Георгий Полонский
Ключ без права передачи
Киноповесть
Большинство ребят еще не знало Назарова в лицо. И он не вызывал к себе особого интереса, когда шагал среди половодья перемены рядом с зам.директора по воспитательной части. Чей-то родитель или чей-то представитель - так, наверное, думали, если думали о нем вообще.
- Полагалось бы собрать всех в актовом зале, - сказала ему Ольга Денисовна. - И представить вас… И чтобы вы сказали небольшую "тронную речь".
- Это обязательно? - спросил он с заметным отсутствием энтузиазма. - А я уже стал знакомиться в рабочем порядке. С каждым классом в отдельности.
- Можно и так, ваше право… Федорук! Юра! - окликнула она парня, который, опережая их, толкнул Назарова.
- Чего?
- "Чего"!… - горько повторила она. - Извиниться полагалось бы.
- Извиняюсь.
- "Извиняюсь" - это значит, ты сам себя извиняешь. А как надо?
- Простите, пожалуйста…
- Что ж ты мне говоришь? Ты толкнул Кирилла Алексеича - ему и скажи. - Ольга Денисовна, воспитывая Федорука, заодно и Назарову давала урок завидного педагогического упорства.
- Извините, пожалуйста, - жестоко скучая, повторил мальчик теперь уже незнакомцу в кожанке. - Можно идти?
- Идти можно. Бежать сломя голову - нет. Да еще в такой обновке - жалко ведь… - У Федорука были сверкающие, только из магазина, ботинки. - Хороши! Поздравляю!
- Спасибо… - мальчик светло сконфузился и исчез.
В тот момент выяснилось, что величавое одутловатое лицо Ольги Денисовны с застывшей в глазах укоризной может бывать добрым и домашним - оно просто нечасто позволяет себе ямочки и улыбки.
- Стало быть, с каждым классом в отдельности, - вернулась она к прерванной теме. - Это дольше, зато основательнее, понимаю. Да, вы отметьте себе: завтра совещание руководителей методобъединений… Ну-ну, не смотрите так, никто пока не ждет от вас указаний, предложений… Просто будем вводить вас помаленьку в курс…
Назаров улыбнулся:
- Спасибо, что "помаленьку"…
Гвалт перемены мешал разговору.
- Вот что, Кирилл Алексеич, - вздохнула Ольга Денисовна, взяв его под руку и выводя на лестничную площадку. - Школа уже давно без хозяина. Строго между нами: Серафиме-то Осиповне полагалось бы уйти намного раньше: она ведь начала слепнуть два года назад!
- Вот как?
- Да, и это скрывалось… Память, чутье, опыт - это все было при ней, и все-таки… Некоторые, знаете, широко-о пользовались тем, что она в потемках!
- Ребята?
- Не только…
Тут дали звонок, Ольга Денисовна развела руками и оставила Назарова.
Вот он "у себя" - в директорском кабинете. Здесь уютно. Стол превосходный, книги, сейф, телевизор - работайте, тов. Назаров! Из кресла на него удивленно таращится кошка. Пушистая, раздобревшая, цвета кофе. Вот она здесь действительно "у себя".
- Брысь!
Уступая ему место, кошка усмехнулась вопреки всякому правдоподобию… Он сел в нагретое ею кресло и стал листать перекидной календарь.
Здесь почерком учительницы начальной школы старуха напоминала себе, что надо сделать, о чем хлопотать. Тут и Горсовет, и металлолом, и доклад где-то, и дежурство в буфете, и несколько раз слово "продленка" с восклицаниями, и сигнал, что "во 2-ом "Б" читают медленно!".
А под стеклом на столе - несколько фотографий "бабы Симы" с детьми, с выпускниками… Видно, как она старела, как по-совиному глядела сквозь очень толстые стекла в последние годы.
Календарь под рукой Назарова открылся на апрельском листке с такой записью:
УРОВЕНЬ УРОКОВ ХИМИИ!?!
Этот сигнал уже внятен ему. Листок Назаров выдрал и положил во внутренний карман кожанки - на память.
И закурил. Даже если судить только по этому календарю - "не соскучишься"…
1. Кем быть? (обоснование твоего выбора).
2. Ты оптимист или нет? Почему?
3. Почему провалился "Гамлет" в нашем театре драмы?
Прочтя на доске такие исключительно свободные темы сочинений, 10-й "Б" не удивился: это было в знакомом стиле Марины Максимовны. А она все же надеялась озадачить их, раздразнить. Что-то задиристое посверкивало в ее глазах и пружинило в походке. У нее мальчишеская стрижка, худая шея, великоват рот, косметики - ноль. Глаза говорили как-то очень явно и серьезно о "присутствии духа" в небогатом ее теле, - так что мужчин это могло даже отпугивать, но художник не прошел бы мимо.
Алеша Смородин - высокий, большелобый, сутулый - работает так, словно ему дана тема - "Образ Марины Максимовны": посмотрит на нее, улыбнется, напишет несколько строк и опять направит на нее через очки взгляд рассеянный и сосредоточенный одновременно, взгляд Пьера Безухова… Если б ему растолстеть - вылитый Пьер.
Какую ты выбрал? - шепотом спросила она у него.
- Третью. По-моему, самая трудная, - улыбнулся он, почему-то благодарный за этот простой вопрос.
- Я так и знала, - кивнула она.
Женя Адамян, сосед Смородина, не согласен:
- Что вы, вторая трудней! На целый порядок. Потому что…
- Тихо, тихо, весь пыл - туда, - она нагнула его голову к бумаге.
Отошла от их парты и вдруг наткнулась - как на ежа, как на "финку"! - на злобный, откровенно злобный взгляд из-под давно не стриженных черных волос. Саша Майданов. Что это с ним?
"Нет, я не оптимист - размашисто написано у Майданова. - А почему, - это мое личное дело".
Когда Марина Максимовна подошла к нему, он сгреб все листки, скомкал их, сплющил в кулаке. И вид у него - просто опасный.
- Ты что, Саша?
- Ничего… Не обязан я это писать. И не буду, - он сомкнул свои редкостно ровные зубы.
- И не надо! Из-под палки на такие темы не пишут. Но зачем так скулами играть?
В глаза он не смотрит, юмористического ее тона не принимает:
- Меня это не спросят нигде… Ни в каких программах этого нет, значит - неправильно!
- Что неправильно?
- Все! Лишнее это, только голову забивать…
Класс настороженно слушает этот диалог, хотя Марина Максимовна говорит тихо, с одним только Сашей:
- А вот у поэта Светлова была другая позиция. Он сказал: "Я легко обойдусь без необходимого, но я не могу без лишнего".
Майданов гнул свое:
- Это его дело.
- Да что вы с ним разговариваете, Марина Максимовна? - не выдержала Юля Баюшкина. - Гоните его!
Юля была в этом деле не только сторонним наблюдателем, как могло показаться.
- Гоните меня! - как эхо, отозвался Майданов и пошел на выход. Скомканным бумагам придал вид букета и положил на учительский стол.
В тишине за Майдановым вышел Алеша Смородин. Там, в коридоре, перехватил его руку у локтя и сказал:
- Сделай мне одолжение: забери свой мусор и извинись.
Майданов на секунду оторопел от ледяной корректности этих слов, потом сказал: "Еще чего!" - и, вырываясь, мазанул Алешу рукавом по лицу, по очкам. Очки упали, брызнуло стекло.
- Извиниться, говоришь? Я извиняюсь! - сказал Майданов Смородину, у которого сразу сделалось беспомощное и напряженное лицо. - Не будешь лезть под горячую руку…
Тут кто-то запихнул ему за шиворот его бумажный букет. Развернувшись, чтобы ударить, он увидел Юлю Баюшкину. Она негромко уронила:
- Все, Майданов. Ко мне - не подходи.
Да, она имела власть над майдановским существованием - он ссутулился и потух.
Назаров шел по коридору с записной книжечкой. Дверь химического кабинета открылась: урока там не было, и Назарова окликнула Эмма Павловна, химичка:
- Кирилл Алексеич!
- Да?
- Вы ничего мне не скажете? Ни словечка? - Назарову показалось, что с ним кокетничают.
- Виноват, Эмма Павловна, но по одному уроку судить нельзя…
Эмма Павловна - молодая блондинка со сложной прической, завидным цветом лица и крупными клипсами. Она пошла рядом с Назаровым.
- Я понимаю… Я там кое-что скомкала… Трудно, знаете, когда на уроке сидит мужчина с таким пронзительным взором!
Он что-то промычал.
- Да еще класс тяжелый, развинченный. Один Женечка Адамян чего стоит!
- Это тот, что вопросы задавал?
- Вот-вот! Специально готовит эти свои пакостные вопросы, чтобы насмехаться над учителем! Между прочим, сынок главного инженера с химкомбината…
- Вот как?
Ему надо было на четвертый этаж, а Эмма Павловна не отставала, у нее "накипело".
- Уймите его, Кирилл Алексеич, я прошу! Знаете, я просто вся ликую, что у нас к власти пришел, наконец, мужчина!
Назаров, глядя на свой ботинок, сказал:
- Эмма Павловна, а вы не давайте ему такого удовольствия - насмехаться. Он - вопрос, а вы ему - ответ, толковый и ясный.
- Ну, знаете…
- А что? Он был в своем праве - на уроке химии интересоваться открытием, за которое академик Семенов получил Нобелевскую премию по химии. А вы были как-то уж очень уклончивы… а?
- Но вопрос не по теме! Да ему и не нужен ответ, он и так знает… - Эмма Павловна розовеет.
Сверху спускался Алеша Смородин. С портфелем - видимо, уходит совсем.
- Стоп, - сказал Назаров. - Почему не на уроке?
