Теперь о скотоводстве. В 1889 г. одна дойная корова в Александровском и Корсаковском округах приходилась на 2½ хозяйства, а в Тымовском на 3⅓. Почти такие же цифры показаны и для рабочего скота, то есть для лошадей и волов, причем и на этот раз беднее всех оказывается лучший, то есть Корсаковский округ. Впрочем, эти цифры не рисуют настоящего положения дела, так как весь сахалинский скот распределен между хозяевами крайне неравномерно. Всё наличное количество скота сосредоточено в руках только богатых хозяев, имеющих большие земельные участки или занимающихся торговлей.
Из зверей, наиболее ценных для промышленника ~ Подробности у А. М. Никольского: «Остров Сахалин и его фауна позвоночных животных». – Об этом в работе Никольского, опубликованной в приложении к IX тому «Записок имп. Академии наук», № 5. СПб., 1889, стр. 96.
Подробности у А. М. Никольского: «Остров Сахалин и его фауна позвоночных животных».
Волки держатся далеко от жилищ, так как боятся домашних животных. Чтобы такое объяснение не показалось невероятным, я укажу на другой подобный же пример: Буссе пишет, что айно, увидев в первый раз в жизни свиней, испугались; да и Миддендорф говорит,[783] что когда на Амуре в первый раз были разведены овцы, то волки не трогали их. Дикие олени распространены особенно на западном берегу северной части острова;[784] здесь зимою они собираются на тундре, весною же, по словам Глена, когда они ходят к морю, чтобы лизать соль, их можно видеть и бесчисленном множестве стадами на широких равнинах этой части острова. Из птиц водятся гусь, утки разных пород, белая куропатка, глухарь, рябчик, кроншнеп, вальдшнеп; тяга продолжается до июня. Я приехал на Сахалин в июле,[785] когда в тайге была уже гробовая тишина; остров казался безжизненным, и приходилось верить наблюдателям на слово, что тут водятся камчатский соловей, синица, дрозд и чиж.[786] Черных ворон много, сорок и скворцов нет. Поляков видел на Сахалине только одну деревенскую ласточку, да и та, по его мнению, попала на остров случайно, потому что заблудилась.[787] Мне однажды показалось, что я вижу в траве перепелку; вглядевшись попристальнее, я увидел маленького красивого зверька, которого зовут бурундуком. В северных округах это самое маленькое млекопитающее. По А. М. Никольскому, тут нет домашней мыши,[788] между тем в бумагах, относящихся еще к началу колонии, уже упоминаются «упыл, утрус и мышеядие».
Главное богатство Сахалина и его будущность ~ в периодической рыбе. – Об этом же писали в «Путешествии на остров Сахалин…» И. С. Поляков (стр. 111) и Ф. И. Августинович в «Заметках об острове Сахалине…» («Правительственный вестник», 1880, № 285, 19 декабря).
«Неодолимые порывы эротического влечения до издыхания, – говорит Миддендорф ~ в тупоумной влажно-холодной рыбе!» – Чехов точно цитировал книгу А. Миддендорфа «Путешествие на север и восток Сибири», ч. II. СПб., 1877, стр. 349.
Не менее замечателен ход сельди ~ Картина чудесная! – Чехов пользовался описаниями и данными многих работ: К. Скальковский. Русская торговля в Тихом океане… СПб., 1883, стр. 106; М. С. Мицуль. Очерк острова Сахалина…, стр. 44, 114. Слова, поставленные Чеховым в кавычки: «в невероятном количестве», – принадлежат Я. Бутковскому, также писавшему о ходе сельди («Остров Сахалин». – «Исторический вестник», 1882, т. X, стр. 175).
Китов, следующих в Аниве за сельдью, такое множество ~ на берег должно было ездить «с осторожностью». – Чехов пересказывал и частично цитировал из книги Крузенштерна «Путешествие вокруг света…», ч. II, стр. 75.
Один из авторов видел японскую сеть, которая «занимала в море окружность в три версты и, прикрепленная к берегу, образовывала род мешка, откуда постепенно вычерпывали сельдей».[789] Буссе в своих записках говорит: «Японские невода часты и чрезвычайно велики. Один невод окружает пространство сажен на 70 от берега. Но каково было мое удивление, когда, не дотащив невод сажен на 10 от берега, японцы оставили его в воде, потому что эти 10 сажен невод до того был наполнен сельдями, что, несмотря на все усилия 60 работников, они не могли более притянуть невод к берегу… Гребцы, закладывая весла для гребки, выбрасывали ими по несколько сельдей и жаловались, что они мешают грести».[790] Ход сельди и ловля ее японцами подробно описаны у Буссе и Мицуля.[791]
Когда еще на юге Сахалина распоряжались японцы ~ около полумиллиона рублей ежегодно. – И. А. Лопатин писал: «Слышно, что от сахалинских промыслов японцы получают 100 тысяч ицибу чистого дохода, т. е. около 50 тыс. руб. серебром» («Извлечение из письма…» – «Отчет о действиях сибирского отделения и. Р. географич. общества». СПб., 1869, стр. 106).
«Морская газета», 1880 г., № 3.
С занятием Южного Сахалина ~ там теперь почти пустыня. – Чехов цитировал статью Л. Дейтера «Торговля и промышленность Сахалина и рыбные ловли» («Морская газета», 1880, № 3, 19 января, стр. 7).
Кстати сказать, на Амуре, очень богатом рыбою, рыбные промыслы организованы довольно слабо, и, как кажется, потому, что промышленники скупятся пригласить из России специалистов. Здесь, например, ловят во множестве осетров, но никак не могут приготовить икру так, чтобы она походила на русскую хотя бы по внешнему виду. Искусство здешних промышленников остановилось на кетовых балыках и не пошло дальше. Г. Л. Дейтор писал в «Морской газете» (1880 г., № 6), что будто бы некогда на Амуре составилась компания рыбного промысла (из капиталистов), затеяли дело на широких основаниях и сами себя угощали икрою, фунт которой им самим обходился, как говорят, от 200 до 300 рублей серебром.
…Японцы нагружали джонки и даже большие суда, и то красивое судно, которое Поляков в 1881 г. встретил у устья Тыми… – Об японском судне, которое Поляков видел в 1881 г. («Путешествие на остров Сахалин…», стр. 71), Чехов писал еще дважды (см. стр. 145 и 224).
Для тех ссыльных, которые живут теперь у устьев небольших речек и у моря, рыболовство может служить подспорьем в хозяйстве и давать некоторый заработок, но для этого надо снабжать их хорошими сетями, селить у моря только тех, кто и на родине жил у моря, и т. д.
В настоящее время японские суда, которые являются на юг Сахалина для ловли рыбы, платят пошлину по 7 к. с пуда золотом. Обложены пошлиной также все продукты, приготовленные из рыбы, например, удобрительный тук, селедочный и тресковый жир, но доход со всех этих пошлин не достигает и 20 тысяч, и это почти единственный доход, получаемый нами от эксплуатации сахалинских богатств.
Кроме кеты, в сахалинские реки периодически заходят также родственные ей горбуша, кунджа или гой и чевица; постоянно живут в пресных водах Сахалина форель, щука, чебак, карась, пескарь и корюшка, которая называется огуречником, так как сильно пахнет свежим огурцом. Из морских рыб, кроме сельди, ловятся треска, камбала, осетр, бычок, который здесь так велик, что глотает корюшку целиком. В Александровске один каторжный промышляет длиннохвостыми раками, очень вкусными, которые называются здесь чиримсами или шримсами.
Из морских млекопитающих у берегов Сахалина водятся в громадном количестве киты, сивучи, или морские львы, тюлени и котики.[792] Подходя на «Байкале» к Александровску,[793] я видел много китов, которые гуляли парочками по проливу и резвились. Близ западного берега Сахалина возвышается над морем одинокая скала, называемая Камнем Опасности. Очевидец, находившийся на шкуне «Ермак» и хотевший исследовать этот камень, писал: «Еще за 1½ мили от камня нам стало очевидным, что скала занята сплошь громадными сивучами. Рев этого громадного дикого стада поразил нас; звери достигали баснословной величины, так что издали казались целыми скалами… Сивучи были величиною около 2 саженей и более… Кроме сивучей, как скала, так и море вокруг камня кишели морскими котиками» («Владивосток», 1886 г., № 29).[794] О том, каких размеров могут в наших северных морях достигать китоловный и тюлений промыслы, видно из страшной цифры, приводимой одним из авторов: по вычислениям американских китоловных арматоров, в продолжение 14 лет (до 1861 г.) вывезено из Охотского моря жиру и уса на двести миллионов рублей (В. Збышевский. Замечания о китоловном промысле в Охотском море. – «Морской сборник», 1863 г., № 4). Но, несмотря на их, по-видимому, блестящее будущее, эти промыслы не обогатят ссыльной колонии, потому именно, что она ссыльная. По свидетельству Брэма,[795] «охота за тюленями есть повальная, беспощадная бойня, где грубость соединяется с совершенною бесчувственностью. Поэтому и не говорят – охотиться за тюленями, а бить тюленей». И «самые дикие племена поступают при этой охоте гораздо человечнее цивилизованного европейца». А когда убивают палками котиков, то мозг брызжет во все стороны и глаза у бедных животных выскакивают из орбит. Ссыльных, особенно тех, которые присланы за убийство, должно беречь от подобных зрелищ.
