Женщина — просто женщина, как бы говорил он, а пенистая пинта — это дар богов.
Тем более две пенистые пинты. Он нажал звонок, явился дворецкий.
— Еще одну! — воскликнул сэр Грегори.
— Слушаюсь, сэр.
Через пять минут, когда Бинстед принес животворящий напиток, хозяин его спросил:
— А где эта мерзость? Ну, чтобы худеть.
— Я поставил ее в буфетной, сэр. Принести вам склянку?
— Нет, что вы!.. Этот родственник передумал. Вылейте ее в раковину.
— Может быть, вернуть в аптеку? Вероятно, деньги тоже вернут.
— Ладно. Как хотите. Вытянете деньги, берите себе.
— Спасибо вам большое, сэр, — сказал Бинстед. Не такая уж выгодная сделка, но и то хлеб.
Приближался час, когда сэр Грегори навещал Королеву. Пиво он выпил, птицу не вспомнил, а потому встал и, беззаботно помахивая новой сигарой, направился к свинарнику.
Первым, кого он увидел, был Джордж Сирил Бурбон в том тяжком похмелье, о котором рассказывают внукам. Походил он на предмет из помойки, на который не посмотрит бродячий кот, и был так гнусен, что хозяин, едва процедив: «Здрасссь», смотреть на него не стал, обратив взоры к свинье.
— Что? — выговорил он, каменея, моргая и хватая ртом воздух. — Что-что-что?
Джорджу Сирилу показалось, что наступил Судный день, но то был голос хозяина, выкликающий его имя.
— Сэр? — прошептал он, сжимая лоб, в который какой-то шутник втыкал раскаленные шипы.
— Идите сюда! — ревел сэр Грегори.
Джордж Сирил послушно, но неохотно отошел от дерева. Он видел, что хозяин не только пожелтел и весь дрожит, но и совершенно уподобился обидчивому богу, который недоволен жертвами и намерен взяться за молнии.
— Эт-то что такое? — гремело божество.
— Сэр?
— Что тут такое?
— Сэр?
— Да не блейте вы, тьфу, та-ра-рам! Где Королева? Что тут делает эта тварь? Вы подменили мою свинью!
Кроме лорда Эмсворта, о чьих способностях мы уже говорили, во всех здешних графствах не было такого даровитого и стойкого противника признаний, как Джордж Сирил Бурбон. Казалось бы, сейчас он себя и покажет; но для того, чтобы стоять насмерть, тоже надо быть в форме, а он в ней не был. Быстрый разум обратился в кучку каши.
— Ну?
Джордж Сирил Бурбон сломился. Попытавшись еще раз найти пристойное объяснение, он рассказал все, ничего не упустил.
Результат был лучше, чем он думал. Да, публика вторила ему непотребными именованиями, но его не разорвали на части. Подбодрившись, он обрел беглость речи, и пошло совсем хорошо. Когда он повествовал о самой краже, на лице хозяина мелькнула улыбка.
И впрямь, сэр Грегори уже не сердился. Ситуация напоминала ему те случаи, когда два ковбоя одновременно всаживают друг в друга пулю. Открывались возможности для компромиссов и переговоров. Мало того — можно послать этого типа в Бландинг, чтобы он разведал, где же Королева. Тогда легче легкого послать ей на выручку особый отряд.
Через несколько минут Джордж Сирил ехал по знакомой дороге, а сэр Грегори шел к гаражу, чтобы взять машину. Он собирался настигнуть зловещих братьев в их логове и кое-что им сказать.
— Дома лорд Эмсворт? — спросил он, достигнув цели странствий.
Бидж был учтив, но сдержан.
— Его милость уехал в Уолверхемптон, сэр.
— Где мистер Трипвуд?
— Мистера Галахада сейчас нет дома.
Сэр Грегори было растерялся, но тут вышла леди Констанс.
— О, сэр Грегори! — сказала она. — Доброе утро. Вы к Кларенсу?
— А? Доброе утро! Да вот, хотел потолковать…
— Он вернется поздно. Уехал в Уолверхемптон.
— Да, Бидж мне сказал.
— Говорит там речь каким-то свиноводам. Не останетесь ли к ланчу?
Сэр Грегори поразмыслил. Ланч? Это неплохо. Здешнего повара он уважал, а теперь, когда Глория ему отказала, можно есть что хочешь.
— Спасибо, — сказал он, радуясь тому, что разгуляется вовсю у Глории на глазах: пускай знает!
3
Когда Галли внезапно покинул лорда Воспера, он кинулся в Матчингем и так волновался, что только на полдороге понял, насколько лучше было бы поехать на машине. Но возвращаться он не хотел и — наискосок, полем — достиг своей цели, хотя и сильно вспотел.
Тон Бинстеда, отвечавшего, что сэр Грегори вышел, мог бы его и остудить. Конечно, молодым дворецким недоступна ледяная величавость Биджа, но все, что мог, Бинстед сделал. Однако Галли слишком устал, чтобы сопоставлять дворецких и даже определять, холодны они или горячи.
— Пойду подожду, — сказал он, и Бинстед, при всем своем возмущении, помешать ему не посмел. Нехотя проводил он гостя в хозяйский кабинет, где тот со вздохом облегчения прилег на тахту, а потом, оскорбив Бинстеда в его лучших чувствах, спросил виски с содовой.
— Покрепче, — прибавил он, и таковы были его чары, что окаменевший Бинстед ответил:
— Слушаюсь, сэр.
Когда он принес виски, Галли решал кроссворд.
— Спасибо, — сказал он. — Вы, часом, не знаете, какая австралийская птица начинается на «э»?
— Не знаю, сэр, — ответил Бинстед и ушел. Какое-то время после его ухода Галли решал кроссворд, но кроссворды — всего лишь паллиатив. Мысли его вернулись к сегодняшней беде, и он, со вздохом отложив газету, стал думать.
Казалось бы, человек, только что укравший свинью, будет снисходителен к другим свинокрадам, но с Галли этого не случилось. Низость сэра Грегори возмущала его. Но не в том дело; прежде всего он хотел понять, что тот теперь предпримет.
Негибкий мыслитель решил бы, что они — квиты. Императрицу украли, думал бы он, и Королеву украли. Крест-накрест. Ничья.
Но Галли взглянул глубже и содрогнулся. Негибкий мыслитель упустил, что Императрица у лорда Эмсворта — одна, а Парслоу может в любой момент предъявить другую свинью. В вихре событий Краса Матчингема отошла на второй план, но она была, и он мог ее выставить.
Что там выставить! Победа ей обеспечена. Два года соревновалась она за первое место и, не будь Императрицы, непременно бы его получила. Другими словами, Парслоу достаточно держать Императрицу, и эта Краса расцветет, как кедр на Ливане. Если бывают мысли печальнее, Галли их не знал.
Зазвонил телефон. Галахад взял турбку. Какой-то голос, хриплый, как из могилы, произнес: «Сэр…»
— Кто это?
— Это я, сэр Грегори, Бурбон.
— Где вы?
— В «Гусе и Гусыне», сэр Грегори. День очень жаркий. Устал я, для вас старался. Можно, я пива выпью?
— Конечно, — от всего сердца ответил Галли. — Пейте что хотите.
Наступила тишина, словно Джордж Сирил лишился чувств. Когда он заговорил, стало ясно, что мнение его о хозяине резко повысилось. Наконец, как бы говорил он себе, сладость и свет.
— Вот что, сэр, — сказал он, — я ее нашел.
— Э?
— Королеву, сэр.
Галли почувствовал, что его ударили в нос. Помолчав с полминуты, он
