заложниках каменных джунглей…
Андрей помяни моё слово, через лет пятьдесят, всё будет наоборот: люди из городов хлынут обратно в деревни…
Такс, ладно.
Виктор вышел из беседки. Вслед за ним и Андрей. Солнце, алый раскалённый диск уходил за горизонт. Своим свечением окрашивая облака в пастельные розовые тона. Завораживающая картина. Братья смотрели на закат крепко разинув рты. Возможно, это был последний день, когда они вновь встретились в непринуждённой семейной обстановке. Вероятно, потом они разъедутся и лишь изредка Андрей будет навещать своего старшего брата. Но этот месяц они точно никогда не забудут. Они крепко сплотились перед лицом опасности, и забыв прежние обиды и недомолвки, помогли друг другу обрести себя. Не это ли счастье, когда ты знаешь, что семья тебя поддержит и поможет в трудную минуту?
Вечерняя Москва. Такой огромной толпы у Дворца Культуры ещё не было никогда. Люди толкались и пихались, кричали и орали — все хотели увидеть своими глазами, чем закончится противостояние человека и машины.
Первыми на саммит приехали Виктор и Андрей с листом бумаги в руках. Оба в молочно-белых костюмах. И обувь, и брюки, кардиган и даже бабочка — всё было у них белого цвета. Виктор махал всем, улыбался в 33 зуба, кривлялся, раздавал автографы — словом был навеселе. Андрей же робко шёл рядом с братом никому, не глядя в глаза. Видно было, что он волновался.
Наконец, приехали они: Лифанов с барсеткой под мышкой и Рассудов в полностью угольно- чёрных костюмах неспешно пошли по красной дорожке. Дойдя до порога дворца, они встретились с Виктором и Андреем. Каждый пожал друг другу руки, а затем обе стороны направились в совещательный зал. Известные люди направились вслед за ними занимать свои места.
Все уселись на свои места. Лифанов подал Рассудову свою барсетку, тот открыл её и достал оттуда ноутбук. Лифанов встал, три раза хлопнул в ладоши. Публика замолчала.
— Приветствую всех вас, уважаемые дамы и господа на данном мероприятие. Сегодня решится спор между Зерниловым и Рассудовым, за которым следило всё литературное сообщество. Литературный прогресс или заплесневевшие консервативные взгляды? Итак…
Коллеги, кто из вас первым будет выступать?
— Я бы хотел, чтобы этот вопрос решил Зернилов — спокойным и ласковым тоном сказал Рассудов.
— Благодарю. В свою очередь, я хотел бы чтобы первой начинала нейросеть. Уж больно хочется поглядеть, что она придумала.
Виктор кивнул. Он подключил ноутбук к интерактивной доске и вывел изображение на главный экран. Все принялись читать.
Поэма «Бродяга» рассказывала о страннике, путешествующем по разным странам, и заглядывающим даже в самые отдалённые уголки света. Герой пытается найти место, где людям живётся хорошо, но везде видит лишь справедливость и неоправданную жестокость. В итоге странник понимает, что нигде ещё пока нет места, где «гуманизм» и «доброта» одержали вверх. Он восходит на высокую гору, впадает в транс и засыпает на другие тысячелетия, чтобы проснуться уже в далёком и светлом будущем.
Произведение было шедеврально от начала до конца. Прослеживался калорит разных народов: вот тебе турецкие сладости, тут французские круассаны, там канадский сироп. У поэмы динамичное повествование; книга читается на одном дыхании. К тому же надо подметить, что эта поэма в стихах, а мы знаем, как мало писали таким способом и как сложно вообще создать подобное произведение. Публика была в восторге. После прочтения была небольшая получасовая пауза и абсолютно каждый подходил к Рассудов и хвалил его нейросеть. Да даже сам Виктор Зернилов похвалил нейросеть.
Пауза прошла, публика утихла. Теперь все готовились выслушать стих Зернилова. Какого же было их удивленье, когда Виктор поднялся с места и сообщил о том, что не написал ничего.
— Зачем же вы тогда приехали господин Зернилов? Получить долю позора публично или что? — Ядовито вопрошал Лифанов.
— Да, я не написал. Зато вот мой брат Андрей под моим чётким руководством создал хороший и добротный стих, и я хочу, чтобы именно он представлял меня от моего имени.
— Зернилов, ну это уже наглость! — противно зашипел Лифанов. — Вам нужно было просто написать пару катренов, а вы вместо этого обучали литературному мастерству какого-то адвокатишку!?
Андрей уже хотел было наброситься на критика, но Виктор вовремя его остановил.
— А почему бы и нет? — задумался Рассудов. — Лично я не против послушать стих. Лифанов сначала бурчал и возмущался, но потом и он дал своё согласие.
Андрей сильно нервничал. Вик это заметил и решил подбодрить его.
«Как в старые добрые времена… Я и ты против недоумков!» — сказал Вик и хлопнул Брата по плечу.
«Ага, как в старые добры…» — хмыкнул Андрей. Видно, поддержка Вика была напрасна. Андрей встал с места, взял лист со стихами и взошёл на помост. Страх и боязнь, что ушли, пульс пришёл в норму. Поэт начал читать:
На стороне я силы света
Бороться буду и терпеть
События на нас наложат вето
Но полностью не сможем мы истлеть.
В лесу, в подполье будем находиться
Лишь только изредка нас будут вспоминать
И нечем нам пока кичиться
Однако тут не стоит горевать
Возможно, пишем некрасиво
Но вот такой уж человек
Он делает и вкось и в криво
Да было так из века в век
В нас есть порыв, есть сила воли
Надеюсь, мы когда-нибудь поймём
И выйду я на реку, на раздолье
И прокричу: «Мы, люди, не умрём»
Тишина. Никто в зале даже не знал, как реагировать на такое. Только Лифанов залился громким пронзительным смехом.
— Ах-ха-ха-ха-ха-ха-ха, господи какая нелепость. Мне жалко тебя. Твой сумашедший братец научил тебя бреду, а ты поверил, что пишешь стихи. Ха-ха-ха-ха.
Вскоре смех подхватил весь зал. Лишь немногие оставались спокойны в этой дикой безумной толпе. Андрей был в панике. Его осмеяли, он подвёл брата. Глаза суетно бегали в попытках скрыться от насмешливых взглядов людей. Щёки Андрея пылали, казалось, он вот-вот сейчас заплачет.
На помост взошёл Виктор. Улыбаясь и смеясь, он подошёл к брату и положил руку на его плечо. Писатель был спокоен и невозмутим.
«Вик… я…я тебя… они…они» — пытался что-то сказать Андрей брату, но ком в горле помешал это сделать. Виктор поглядел на брата, потом на толпу, и прижав Андрея ближе к себе сказал:
— Мы победили!
«Что? — оторопел от сказанного Андрей. — Но мы же в пух и прах разбиты. Нашу работу осмеяли, и наверняка выиграет Experience. А это значит…
— Они так ничего и не поняли. — ухмыльнулся Вик. — Андрей, я знал исход с
