Он все жал на газ. «ЗИЛ» мчался на ста. «Королла» еще виднелась впереди. Приближался поворот. Варью облегченно вздохнул: «Теперь догоню — здесь обгона нет... Если сиденья не рассмотрю, то номер наверняка. Узнаю, откуда она, кто в ней сидит». В этот момент послышался мелодичный сигнал, и «королла» вновь пошла на обгон. У Варью тревожно стукнуло сердце. «Королла» пыталась обойти зеленый «вартбург». Тот не замечал этого или не хотел замечать. Шел на ста, не снижая скорости, будто был один на шоссе. С высокого сиденья «ЗИЛа» Варью увидел, как из-за поворота вынырнули белые «Жигули». Машина стремительно выросла, вспыхнули ее фары, она прижалась насколько было возможно к правому бортику — и все же «королла» зацепила ее левым краем радиатора. «Жигули», перевернувшись, улетели в кювет. «Королла», ударившись о «вартбург», столкнула его с дороги и осталась одна. Варью показалось, что золотистая машина, стоит на месте и не движется. Но это была иллюзия: в следующее мгновение «королла» поднялась в воздух, вращаясь вокруг своей оси, и грохнулась на бетон; дверца ее раскрылась, оттуда выпало что-то вроде продолговатого свертка. Машина опять поднялась, перевернулась два раза, потом метров десять скользила вверх колесами по дороге — и ее охватило пламя. Варью бросил взгляд на продолговатый предмет, выпавший из «короллы», и рванул руль вправо, боясь, что сверток этот — совсем даже и не сверток. «ЗИЛ» подчинялся плохо: Варью уже несколько долгих секунд, не осознавая этого, давил на тормоз. Удержать машину на дороге он не смог. Груз тянул вправо — сначала в кювет сползло правое заднее колесо, а потом и вся машина. «ЗИЛ» замер наконец в неуверенном положении, но на всех четырех колесах.
У Варью было такое ощущение, что зеленый «вартбург» лежит где-то позади него, в поле. И словно кто-то, один или несколько человек, бегут от «ЗИЛа» к кукурузе. Но все это происходило настолько вне поля его внимания, что он не смог бы сказать, было ли это на самом деле. Ведь рядом, в десяти—пятнадцати метрах от «ЗИЛа», на краю дороги, пылала ярким пламенем «королла». «Еще минута — и взорвется»,— мелькнуло в мозгу.
Вырвав из гнезда огнетушитель, он бросился к горящей машине и направил на нее толстую струю пены. Сначала на мотор, потом к заднему колесу, где должен был находиться бензобак, и, наконец, внутрь машины. Через пять минут пламя угасло. Из почерневшего золотисто-желтого корпуса полз едкий дым и стелился по залитой солнцем дороге. От запаха горелой резины, человечьего мяса и конского волоса Варью стало мутить. Он отбросил огнетушитель, согнулся, опершись на колени, у края дороги — его вырвало. Когда он поднял голову, шоссе напоминало арену. Пять-шесть десятков человек окружили кольцом место катастрофы. Некоторые, переступив край арены, приближались к останкам «короллы». Низко над головами пролетел полицейский самолет. Описав большой круг, вернулся; сделал еще круг, снова вернулся...
— Вам плохо?
Возле Варью стоял пожилой человек с худым, аскетическим лицом, в очках. На нем были белые брюки и клетчатая рубашка. В руке он держал докторский саквояж.
— Нет. Прошло уже.
— Ваша машина... была?
— Не видите, что ли: это же «королла»,— ответил Варью, удивляясь, как старому господину могло прийти в голову такое дикое предположение.
— Вы ее гасили, я видел.
— Гасил. Боялся, что взорвется.
— Кто вы?
— Шофер. Вон мой грузовик, в кювете.
— Ну-ка, взглянем,— сказал врач, подходя к «королле».
— Сгорели.— Варью безнадежно махнул рукой.
Самолет снова пронесся над дорогой. Варью взглянул на него, потом посмотрел по сторонам. Сколько хватало взгляда, в обе стороны дорога была забита машинами. До него донеслись обрывки разговора: «Двадцать машин столкнулись, которые за «Жигулями» шли... Из-за поворота не видно было, что происходит... А только выедут...» Варью взглянул на говорившего. Это был низенький, толстый мужчина, на вид частник.
— Да, этот сгорел,— сказал врач.
Варью, пересилив себя, подошел, присел на корточки возле перевернутой «короллы» и заглянул туда, где была оторвана дверца. Ему стало не по себе. Он посмотрел на врача, потом снова на машину. Протянул руку, чтобы отогнуть свисающий лист жести, но тут же отдернул руку. Железо еще не успело остыть.
— Их было двое,— сказал Варью, вставая.
— Это точно?
— Точнее быть не может.— Он схватил врача за рукав.— Пойдемте со мной.
Они двинулись по дороге. Везде стояли люди, смотрели на Варью и на врача. Издали доносились раздраженные сигналы автомобилей: вновь подъезжающие не знали, почему остановлено движение.
За сползшим в канаву «ЗИЛом» и зеленым «вартбургом» стояло еще одно человеческое кольцо.
— Я врач! Пропустите! Я врач! — кричал мужчина с худощавым лицом, проталкиваясь через толпу. Варью шел за ним.
На краю шоссе, в красной, постепенно чернеющей луже лежала женщина. Ее длинные черные волосы, пыльные и спутанные, распластались на асфальте. Лицо у нее было изжелта-смуглое, на полных губах засохла кровь. Широкие скулы выдавали восточное происхождение.
— Малайка...— сказал врач, присев и беря руку женщины.
— Нет пульса,— сказал он через некоторое время и встал.
Варью видел, что грудная клетка женщины расплющена: по ней явно проехало колесо. Какой уж тут пульс... Горло ему сдавило едкой, удушливой спазмой. Он был теперь почти уверен, что сверток, выпавший из «короллы», был не сверток, а эта вот малайка. Не двигаясь, он смотрел на лицо, на черные волосы, ноги малайки. На ногах у нее были позолоченные кожаные сандалии... вернее, на одной ноге. Почему-то Варью это особенно бросилось в глаза: правая нога у малайки была босая.
Врач между тем перебрался через канаву, к «вартбургу». Когда Варью обернулся, он увидел, что тот стоит на коленях в траве и перевязывает кого-то.
Сирены «скорой помощи» давно уже завывали на дальнем холме, но лишь спустя час, с трудом лавируя между скопившимися автомашинами, фургоны с красными крестами подъехали к месту происшествия. Сначала они остановились возле черноволосой малайки. Из машины выскочил врач, нагнулся над ней, попытался нащупать пульс.
— Умерла,— сказал он, посмотрев на Варью.
Белая машина взвыла коротко и подъехала к сгоревшей «королле». Врач шел за ней пешком. Варью тоже побрел за ними. Он видел, как возле «вартбурга» кого-то кладут на носилки и несут ко второй машине «скорой помощи». Подальше, возле перевернувшихся «Жигулей», стоял большой операционный фургон, в нем кто-то кричал от боли.
Врач растерянно стоял возле «короллы» и смотрел на санитаров.
— Этот тоже готов,— сказал один из них.
— Придется посмотреть. Для уверенности.
Врач встал на колено и просунул руку в машину. Варью отвернулся.
— Умер,— сказал врач.
Санитары обошли вокруг машины.
— Не знаю, что за марка... Номер швейцарский,— сказал один.
Подошла женщина, обратилась к врачу:
— Там еще есть раненые.
— Где?
— Там, подальше. За «Жигулями» несколько машин столкнулись: выезжали из-за поворота и не видели, что тут делается...
Врач с санитарами сели в машину и уехали. Женщина осталась возле «короллы», рассматривая горелое железо.
— Это вы погасили?
— Я,— ответил Варью.
— А ребеночек умер...
— Какой ребеночек? — спросил Варью и посмотрел на женщину.
Ей было лет сорок. Глядя на ее красивое серьезное лицо, на красную кофту и белые брюки, Варью почему-то подумал, что это, должно быть, жена того худощавого врача.
— Из «Жигулей». Мать вон кричит в фургоне, перевязывают ее.
— А тот, что «Жигули» вел?
— Ребра у него сломаны и рука, да лицо чем-то разрезано. Только что в сознание пришел.
На дальнем холме опять взвыли сирены. Варью посмотрел туда, но полицейских машин еще не было видно. Сотни и сотни машин, выехавших в эту субботу за город, белые, красные, желтые, чисто вымытые, стояли, блестя под солнцем. Вдали, в стороне от шоссе, три машины, переваливаясь, медленно катились прямо по полю. Видно, решили попытать счастья и двигаться к Балатону кружным путем, по проселкам. В нескольких стах метрах от места аварии какая-то семья поставила на траву возле дороги складной столик и стулья; на солнце блестели бутылки, кастрюли.
Варью бросил еще один взгляд на «короллу» и отошел. Женщины в красной кофте уже не было рядом. Варью не знал, за что приняться. Он перешел дорогу и стал осматривать свой «ЗИЛ».
Полицейские машины прибыли в четверть второго. Руководил экспертами высокий старший лейтенант. Когда смолкли сирены, на дорогу опустилась непривычная тишина. Смолк даже людской говор. Полицейские вылезли из машин, лишь радист остался у аппарата. Старший лейтенант беседовал с медиками. Другой полицейский, в штатском, фотографировал место происшествия. Остальные мелом обводили следы, тянули рулетку, потом начали опрос свидетелей.
