– Ты серьезно? – спросил я тихо.
– Я в жизни не был более серьезен, мой старый горный друг. Я и для тебя прихватил одну. – И он вытащил вторую сумку, все еще аккуратно сложенную и завернутую в прозрачный пакет, из своего мешка и отдал ее мне.
– Стивен, ты не можешь идти в поход в дикие места Мэна с почтовой сумкой.
– Почему нет? Она удобная, непромокаемая, ну, или близка к этому, она вместительная и весит лишь четыре унции. Это идеальный аксессуар настоящего путешественника! Позволь мне задать тебе вопрос. Когда в последний раз ты видел мальчика-газетчика с грыжей? – Он мудро кивнул, будто бы смог провести меня.
Я медленно открыл и закрыл рот, готовясь к ответу, но Кац без промедления продолжил, прежде чем я смог сформулировать свои мысли.
– План таков, – сказал он. – Мы избавимся от всего, кроме необходимого минимума: никаких переносных плит, газовых баллонов, никаких макарон, кофе, тентов, мешков со снаряжением, спальных мешков. Мы пойдем в поход и будем разбивать стоянки как пещерные люди. У Дениэла Буна был демисезонный фибровый спальный мешок? Вот уж не думаю. Все что мы возьмем – это холодные продукты, бутылки с водой, может, один комплект запасной одежды. Думаю, что мы сможем уменьшить ношу до 2,5 кг. И… – он с энтузиазмом порылся рукой в пустой почтовой сумке, – мы положим все сюда. – Выражение его лица призывало меня осыпать его похвалами.
– А ты подумал, как глупо будешь выглядеть?
– Ага. Но мне все равно.
– Ты подумал, что станешь причиной нескончаемого веселья для каждого человека, который встретится на твоем пути отсюда до Катадина?
– Меня это абсолютно не колышет.
– Так, а тебе приходило в голову, что скажут егери, обнаружив, что ты отправляешься в поход на сотни километров в глубь диких лесов с почтовой сумкой наперевес? Ты знаешь, что у них есть право задержать всякого, кого они сочтут психически или физически нездоровым? – По правде сказать, я лгал, но, к счастью, мои слова заставили его нахмурить брови. – А еще, разве ты не догадался, что причина, по которой ты не видишь почтовых мальчишек с грыжами, состоит в том, что они носят свои сумки только один час в день, и возможно, тебе будет менее комфортно таскаться с ней по горам весь день, при этом чувствуя, как она непрерывно бьется о твои ноги и натирает плечо до крови? Посмотри, твоя кожа под лямкой уже покраснела.
Его глаза скользнули вниз по лямке. Он больше не настаивал. Нужно сказать, что в Каце было хорошо, так это то, как быстро его можно было отговорить от всевозможных странных затей. Мы собрали больше вещей, чем хотелось Кацу. Я настоял на спальных мешках, теплой одежде и наших палатках. А он, хотя и признал, что это совсем не соответствовало его ожиданиям, согласился оставить плиту, газовые баллоны, котелки для костра и сковороды. Мы сможем поесть и холодную пищу: шоколадные батончики, изюм и неубиваемые кусочки салями под названием Slim Jims. Кроме того, я не смог бы и притронуться к еще одной миске с макаронами. Таким образом, каждый из нас сбросил чуть больше двух килограммов. Это было практически ничего, но Кац был невероятно рад. Ему редко удавалось воплотить в жизнь хотя бы часть своего замысла.
Итак, на следующий день моя жена отвезла нас глубоко в нескончаемые леса северного Мэна, откуда начинался наш путь по «Стомильной дали». Мэн обманчив. Это двенадцатый из самых маленьких штатов, но на его территории расположены леса размером в 10 млн акров, с которыми может потягаться только Аляска. На фотографиях он выглядит спокойно и заманчиво, словно гигантский парк с сотнями прохладных глубоких озер и туманными тихими волнами гор. Лишь Катадин с его каменистыми верхними склонами и пугающей массивностью выглядит более-менее устрашающе. Но на самом деле все здесь таит опасность.
Создатели туристических троп в Мэне преданно выискивают самые каменистые подъемы и безумные склоны, а ими штат располагает в достатке. На протяжении 455 км, которые занимает Аппалачская тропа в Мэне, двигающийся на север путешественник должен преодолеть подъем на 30,5 км, что сравнимо с тремя Эверестами. А в самом сердце пути лежит знаменитая «Стомильная даль» – 160,5 км бореальной лесной тропы, на которой не найти ни магазина, ни дома, ни асфальтированной дороги и которая тянется от деревни Монсон до общественного палаточного лагеря у Абол-Бридж, расположенного чуть ниже Катадина. Это самая удаленная часть Аппалачской тропы. Если что-то пойдет не так в «Стомильной дали», то вы должны будете рассчитывать только на себя. Здесь можно погибнуть от занозы, которая заразит вашу кровь.
У большинства людей на то, чтобы пересечь эту легендарную местность, уходит от недели до десяти дней. Так как в нашем распоряжении было две недели, мы попросили мою жену подбросить нас до Каратунка, захолустной деревушки, раскинувшейся на берегу реки Кеннебек в 61 км от Монсона и официального начала тропы. У нас было три дня на разминку и шанс пополнить запасы в Монсоне, прежде чем отправиться навстречу самым глухим лесам. На неделе я уже совершил небольшой поход на запад от озер Рэнджелей и Флагстаф перед самым приездом Каца, так что чувствовал, что смогу уверенно сориентироваться на местности. Но даже для меня этот поход стал настоящим шоком.
Первый раз за почти четыре месяца я нес на себе полный рюкзак. Я не мог поверить, что он настолько тяжел, не мог поверить, что однажды я уже проверил на себе, что это за тяжесть. Напряжение наступило сразу же и принесло с собой много неудобств. Но я хотя бы был в походе. Кац, как сразу стало заметно, был в этом деле новичком. На самом деле он был новичком, любившим отведать лишний блинчик за завтраком. От Каратунка нам предстоял долгий пологий подъем, растянувшийся на 8 км до большого озера Плезант-Понд. Это было легкой задачей, но я сразу же заметил, что Кац двигался с великой тщательностью и тяжело дышал, а на его лице легко читалось его настроение. Это был шок. Он словно непрерывно спрашивал: «Где это я?»
Когда я спросил Каца, как он себя чувствует, тот смог лишь удивленно произнести: «Боже!» А а когда он сбросил свой рюкзак со спины на первом привале после 45 минут ходьбы, то испустил лишь один сочный стон: «Чееееееееерт…», который получился запыхавшимся и глухим, как звук от взбитой подушки, на которую решили присесть. Полдень был сырым и грязным, и с Каца ручьями тек пот. Он взял бутылку воды и выпил почти половину. Затем бросил на меня неуверенный и отчаянный взгляд, вернул на место рюкзак и, не проронив ни слова, вернулся к своему долгу.
Плезант-Понд был прекрасным местом для отдыха. Появившись здесь, мы сразу услышали счастливые визги детей, плещущихся и купающихся где-то в ста ярдах от нас, хотя и не могли увидеть озеро из-за деревьев. Без их веселых возгласов мы бы и не узнали, что озеро было рядом, что еще раз напомнило, насколько густыми могут быть здешние леса. Чуть дальше возвышалась гора Мидд, которая составляла в высоту лишь 760 м, но шла под крутым углом и стала тяжким препятствием в жаркий день, когда наши нежные плечи тянули к земле набитые рюкзаки. Я безрадостно топал к вершине горы. Кац вскоре отстал и медленно шаркал позади.
Было уже за шесть часов, когда мы дошли до подножия горы с другой стороны и нашли подходящее место для палаток за заросшей, покинутой людьми лесовозной дорогой у местечка под названием Бейкер-Стрим. Я немного подождал Каца, а затем начал ставить свою палатку. Когда мой друг не появился через двадцать минут, я пошел его искать. Он отстал от меня почти на час. И когда я его обнаружил, то выражение на его лице было абсолютно пустым.
Я взял у него рюкзак и вздохнул. Я сразу понял, что тот был полупустым.
– Что случилось с твоим рюкзаком?
– О я кое-что выкинул, – грустно сказал он.
– Что именно?
– Да так, одежду и всякие штуки. – Казалось, что он не знает точно, расстраиваться ему или ощетиниться на меня. В итоге он решил попытаться ощетиниться и заявил:
– Во-первых, тот идиотский свитер. – После чего мы немного поспорили насчет важности шерстяных вещей.
– Но может стать холодно. Погода в горах очень изменчива.
– Да, конечно. Но сейчас август, Брайсон. Не знаю, заметил ли ты это.
В тот момент отвечать ему мне не было смысла. Когда мы дошли до нашего лагеря и он начал расставлять палатку, я заглянул в его рюкзак. Он выбросил почти всю свою запасную одежду и, кажется, добрую часть еды.
– Где орехи? – спросил я. – Где все твои упаковки салями?
– Нам это дерьмо не понадобится. До Монсона только три дня.
– Большая часть еды предназначалась для «Стомильной дали», Стивен. Мы не знаем, какие продукты можно найти в Монсоне.
– Ох. – Он изменился в лице. – Я думал, что этого слишком много для трех дней.
Я в отчаянии посмотрел в его рюкзак и затем оглянулся.
– Где твоя вторая бутылка воды?
– Я ее выкинул. – И он робко посмотрел на меня.
– Ты выкинул воду? – Это выходило за все рамки. Что точно нужно в походе в августе, так это вода.
