То были годы наибольшей гражданской и общественной активности писателя. Он — один из учредителей и идейных вдохновителей кружка радикально настроенных писателей «Красные перья» (1935–1938), он активно сотрудничает в журнале «Язык и культура», по его инициативе создается общество культурных связей между Исландией и Советским Союзом, бессменным председателем которого он был долгие годы, он же — вице-президент Ассоциации европейских писателей, активный член Всемирного Совета Мира (за что в 1953 году удостоен премии этого Совета). Лакснесс участвует в дискуссиях по актуальным политическим проблемам, пишет множество статей, литературно-критических очерков, неустанно пропагандирует за рубежом исландскую литературу и культуру. Одно время в печати даже обсуждался вопрос о выдвижении его кандидатуры на пост президента, и он непременно был бы избран, если бы не отказался баллотироваться, настолько велики были его авторитет и популярность в ту пору. В публичных выступлениях он резко критикует политику исландского правительства, считая вступление Исландии в НАТО и создание на ее территории американской военной базы серьезной угрозой национальному суверенитету, он настойчиво добивается возвращения Исландии ее национального достоянии — подлинников исландских саг, волею судеб очутившихся в библиотеках Копенгагена, он встревожен гонкой вооружений, он разоблачает захватнические амбиции великих держав. Среди публицистических сборников тех лет — две книги очерков о посещении — Советского Союза — «На Востоке».(1933) и «Русская сказка» (1938), где он восторженно, без единой критической ноты, описывает страну победившего социализма. И лишь тридцать лет спустя он безжалостно осмеивает свои восторги по поводу «русской сказки» в книге «Час поэта» (1963), название которой можно интерпретировать и как «Уроки поэта». Это один из самых известных его публицистических сборников, переведен на многие языки.
Самое значительное, по словам самого Лакснесса, его произведение, тетралогия «Свет мира», выходила с 1937 по 1940 год. Сначала появился лишь один том под таким названием (это первый том тетралогии, в втором издании — «Звуки божественного откровения»), который станет потом частью монументального романа — самого крупного в творчестве Лакснесса. Дело, конечно, не только и не столько в объеме. Важно отметить, что ни в каком другом произведении автор не поднимает до такого уровня обобщения, не вникает столь глубоко в кардинальные проблемы бытия. Этот «космический» аспект романа, глубинный его смысл отмечает и критик Кристинн Андрьессон, один из наиболее авторитетных и тонких знатоков творчества писателя по его мнению, «Свет мира» — книга о «жизни, ее скрытых истоках, о человеческой душе, ее страданиях, видениях и мечтах… о человеке — в тот момент, когда он ближе всего подходит к собственной сути».
Однако Лакснесс никогда не пишет просто «о жизни». Тетралогия наполнена вполне конкретными событиями и именами, узнаваемыми, поскольку они были у всех на устах и на слуху в то время, в особенности третья ее часть — «Дом скальда». Тут и шпионаж иностранных компаний, промышляющих рыбу в исландских водах при участии и попустительстве высокопоставленных чиновников, тут и поджоги домов и потопленные суда — это уже страховые махинации, тут и греющие руки на болезнях простодушных граждан шарлатаны-медики… Конечно же, в тетралогии нашло отражение неуклонное развитие капитализма, что повлекло за собой появление национальной буржуазии, отражен рост политического сознания народа. Эти тенденции были типичны не только для Исландии. Гораздо важнее, что писатель дал точную картину той тревожной эпохи, точно передал ее атмосферу. Это и нарастающая истерия фашизма. Ведь недаром книги Лакснесса были запрещены в нацистской Германии: в предисловии к первому немецкому переводу тетралогии, вышедшему в 1955 году, писатель назвал свой роман в известном смысле «проекцией гитлеровской эпохи». И действительно, вот они, зловещие приметы: поиски истинных и неистинных исландцев, имя Наси, звучащее по-исландски как наци, опасная уничижительность в отношения к культуре и традициям, а в конечном итоге — человеческой личности. Вспомните Свидинсвик — очевидная модель Третъего рейха, пусть и карикатурного.
Работа над романом длилась шесть лет, в нем затронут множество животрепещущих и больных проблем, и все же главная тема этого произведения — художник, в данном случае скальд Оулавюр Каурасон. Извечный вопрос: долг художника перед обществом и долг общества перед художником. По мнению Лакснесса, с ростом социальных противоречий и социального расслоения роль художника становится все более значимой. Так с кем же должен быть художник? Ответ, который давал на этот вопрос роман, был столь же неожидан, как неожидан главный герой. Оулавюр Каурасон Льоусвикинг в корне отличался от прославивших Лакснесса Салки Валки и Бьятура — неукротимых, крепких характером борцов за социальную справедливость. Нищий сирота, слабый, несуразный, совершенно неприспособленный к суровому хуторскому быту, ничего общего не имел с бунтовщиком, героем, тем паче «вожаком народных масс», хотя революционеры вызывают у него почти детское восхищение, ему привелось даже как-то подержать для них знамя на демонстрации, но это — не его знамя. Да, он ближе к ним в социальном смысле, чем к прочим слоям, ибо ему действительно нечего терять, но у него нет их одержимости, он не стремится изменить мир любой ценой. Поэт, по его мнению, создан Господом для иного: «Поэт — это нерв мира, и в нем сосредоточены горести всех людей», поэт обязан «помогать тем, кому тяжело». Предназначение поэта в том, чтобы уметь сострадать ближнему. Недотепа Оулавюр стал первым в галерее лакснессовских чудаков и мечтателей, рыцарей добра и справедливости. Эти образы, конечно же, идеализированы, возьмем нашего скальда или Бьорна из Брехкукота, среди ник немало миросозерцателей и философов вроде Органиста из «Атомной базы». Гуманисты до мозга костей, они на свой страх и риск берутся врачевать человеческие пороки, совершая своеобразное «хождение в народ». Они всегда готовы протянуть руку помощи, они просвещают и воспитывают, не навязывая себя и не гордясь. Как правило, эти герои близки к природе, к ее красоте.
Вопреки жестокости и тупости, окружающей юного 0улавюра, он смеет мечтать о том. чтобы пригубить мед поэзии, тот самый, который вспоил скальдов древности. Сквозь ругань, пьяные вопли и скороговорку дежурных молитв ему слышатся звуки божественного откровения. Он умеет смеяться над своими невзгодами. Что это: смех сквозь слезы или слезы сквозь смех? Этого мы не знаем но чувствуем, как знаменитая лакснессовская ирония помогает увидеть сокровенные тайны человеческой души, почувствовать неповторимое ее обаяние.
При всей традиционности композиции и сюжетной простоте роман показывает нам происходящее в непривычном, причудливом ракурсе. Читатель видит все «через призму поэзии», глазами мечтателя Оулавюра Каурасона.
«Свет мира» вряд ли можно назвать романом в классическом его понимании. Скорее, его следует отнести к некоему синтетическому жанру. В этом произведении многое навеяно сагой, мифом, сказкой, в нем есть элементы средневекового жития святых и современного острого памфлета, стремительность газетного репортажа и лаконичность киносценария.
Своей эпической монументальностью, полифонией голосов и звуков, органической связью отдельных частей и эпизодов книга очень напоминает симфонию.
Объемность и зримость происходящего позволяет сравнить тетралогию и с произведением живописи. Во всяком случае, именно с живописным полотном, от которого трудно оторваться, сравнил книгу художник Йоуханнес Кьярваль, один из зачинателей исландской живописи, чьи картины с их мягкими бликами и четкими контурами сродни художественной манере Лакснесса.
В романе так точно расставлены мизансцены, так продуманно сменяются общие планы и крупные, наконец, так явственно то ускоряется. то замедляется темп действия, что он очень напоминает киноленту. Не случайно, по-видимому, наш герой порою очень похож на героев легендарного Чарли Чаплина‚ чьим творчеством Лакснесс всегда восхищался и пристально его изучал. По словам Лакснесса, Чарли Чаплин, как и его скальд, являет собой тип «современного Христа».
Тетралогия пронизана оптимизмом, несмотря на гибель главного героя. Людям остались его стихи, его гимн красоте. которая и есть свет мира.
Знаменательные для исландской истории события сороковых годов (окончательное расторжение союза с Данией — 1944 г. и вступление Исландии в НАТО) получили художественное осмысление в двух столь непохожих и на первый взгляд противостоящих друг другу произведениях, как патриотическая трехтомная эпопея «Исландский колокол» (1943, 1944, 1946) и остросовременный роман-памфлет «Атомная база» (1948), известный в русском переводе и как «Атомная станция». К тематике этих романов близко примыкает пьеса «Серебряная луна» (1954), шедшая на сценах русских театров под названием «Проданная колыбельная». И историческая эпопея и роман-памфлет были взволнованным откликом на больные проблемы той поры — Исландия боролась за свой суверенитет, за сохранение национальных традиций. Тот же подтекст звучит в романе «Герпла» (1952), что означает «Повествование о героях». Хотя действие романа развертывается в отдаленные времена викингов, Лакснесс, конечно же, развенчивая современный милитаризм и ложную романтику войны. Этот роман — вершина лакснессовской сатиры. Есть в романе и глубочайший философский смысл: опасен любой фанатизм, в какие бы благородные одежды он ни рядился. На примере трагической судьбы двух главных героев — воинов Торгейра Хаварсона и в особенности скальда Тормода Бессасона, его побратима, Лакснесс показывает, какими жестокими и бессмысленными могут быть жертвы ради идеи, оторванной от жизни, ради «идеи во имя идеи», в конечном итоге служащей во благо власть имущим. Мы видим, что в «Герпле» намечается перелом в «просоциалистическом» мировоззрении Лакснесса. Недаром во многих странах Восточной Европы, где Лакснесс был так популярен в послевоенное время, к «Герпле» отнеслись более чем сдержанно, объявив его «чересчур пацифистским», «абстрактным», свидетельствующим об известной «слабости мировоззрения» прогрессивного писателя. Этот роман так и остался практически неизвестным широкой публике в этих странах.
