она смотрела на третий ряд аудитории, скороговоркой выпаливая текст лекции. Студенты усердно записывали. А человек был на месте, как обычно.
– Играя на пристрастии женщин к моде, с женоненавистническим пылом утрируя это пристрастие, «Роман о Розе» муссирует, облекая в аллегорические формы, угрожающее намерение некоторой части женщин поглотить, пожрать мир мужчин. Как утверждает автор рондо, датирующегося этим временем, жадные, алчные модницы тринадцатого века изнывали от желания получить кусочек кожи возлюбленного – «un tronson de vo pel» – и приколоть его к своему платью.
Когда она произнесла слова «un tronson de vo pel», ей показалось, что человек как-то отреагировал, оживился. Показалась ли ему эта идея нелепой или, наоборот, ему захотелось отрезать и пришпилить к одежде кусок кожи своей любовницы?
Она украдкой наблюдала за ним.
Ей было не так страшно, как при его предыдущих появлениях, как будто, заглянув внутрь его минивэна, она получила некоторое преимущество.
«Да, но ружье… Конечно, все так, но ружье…» – пронзила непрошеная мысль.
Потом, как обычно, ближе к концу лекции, человек отделился от стены, выпрямился, тихо приоткрыл дверь и выскользнул в коридор. Жозефина решила, что найдет предлог, чтобы попросить одного из студентов проводить ее до машины.
