этом. Дело в том, что я путешествую инкогнито. Вы, мадам, понимаете, насколько это глупо — особенно в этой свободной стране — взять и выдать меня? Настоящий болван, ручаюсь вам!
— Без сомнения. Я вас отлично понимаю, мой лорд.
— Благодарю вас, мадам! Я полагаюсь на вас. Но я хотел бы попросить еще об одном одолжении. Из-за глупости своего слуги я полностью в вашей власти. Я полагаю, что разговариваю с настоящей леди. Конечно, я уверен в этом.
— Я надеюсь на это, мой лорд.
— Тогда, мадам, хочу попросить у вас об одолжении. Сохраните мою маленькую тайну, этот мой небольшой секрет. Но, может, я прошу у вас слишком многого?
— Нисколько, сэр, совсем немного.
— Вы обещаете мне?
— Да, я обещаю вам, мой лорд.
— Вы оказываете мне очень большую любезность! Сто тысяч благодарностей, мадам! Я буду вам очень признателен. Скажите, вы собираетесь пойти на бал сегодня вечером?
— Да, я как раз собиралась пойти туда, мой лорд. Я пойду с дочерью и племянницей.
— О-о! Я надеюсь, буду иметь удовольствие увидеть вас там. Я не был знаком здесь ни с кем, и только сейчас познакомился с леди. Я выхожу из заточения, или, иначе говоря, теперь мне есть с кем общаться, я смогу лучше познакомиться с обычаями этой страны.
— О сэр, вы не должны чувствовать себя здесь посторонним. Если вы захотите танцевать и пригласите на танец мою племянницу или дочь, могу вам обещать, что они будут счастливы оказаться с вами рядом!
— Мадам, вы просто поражаете меня своим великодушием.
На этом разговор закончился. Подошло время надевать платье для бала, и они распрощались: лорд — с низким поклоном, леди — с подобострастной любезностью, — чтобы скоро увидеться вновь, в танцевальном зале при свете люстр.
Глава IX
ПЕРЕД БАЛОМ
В фешенебельном пляжном районе Нового Света Терпсихора [27] так же привлекательна, как и в Свете Старом.
В танцевальном зале, в который допускаются отнюдь не только представители высшего света, у постороннего джентльмена практически нет возможности принять участие в таком танце, как кадриль. Гости, давно знающие друг друга, занимают места заранее, и зал во время бала обычно переполнен — посторонний, решивший потанцевать, просто не найдет себе свободного места. А распорядители на балу обычно больше заняты личными делами, чем теми почетными заботами, к которым их обязывает роза или лента в петлице.
А вот когда танцуют в кругу, у незнакомца больше шансов присоединиться к танцу. Для этого надо просто найти себе одну партнершу, и надо быть последним неудачником, чтобы не получить согласие какой-нибудь девушки, ожидающей приглашения.
Именно так обстояли дела и в танцевальном зале Ньюпорта.
Молодой офицер, недавно вернувшийся из Мексики, почувствовал себя вот таким чужаком. Он был чужим для общества в той стране, за которую сражался, еще в большей степени, чем в той, против которой воевал!
К тому же он был всего лишь путешественником — наполовину бродягой, наполовину авантюристом — и странствовал скорее по необходимости, чем для своего удовольствия.
Танцы среди незнакомых людей — достаточно скучное занятие для путешественника, если только танец не принадлежит к числу вольных, самые простые из которых — моррис [28], танец в масках или фанданго [29].
Майнард знал, по крайней мере догадывался, что в Ньюпорте, как и в других местах, бытуют описанные выше порядки. Тем не менее он решил пойти на бал. Отчасти из любопытства, отчасти — чтобы убить время, и все же не в последнюю очередь — чтобы получить шанс еще раз встретиться с девушками, с которыми он познакомился при таких необычных обстоятельствах.
С тех пор он видел их несколько раз — за обеденным столом и в других местах, но только издали, без малейшего шанса вступить с ними в разговор, нарушающий этикет знакомств.
Он был слишком горд для того, чтобы самому возобновлять отношения с ними, это они должны были решить для себя и предложить ему познакомиться поближе.
Но девушки не сделали этого! Прошло два дня, а они не проявляли к нему никакого интереса — ни разговором, ни посланием, ни поклоном или выражением благодарности!
— Что я могу ожидать от таких людей? — говорил себе отставной офицер. — Они, должно быть, очень большие…
Он собирался сказать «снобы», но его остановила мысль, что так не говорят о леди.
Кроме того, как можно назвать таким словом Джулию Гирдвуд! (Он постарался узнать ее имя, и это ему удалось.) Подобный эпитет идет к ней еще менее, чем к графине или королеве!
При всей своей храбрости он не мог справиться с чувством обиды, тем более сильным, что образ Джулии Гирдвуд постоянно преследовал его. Куда бы он ни шел, ее прекрасное лицо и стройная фигура были у него перед глазами.
Чем объяснить безразличие — неблагодарное безразличие с ее стороны?
Он помнил, что девушки просили его молчать обо всем там, на утесе. Может быть, желание скрыть произошедшее все объясняет? Майнард видел девушек только в сопровождении опекающей их матери — очень серьезной дамы. Может быть, они скрывают все от матери? И именно поэтому держатся от него на расстоянии?
Объяснение было вполне логичным, и ему приятно было думать, что дело обстоит именно так. Более того, Майнард один или два раза встречал глазами темные глаза Джулии, особенный, пристальный взгляд, направленный на него. Но как только девушка замечала его ответный взгляд, она сразу же отводила глаза в сторону.
Внезапно Майнард вспомнил Гамлета:
Я это представленье и задумал,
Чтоб совесть короля на нем суметь
Намеками, как на крючок, поддеть. [30]
Бал! Он способен был объяснить этот маленький секрет, и, возможно, некоторые другие. Майнард знал, что встретит там всех троих — мать, дочь и племянницу! Было бы странно, если бы он не смог представиться им на балу; а если даже и не сможет — есть стюарды, обслуживающие бал.
И он пошел на
