крепки.
Тщетно моим легким шагам закрывать двери
Благоразумных домов и тайного сада;
Если боятся, что я войду, — здесь я!
Я посетитель тайных оград гость беспокойный.
Пускай светильник притушенный иль дымный факел
Озаряют мое лицо неясным светом, это — я!
Нет времени бежать, когда меня увидят...
Пусть медный звон или песок отметят
Черед, когда придет мой неизбежный час,
Не привлекай к себе мой взгляд разгневанный,
Но жди меня и радостно и просто —
С открытой дверью, с убранным столом.
Ибо, если мне суждено войти к тебе,
Ни тяжкие запоры, ни ключ и ни замок,
Ни пес, кусающий и лающий, — ничто
Не может, знай, мне помешать войти,
Если хочу прижать уста к твоим устам,
Что б ты ни делал, днем и ночью, и вопреки тебе.
Руки мои — неотвратимы. Повинуйся. Я — Любовь!»
УПРЕК
«Как! мною ты владел, — моим лицом смущенным,
Клонившимся с мольбой,
И телом всем моим, покорным, обнаженным,
Дрожавшим пред тобой!
Дыханье уст моих ты пил устами жадно;
Ловил во мгле теней
Мой заглушенный стон; касался беспощадной
Рукой — моих грудей!
И сердца моего широкие биенья
Подслушивать ты мог;
И ропот робости; увы! — и наслаждения
Непобедимый вздох!
Да! Ты владел моим бессилием покорным,
И страхом, и стыдом...
Что говорю! моим — бесстыдством! и позорным
Желаний торжеством.
Я пред тобой была безвольной, обнаженной
От бедер до лица,
И заклинала я, чтоб сумрак благосклонный
Тянулся без конца;
И мог ты о другом беседовать с другими,
Не о моих губах!
Их речь выслушивать, смеяться вместе с ними,
И думать о делах!
И мог ты снова жить, как жил, меня не зная,
И, свой восторг тая,
Не называть меня! молчать, не повторяя:
Она моя! моя!
Нет! если ты владел моей покорной страстью,
И ты, с того же дня,
Всем не кричал о том, в душе не веря счастью,
Ты не любил меня!»
VI
*ЖЕЛАНИЕ
Когда бы мог себе я выбрать век достойный,
Носил бы я тюрбан, был важен, дряхл и сед
И вел бы дни свои, следя за тенью стройной,
Что бросил кипарис иль белый минарет.
В мечети мраморной, где с именем Аллаха
На гладких изразцах переплелся кизил,
К лампадам гаснущим я б поднял взор без страха
И ждал, пока меня не кликнет Азраил;
У голубой струи прозрачного бассейна
Свершал бы я намаз, как правой веры сын,
К мозаике ковра припав благоговейно,
Как только в час зари заплачет муэдзин;
Средь звездной тишины, вдоль Золотого Рога
Скользил бы мой каик, таинственен и тих;
И лучшая жена, закутанная строго,
Дарила б только мне сиянье звезд своих.
Так жил бы я в саду у тихого фонтана,
Вдыхая свежесть роз и запах табака,
Под властью старого и мудрого Султана,
Чьим звучным именем наполнены века.
И в тесноте могил, где льет луна сиянье,
Где темный кипарис в бассейне отражен,
Мне б пели соловьи, а горлиц воркованье
Баюкало бы мой невозмутимый сон.
Ах, что вся эта жизнь, когда воображенье
Мне может подарить желанный час, страну,
Где всё, чем грезил я, встает в одно мгновенье
Подобно яркому и сбывшемуся сну!
И сквозь чужой Стамбул, сквозь пыльный сад Босфора,
Вновь мусульманских стран мне слышится привет,
Где движут тень свою, достойно и нескоро,
Полночный кипарис и лунный минарет!
*ГОРОДОК ВО ФРАНЦИИ
Я выхожу с зарей туда, к полям пшеницы...
Как звонок тротуар и как смеется день!
Как солнце юное ласкает черепицы
И за оградами безумствует сирень!
Вдоль обомшелых стен, под свежею листвою,
Шагам моим легко ответствует земля;
Дорога белая, кончая с мостовою,
Выводит за город, в шумящие поля.
И вот я на холме, откуда так просторно,
Весь в солнечных лучах, почти у самых ног,
Разлегся маленький, простой, в тени узорной
Своих садов и крыш — родимый городок.
Он подо мною весь. Река бежать ленится
