бал, одевшись модно и с большим вкусом — в то время либеральная мода допускала белый жилет, правда, время летит быстро, как метеор, — и в наше время уже опять носят только черные.
Бал был объявлен открытым.
Экипажи останавливались на площади около «Океанхауза», и самые разнообразные виды шелка зашелестели по коридорам этого караван-сарая.
В большом зале, где обычно обедали постояльцы гостиницы, было освобождено место (в результате получился танцевальный зал, достойный Терпсихоры), оттуда были слышны негармоничные звуки настраивания скрипок и продувания труб тромбонов.
Семья Гирдвуд явилась с большим éclat — мать была одета подобно знатной герцогине, хотя и без алмазов. Алмазы блестели на лбу Джулии и на ее белой как снег груди — в комплект входили диадема и ожерелье с кулонами.
Она была одета иначе, чем обычно и, надо признать, выглядела превосходно. Кузина была одета более скромно, и красота Джулии затмевала ее.
Миссис Гирдвуд допустила просчет: она приехала слишком рано. Конечно, в зале уже находились некоторые из богатых и представительных господ, но это были организаторы и распорядители бала, имеющие некоторую, полуофициальную власть. Они, собравшись в группы, разглядывали в лорнеты прибывающих посетителей. Семья Гирдвуд должна была следовать на свое место в другой конец зала под пристальными взглядами любопытных.
Дамы проделали это с достоинством и имели успех, хотя не обошлось и без надменных взглядов некоторых присутствующих, сопровождавшихся такими словами, сказанными шепотом, что если б дамы это услышали, некоторое смущение постигло бы их.
Если не считать простых танцевальных вечеров, это был второй ньюпортский бал, в котором участвовали мадам Гирдвуд и ее подопечные. От первого они не получили удовольствия, особенно Джулия.
Теперь у них была более приятная перспектива. Мадам Гирдвуд появилась, облеченная доверием мистера Свинтона, знаменитого инкогнито, с которым она лично беседовала совсем недавно.
Она видела этого джентльмена и до знакомства с ним в течение дня: он ведь не сидел, запершись, в своей комнате. У нее хватило наблюдательности заметить, что он достаточно красив: прекрасное лицо и стройная фигура. И волосы его тоже имели достаточно аристократический вид! А как же иначе? Она одна знала причину — точнее, она и ее дочь, которой мать, конечно же, сообщила доверенную тайну. Это, конечно, было нарушением данного обещания, но настолько мелким, что ее не за что слишком строго осуждать.
Она знала последнее местопребывание «лорда» — Канада, как он сказал ей, — откуда он совершил краткое путешествие в Нью-Йорк за свои деньги.
Она надеялась, что в танцевальном зале никто не успеет познакомиться с ним — по крайней мере, до тех пор, пока она не познакомит с ним свою семью и не начнет представлять его другим.
Миссис Гирдвуд имела все основания надеяться на успех. Вдова владельца магазина, она тем не менее обладала тончайшим необходимым матери чутьем на хороших женихов. Такое чутье не является национальным — им в равной степени могут обладать жительницы Нью-Йорка или Лондона, Вены или Парижа. Сейчас же она поддалась первому впечатлению — с «компромиссами», которые ему сопутствовали. В соответствии с придуманным ею планом она проинструктировала свою дорогую Джулию, как одеться и подобрать украшения к балу.
Дочь обещала слушаться мать во всем. Да и как тут не слушаться, если на кону — получение алмазов, стоящих двадцать тысяч долларов?
Глава X
ПРЕДЫДУЩЕЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВО
Что может быть невыносимее ожидания танцев на балу?
Это состояние самое тягостное, какое только может быть.
И какое облегчение наступает, когда дирижер наконец поднимает палочку, на миг возникает напряженная тишина — тут притихнет и дикарь — и вдруг танцевальный салон наполняется великолепными звуками!
Долгожданный миг принес облегчение миссис Гирдвуд с ее подопечными. Они уже начали чувствовать себя тягостно, чувствуя, что привлекают слишком большое внимание. К тому же Джулия начала подозревать, что является объектом циничных пересудов, и не только из-за надетых на нее алмазов.
Плохо скрываемая злоба переполняла ее, и эта злоба только нарастала, когда в зале сложились пары танцующих, но ни ее, ни кузину никто не приглашал.
В этот момент появился джентльмен, совершенно изменивший ход ее мыслей. Это был Майнард.
Несмотря на предупреждение матери, мисс Гирдвуд не могла равнодушно глядеть на него. Даже если бы Джулия видела Майнарда впервые, она все равно обратила бы на него внимание: это был самый красивый джентльмен в зале, и вряд ли здесь появится кто-то красивее его.
Он шел от входа и, очевидно, направлялся к тому месту, где расположилось семейство Гирдвуд.
Джулия ждала: подойдет ли он к ним? Ей хотелось надеяться, что это случится.
— Мама, я ведь могу потанцевать с ним, если он меня пригласит?
— Пока нет, дорогая, пока нет. Наберись терпения и жди. Его светлость лорд — мистер Свинтон — может прийти в любой момент. Первый танец ты должна отдать ему. Интересно, почему его еще нет? — нервничала нетерпеливая мать, десятый раз оглядывая салон в лорнет. — Видимо, приходить рано неприлично такой важной персоне. Но несмотря на это ты, Джулия, должна быть свободна к его приходу. Так что жди до последнего момента.
Тем временем «последний момент» настал. Вступительный танец закончился, пространство наполнилось шепотом и шелестом нарядов, джентльмены передвигались по залу. Скользя по блестящему полу, они подходили к дамам в широких юбках, галантно кланялись и, протягивая руку, произносили стандартную фразу: «Разрешите вас пригласить». На что со стороны леди следовала демонстрация некоторой нерешительности, возможно, просмотр регистрационной карточки, легкий малозаметный наклон головы, после чего дама неохотно вставала с места и наконец принимала предложенную руку с таким видом, будто некая высшая сила одобрила ее выбор.
Ни одна из опекаемых мадам Гирдвуд молодых леди не была приглашена к участию в подобной пантомиме. Конечно, виной тому была плохая работа стюардов: в зале не было столь красивых и нарядных леди, как юные кузины Гирдвуд, а ни один джентльмен не выразил желания потанцевать с ними. То, что девушки оказались в положении отвергнутых, — явно случайность.
Вдова владельца магазина начала понимать, что попала в положение не из приятных. Теперь она чувствовала, что придется умерить
