не разрешите пройти моему камердинеру? — сказал Джимми.
— Стой, где… — начал Макичерн.
Джимми встал, обошел его и открыл дверь. Штырь выскочил в нее, как кролик из ловушки. В мужестве ему нельзя было отказать, но он не любил неловких разговоров и к тому же полагал, что Джимми словно создан для подобных ситуаций. А он будет только мешать.
— Теперь мы можем поговорить по душам, — сказал Джимми, возвращаясь в свое кресло.
Глубоко посаженные глазки Макичерна сверкнули, его лоб побагровел, но он совладал со своими чувствами.
— А теперь… — начал он. И умолк.
— Да? — спросил Джимми.
— Что ты тут делаешь?
— В данную минуту ничего.
— Ты знаешь, о чем я. Для чего ты здесь, ты и этот рыжий дьявол Штырь Муллинс? — Он мотнул головой в сторону двери.
— Я здесь, потому что меня сюда весьма любезно пригласил лорд Дривер.
— Я тебя знаю!
— Да, вы имеете эту привилегию. Учитывая, что мы виделись только раз, крайне мило, что вы меня помните.
— Какую игру ты затеял? Что ты намерен делать?
— Делать? Ну, погулять в саду, знаете ли, и, возможно, пострелять, и поглядеть лошадей, и поразмышлять о жизни, и покормить кур (полагаю, тут где-нибудь имеются куры), и, пожалуй, покататься раз-другой на лодке по озеру. Но больше ничего… Ах да! Кажется, мне предстоит играть в спектакле.
— Обойдутся без тебя. Ты завтра же уберешься отсюда.
— Завтра? Но я только что приехал, мой милый.
— Меня это не волнует. Чтобы завтра твоего духу здесь не было. Даю тебе время до завтра.
— Поздравляю вас, — сказал Джимми. — Один из старейших замков Англии!
— Что ты болтаешь?
— Насколько я понял из ваших слов, вы купили замок. Неужели нет? Если же он еще принадлежит лорду Дриверу, не думаете ли вы, что вам следует посоветоваться с ним, прежде чем вносить изменение в список его гостей?
Макичерн смотрел на него в упор. Он несколько успокоился.
— А! Так вот какой тон ты выбрал, а?
— Не понимаю, что означает ваше выражение «такой тон». А какой тон выбрали бы вы, если бы относительно незнакомый человек приказал вам покинуть дом другого человека?
Массивный подбородок Макичерна воинственно выдвинулся так, что все буяны Ист-Сайда немедленно угомонились бы.
— Я таких, как ты, знаю, — сказал он. — И на твой блеф не клюну. И у тебя больше нет времени до завтра, убирайся сию минуту.
— «Почему мы должны ждать до завтра? Ты царишь в моем сердце сейчас», — ободряюще прожурчал Джимми.
— Я изобличу тебя перед ними всеми. Я им все расскажу!
Джимми покачал головой.
— Слишком уж мелодраматично, — сказал он. — Что-то вроде: «Пусть небо рассудит меня с этим человеком». Нечто в таком духе. Я бы на вашем месте не стал. А что вы, собственно, собираетесь рассказать?
— Ты будешь отрицать, что в Нью-Йорке воровал?
— Буду. Ничего подобного я не делал.
— Что-о?!
— Если вы попробуете послушать, я объясню.
— Объяснишь! — Голос экс-полицейского опять набрал силу. — Бормочешь про объяснения, паршивец, когда я сам поймал тебя в моей гостиной в три утра, ты…
Улыбка сползла с лица Джимми.
— Минуточку! — сказал он.
Возможно, в идеале следовало бы дать буре отгреметь, а потом спокойно объяснить про Артура Миффлина и пари, которое толкнуло его на единственную попытку взлома. Но он засомневался. Ситуация — включая его собственное состояние духа — уже оставила стадию спокойного объяснения далеко позади. Макичерн почти наверное ему не поверит. А что произойдет дальше, он себе не представлял. Вероятнее всего — бурная сцена, мелодраматичное обличение перед всеми гостями. В лучшем случае только перед сэром Томасом. А дальше ему мнился только хаос. Его история выглядела в высшей степени неправдоподобной, а свидетели, которые могли бы ее подтвердить, находились в трех тысячах миль от замка Дривер. Хуже того: ведь в гостиной полицейского он был не в одиночестве. Человек, проникающий в дом на пари, обычно не заручается обществом профессионального взломщика, заведомо известного полиции.
Нет, спокойные объяснения придется отложить. Толку от них не будет, но в результате ему, возможно, придется провести ночь и еще несколько ночей в местном полицейском участке. И даже, если эта судьба его минует, замок ему, безусловно, придется покинуть.
Покинуть замок и Молли! Он подпрыгнул, так больно ужалила его эта мысль.
— Секундочку, — сказал он.
Макичерн остановился:
— Ну?
— Вы намерены рассказать им об этом? — спросил Джимми.
— Именно.
— И вы также намерены рассказать им, почему не арестовали меня в ту ночь? — Макичерн вздрогнул. Джимми встал перед ним, свирепо глядя вверх на его лицо. Было бы трудно определить, кто из них пришел в большее бешенство. Полицейский побагровел, на лбу у него вздулись жилы. Ярость Джимми достигла белого каления. Он смертельно побледнел, его мышцы дрожали. В таком настроении Джимми как-то раз ножкой стула очистил от клиентуры лос-анджелесский бар за две с четвертью минуты по часам. — Так намерены? — грозно вопросил он. — Намерены?
Рука Макичерна, свисавшая у его бока, нерешительно приподнялась. Пальцы задели Джимми за плечо. Губы Джимми свирепо изогнулись.
— Да, — сказал он, — давайте! Ударьте меня и поглядите, что из этого получится. Если попробуете, я вас прикончу. По-вашему, вы можете меня запугать? Вы думаете, я побоюсь вашего роста?
Макичерн опустил руку. Впервые в жизни он столкнулся с человеком, который, как подсказал ему инстинкт, мог с ним потягаться. И не только. Он отступил на шаг.
Джимми засунул руки в карманы, отвернулся, отошел к камину и прислонился к нему.
— Вы не ответили на мой вопрос, — сказал он. — Возможно, вам нечего сказать.
Макичерн утирал лоб и часто дышал.
— Если хотите, — продолжал Джимми, — мы сейчас же спустимся в гостиную, и вы расскажете вашу историю, а я расскажу мою. Не берусь предсказывать, какую они сочтут более интересной. Черт бы вас побрал! — добавил он, вновь поддавшись гневу. — Что вы себе позволяете? Входите в мою комнату, повышаете голос и бормочете про изобличение воров. А как вы назовете себя, интересно бы знать! Вы отдаете себе отчет, что вы такое? Да бедняга Штырь — ангел в сравнении с вами! Он рисковал! Он не занимал ответственного поста. Вы же… — Джимми замолчал. — Не лучше ли вам уйти отсюда, как вам кажется? — сухо сказал он.
Макичерн молча направился к двери и вышел из комнаты.
Джимми с глубоким вздохом упал в кресло. Он достал портсигар, но не успел чиркнуть спичкой, как вдали прозвучал удар гонга.
Он встал и засмеялся не слишком уверенным смехом. Он чувствовал себя выжатым как лимон.
— Если посмотреть на это как на попытку улестить папочку, — сказал он, — боюсь, ее
