не у себя и ничего здесь не найду.
— Что ты, что ты.
— Спокойной ночи, милый. Огромное спасибо, что приглядел за мной. Боюсь, я тебе отравила весь вечер.
— Что ты, что ты, — сказал Бивер.
— Позвони мне с утра… Договорились? — Она приложила руку к губам и повернулась к двери.
Еще с минуту Бивер раздумывал, стоит ли вернуться к Полли, но потом решил, что не стоит. Он был близко от дома, да и у Полли к этому времени все, должно быть, уже угомонились, так что он поехал на Суссекс-гарденз и тут же лег спать.
Не успел он раздеться, как внизу раздался телефонный звонок. Звонил его телефон. Он спустился по холоду на два пролета. Звонила Бренда.
— Милый, я уже собиралась повесить трубку. Подумала, что ты вернулся к Полли. Разве твой телефон не у постели?
— Нет, на первом этаже.
— Значит, я тебе зря позвонила?
— Ну не знаю. А в чем дело?
— Просто хотела пожелать тебе спокойной ночи.
— A-а, понятно, спокойной ночи.
— Ты позвонишь мне утром?
— Да.
— Рано-рано, до того, как наметишь планы?
— Да.
— Спокойной ночи, Господь с тобой.
Бивер снова поднялся на два пролета и залез в постель.
— …Удрать в самый разгар веселья…
— Стыдно сказать, насколько это было невинно. Он даже не зашел.
— А вот этого-то как раз никто и не узнает.
— Он просто рассвирепел, когда я позвонила.
— А что он о тебе думает?
— Ничего не может понять… совершенно ошарашен и притосковывает.
— Ты что, собираешься это продолжать?
— Сама не знаю. — Зазвонил телефон. — Вот, наверное, он.
Но это был не он.
Бренда пришла к Марджори, и они завтракали в постели. В это утро Марджори особенно вошла в роль старшей сестры.
— Право же, Бренда, твой молодой человек — это такое убожество…
— Я сама все знаю. Он не бог весть что, и сноб, и, похоже, у него рыбья кровь, но мне он приглянулся, и все тут… и потом, я не уверена, что он совсем ужасный… он обожает свою гнусную мать… и потом, он вечно без денег. По-моему, ему очень не везло в жизни. Он мне все про себя вчера рассказал. Он был раз помолвлен, но они не смогли пожениться из-за денег, а с тех пор у него не было ничего приличного… Его еще многому надо научить. Этим отчасти он мне и нравится.
— О господи, я вижу, ты это всерьез.
Зазвонил телефон.
— Может, на этот раз он.
Но знакомый голос так громко заверещал в телефон, что Бренда слышала весь разговор.
— Добрый день, лапочка, какие последние сплетни?
— А, Полли, поздравляю — прекрасный прием.
— Правда, старушка не подкачала? Слушай, что там у твоей сестры с Бивером?
— Что у них?
— Давно они путаются?
— Полли, ты попала пальцем в небо.
— Да брось. Сразу видно, что у них далеко зашло. Нет, ты мне скажи, как это ему удалось. Вот что интересно. Что-то в нем наверняка есть, просто мы не замечали.
— Полли тебя засекла. В данный момент она оповещает весь Лондон о своих наблюдениях.
— Какая жалость, что и оповещать-то не о чем. Этот щенок мне даже не позвонил… Что ж, придется оставить его в покое. Если он не опомнится, я днем уезжаю в Хеттон. Вот, может, он.
Но это был всего-навсего Аллан, который звонил из штаб-квартиры консерваторов извиниться, что не смог накануне приехать к Полли.
— Я слышал, Бренда пустилась во все тяжкие, — сказал он.
— Господи, — сказала Бренда, — можно подумать, молодых людей так легко соблазнить.
— Я тебя почти не видела вчера у Полли, — сказала миссис Бивер. — Куда ты исчез?
— Мы рано уехали. Бренда Ласт устала.
— Она прелестно выглядела. Я очень рада, что ты с ней подружился. Когда ты с ней встречаешься?
— Я договорился, что позвоню.
— Ну так чего же ты ждешь?
— Да что толку, мамчик? Разве я могу себе позволить ухаживать за женщиной вроде Бренды Ласт? Позвонишь ей, она скажет: «Что вы делаете?» — придется ее куда-нибудь вести, и так каждый день. У меня на это нет денег.
— Знаю, сын мой. Знаю, как тебе трудно… и как ты умеешь экономить. Я должна быть благодарна, что мой сын не обременяет меня долгами. И все же не стоит отказывать себе буквально во всем. Так ты в двадцать пять лет превратишься в старого холостяка. Я еще в тот вечер, когда Бренда пришла к нам, заметила, что ты ей нравишься.
— Это точно, я ей очень даже нравлюсь.
— Надеюсь, она решит наконец относительно квартиры. Они сейчас просто нарасхват. Мне придется присмотреть еще один дом, который можно перестроить. Ты просто не поверишь, кто их снимает: масса людей с собственными домами в Лондоне… Ну, мне пора на работу. Кстати, я уезжаю на два дня. Проследи, чтобы Чэмберс как следует о тебе заботилась. Тут Сильвия Ньюпорт нашла каких-то австралийцев, они хотят снять дом в деревне, я повожу их, покажу им один-другой подходящий. Ты где обедаешь?
— У Марго.
К часу, когда они возвратились домой, выгуляв Джинна, Бивер еще не звонил.
— Раз так, значит так, — сказала Бренда. — Я как будто даже рада.
Она послала Тони телеграмму, что приедет дневным поездом, и слабым голосом велела упаковать вещи.
— Похоже, мне сегодня негде обедать, — сказала она.
— Почему бы тебе не пойти к Марго? Я уверена, она будет рада.
— Ладно, позвони ей, спроси.
И она снова встретила Бивера.
Он сидел довольно далеко от нее, и, пока гости не начали расходиться, им так и не пришлось поговорить.
— Я пытался дозвониться тебе все утро, — сказал он, — но было занято.
— Да ладно, — сказала Бренда. — Веду тебя в киношку.
Позже она телеграфировала Тони: «Остаюсь Марджори день два целую вас обоих».
— А мама сегодня приедет?
— Надеюсь.
— Как долго она гостит у этой обезьяньей тетки. Можно, я поеду на станцию ее встречать?
— Конечно, поедем вместе.
— Она целых четыре дня не видела Громобоя. И как я прыгаю через новый барьер, тоже не видела, верно, пап?
Бренда приехала поездом 3:18. Тони и Джон Эндрю явились на станцию загодя. Они походили по перрону, все осмотрели, купили шоколадку в автомате.
Начальник станции вышел к ним поболтать:
— Ее милость сегодня возвращается?
Он был старым приятелем Тони.
— Я ее каждый день ждал. Сами знаете, что бывает с дамами, когда они дорвутся до Лондона.
— Жена Сэма Брейса как уехала в Лондон, так никакими силами нельзя было ее оттуда выманить. Пришлось ему самому туда
