Правой, выдох.
Шнур порвался.
Левой, вдох.
Поплыл дальше один.
Правой, выдох.
К земле.
Левой, вдох.
Знал, что доплывешь.
Правой, выдох.
Ты же спортсменка.
Левой, выдох.
Плаваешь лучше меня.
Правой, выдох.
Кто из нас доплывет.
Левой, вдох.
Так это ты.
Правой, выдох.
Буду ждать на молу.
Левой, вдох.
Как в Варнемюнде.
Правой, выдох.
Солнце в лицо.
Левой, вдох.
Оно на западе.
Правой, выдох.
Скоро зайдет.
Левой, вдох.
Торопись.
Правой, выдох.
Он машет.
Левой, вдох.
Над ним чайки.
Правой, выдох.
«Мозаика» натирает кожу.
Левой, вдох.
Только бы осталась сухой.
Правой, выдох.
Ноги как свинцовые.
Левой, вдох.
Руки тоже.
Правой, выдох.
Не могу ими двигать.
Левой, вдох.
Выдох.
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Уже скоро.
Выдох.
Как долго.
Вдох.
Еще.
Выдох.
Лечу к молу.
Вдох.
В мыслях.
Выдох.
Мысли свободны.
Вдох.
К Андреасу.
Выдох.
Цель.
Вдох.
Это важно.
Выдох.
Говорит Ульрих.
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Выдох.
Ты сможешь.
Вдох.
Да.
Выдох.
Вдох.
Недаром я тебя тренировал.
Выдох.
Да, недаром.
Вдох.
Солнечный свет…
Выдох…
На воде…
Вдох…
Красиво…
Выдох…
Тепло…
Вдох…
Было ясно…
Выдох…
Он придет первым…
Вдох…
всегда хотел быть первым…
выдох…
и к директору пошел первым…
вдох…
вел себя вызывающе…
выдох…
директор Шнайдер…
вдох…
Андреас… хвастунишка…
выдох
соревноваться с ним
вдох
бесполезно
выдох
вдох
выдох
вдох
* * *
– Войдите!
– Ха! – шепнул Андреас. – Я тут уже был однажды.
В кабинете директора отвратительно пахло средством для уборки. Директор Шнайдер сидел за письменным столом, навалившись на него толстым животом. Он что-то писал карандашом в тетради, не обращая на нас внимания. Мы поставили ранцы на пол и подошли к столу.
– До перемены еще пять минут, – прошептал Андреас и показал на свои новенькие часы с Максом и Морицем[66] на циферблате.
У Морица глаза дергались туда-сюда в такт секундам.
Директор наконец на нас посмотрел.
– Почему учительница математики послала вас сюда?
Андреас пихнул меня локтем – отвечать надо было мне.
– Мы смеялись во время минуты молчания, – пробормотала я. – Нечаянно…
Директор кивнул.
– Мы не специально, честное слово, – торопливо добавил Андреас.
– Дело не в этом. Чью память мы должны были почтить этой минутой молчания?
– Леонида Ильича Брежнева.
– Так-так. А когда вообще проводят минуту молчания?
– Когда человек умирает.
– Именно!
Директор встал и похромал к окну, скрипя резиновыми подошвами.
– Вам, конечно, известно о заслугах Генерального секретаря КПСС Леонида Ильича Брежнева?
– Да.
Он откашлялся.
– И о заслугах Владимира Ильича Ленина?
– Да.
– Товарища Эриха Хонеккера?
– Да.
– А разве смеются, если эти люди умерли?
– Нет.
– Хонеккер-то жив еще, – шепнул Андреас и хихикнул.
– Что вы там шепчетесь?
Мы замерли, уставившись в пол.
Директор снова уселся в кресло.
– Дневники на стол!
Мы достали дневники и протянули их ему. На обложке моего красовалась наклейка со Смурфиками.
Директор долго ее рассматривал, потом раскрыл дневник и что-то нацарапал там красной ручкой. То же самое он проделал с дневником Андреаса.
Прозвенел звонок на перемену. Директор отдал нам дневники, мы вышли в коридор. Там нас ждали Торстен, Мартина и Мануэла – все с красными клоунскими носами. Андреас порылся в карманах, выудил такой же, нацепил его и велел мне:
– Читай вслух!
Я открыла дневник на странице с записью:
– «Ханна недостойным образом вела себя на минуте молчания в связи с кончиной Л. И. Брежнева, не проявив надлежащего уважения к памяти покойного».
– А у тебя что? – хихикнув, спросила Мануэла.
Андреас начал читать. Через клоунский нос его голос звучал почти неузнаваемо.
– «Андреас недостойным образом вел себя на минуте молчания в связи с кончиной…» Слово в слово! Вот скучища!
– Ой, нет… – вдруг сказала Мартина, глядя куда-то за наши спины.
К нам направлялась фрау Тиль в облаке лаванды.
– Что! Здесь! Происходит! – отчеканила она, делая паузу после каждого слова. – Немедленно снять носы!
– Сегодня же начало карнавального сезона! – возразил Андреас. – Одиннадцатое число одиннадцатого месяца!
– Нет! – У нее даже дыхание перехватило. – Вчера скончался товарищ Брежнев! Какой карнавал?! Вы о чем?! Вам должно быть очень, очень стыдно! Немедленно снять носы!
Мануэла что-то шепнула на ухо Мартине.
– И прекратите шептаться! Сейчас же! В такой день! Вся страна скорбит! Пусть вам будет стыдно!
Мы безропотно сняли носы и пошли на школьный двор – все-таки переменка.
После уроков по дороге домой настроение было ниже плинтуса, особенно у Андреаса: отец придет с работы, увидит запись в дневнике и наверняка его поколотит.
– А давай поедем в Варнемюнде в «Волну»! – вдруг предложил он. – Бросим дома портфели, быстренько соберемся и рванем. Мне все равно влетит, так уж лучше попозже.
– Давай!
Я подождала Андреаса у двери его подъезда. Потом зашли ко мне. Мама была на работе, папа, к счастью, спал так крепко, что не слышал, как я роюсь в шкафу.
Собрав вещи, мы побежали на Главный вокзал и сели в электричку до Варнемюнде.
В бассейне «Волна» народу против обыкновения было немного. Несколько бабулек в одинаковых красных купальных шапочках трещали друг с другом, держась за бортики. Когда включали волны и во все стороны летели брызги, бабульки начинали громко взвизгивать.
– Остальные купальщики небось дома сидят, Брежнева водкой поминают, – предположил Андреас.
Мы стали гоняться друг за другом по волнам. Андреас попробовал меня притопить, и у него сломались очки. А мои начали протекать. Глаза щипало от хлорки. Мы ушли греться в теплой воде лягушатника и там стали ждать, когда снова включат волны. Никогда еще мы не чувствовали себя в бассейне так вольготно. Из настоящих пловцов был только дядька с волосатой спиной, он упорно плавал туда-сюда кролем. Мы попробовали ему подражать. У меня получалось так себе, Андреас вообще чуть не утонул. Мужчина рассердился, что мы ему мешаем, и прогнал нас в сектор для не умеющих плавать. Там Андреас стал грести руками, как в кроле, а ногами скакал по дну. Выглядело это так потешно, что я хохотала до боли в животе.
Накупавшись, мы вышли из бассейна и тут же замерзли. Как обычно, прошли мимо отеля «Нептун». Народу в его ресторане было битком, все ели фирменное блюдо – бройлеров. Мы прижались носами к оконному стеклу и стали наблюдать за гостями. Когда открывалась дверь, изнутри доносился восхитительный запах жареных куриц.
– А у нас сегодня на ужин бутеры с ливерной колбасой… – вздохнул Андреас.
Обратно к вокзалу мы пошли через темный курортный парк. С замиранием сердца пару раз съехали с белой каменной горки. В парке мы были совершенно одни.
* * *
Не плыву – парю… Бороться с водой больше нет смысла. Она меня держит. Не дает уйти вниз. Всё как ты говорил. Тепло и светло. Огромный красный шар солнца – прямо передо мной. Солнце правда здесь? И я тоже здесь?
Плыви дальше!
А небо? Где небо?
Плыви дальше!
Высоко надо мной – чайка.
Дыши размеренно!
Она настоящая?
Дыши!
И еще одна.
Надо плыть!
Она смотрит на меня.
Недалеко земля!
Она кружится надо мной, кричит.
Сосредоточься! Надо плыть дальше!
Ветер бросает ее из стороны в сторону.
Перевернись на живот!
Не хочу.
Ты должна! Андреас ждет тебя!
Да, он на молу. Туда и надо плыть. К молу.
Какая-то лодка, прямо передо мной. Она настоящая?
Это лодка! Плыви к ней!
Просто мираж.
Нет! Она настоящая!
Поплыву дальше, к земле.
Плыви к лодке!
Надо нырнуть. Нельзя, чтобы меня обнаружили.
Оставайся на поверхности!
Нет. Скорее вниз, в покой, в темноту.
Под водой какой-то шум.
Не могу уйти глубоко под воду. Выныриваю.
Передо мной – белая стена.
Громкий голос.
Дотрагиваюсь.
Стена настоящая, твердая, не поддается, не ускользает.
Ударяю по ней. А ей ничего.
Такая твердая в текучей воде.
Черная фелюга!
С ума сошла?
Что-то меня хватает.
Ныряю, не могу дышать, снова выныриваю.
Поближе! Надо подойти поближе!
Кто это?
Снова хватает, держит за плечи.
Сопротивляться нет сил. Вот бы исчезнуть. И чтобы покой…
Тащи, тащи его наверх!
Бьет по спине.
Упала на твердое.
Мне плохо, все кружится… карусель…
Хочу открыть глаза… не могу.
Под веками – молнии.
Голоса.
Да он полуживой.
В ушах – шум.
Смотри-ка.
Где я?
Это не парень, это девушка.
