что лучше проявить гостеприимство.
– Я проголодалась, хочу бутерброд с арахисовым маслом и джемом. Тебе тоже сделать?
– У меня аллергия на арахис.
– Правда?
– Не надо это использовать.
– Я и не думала. Тогда чем тебя угостить?
– Я бы не отказался от бутерброда с джемом.
Сначала я сделала бутерброд с джемом, и Доменик проглотил его с жадностью двенадцатилетнего бейсболиста. Я отвернулась на секунду, а бутерброд уже исчез.
– В холодильнике есть колбаса. Кажется, тебе нужно что-то посытнее.
– Не ждал такого гостеприимства.
– А я не ждала тебя. Как ты меня нашел?
– С трудом. Ты упомянула, что работаешь в сфере образования. Все учителя государственных школ зарегистрированы в полиции, но твоего имени в списке не нашлось. Так что после начала учебного года я стал обзванивать частные школы, которые обычно не следуют протоколу.
– Ты проделал огромную работу, чтобы найти девушку, с которой ел гамбургер.
– Возможно, – сказал он. – На мой взгляд, оно того стоило.
Я приготовила Доменику сэндвич с колбасой и сыром. Мы сели за складной стол и молча поели. У меня сохранилась бутылка приличного бурбона, подаренная Шоном за спасение ребенка, и я ее открыла. Ко мне ведь впервые пришел гость.
Несмотря на угрозу разоблачения, я наслаждалась обществом. В некотором смысле посетитель казался совершенно обычным, а я скучала по обыденности. Конечно, я лгала Доменику, лгала ему с самого начала, но он знал, что я лгунья, а это избавляло меня как минимум от еще одной лжи. Вы не представляете, как утомительно жить на театральных подмостках.
Доменик проглотил последний кусочек сэндвича, откинулся на спинку шаткого деревянного стула и вздохнул, как будто только что закончил праздничный обед.
– То, что нужно. Спасибо.
– Пожалуйста.
Скоро он заговорит, и чары непринужденности спадут, но я хотела еще немного насладиться его безыскусной компанией. Доменик допил бурбон, и я налила ему еще. Сама я настраивалась на предстоящую беседу, и в моем пропитанном выпивкой мозгу крутились последние дополнения и исправления для фальшивой истории.
– От чего ты бежишь? – спросил Доменик.
– Кто сказал, что я бегу?
– Я говорю.
– А, ну тогда я и правда бегу.
– Женщины меняют прически, одежду, цвет помады, но не пытаются стать чьей-то копией.
– Если только ни от кого не скрываются. – По возможности говорить правду.
– Решила пооткровенничать? – спросил Доменик.
– Не знаю.
– Думаю, у тебя проблемы. Я хотел бы знать: ты причина проблемы или сопутствующий ущерб?
– Второе.
– Хочешь рассказать?
– Не особенно.
– А позже?
– Ты намерен остаться?
– Сколько займет дорога из Кливленда в Чикаго?
Я понятия не имела, к чему он клонит, но вопрос был по адресу.
– По Ай-девяносто около пяти часов. А что? Планируешь путешествие?
– Сколько ехать от Кливленда до Акрона?
– Не знаю. Наверное, часа два.
Меня не привлекали краткие поездки внутри штата.
– Меньше часа, даже с учетом пробок, – сказал Доменик.
Очевидно, он пришел к какому-то выводу насчет меня. И явно не к лестному. Поднялся на ноги, как будто собираясь уйти, но его немного пошатывало. Доменик пил виски в баре, и мы вместе разобрались еще с бутылкой бурбона.
– Ты не Дебра Мейз. Дебра Мейз была из Кливленда, штат Огайо. Она ходила в школу в Акроне, штат Огайо. Она бы знала, сколько времени нужно на дорогу из Кливленда в Акрон. Она, вероятно, не один десяток раз ездила по этому маршруту.
– Чего ты хочешь?
– Хочу знать, кто ты на самом деле.
– Уже никто.
Доменик натянул куртку и надел ботинки. Я поднялась, взяла ключ, заперла дверь и встала перед ней.
– Что ты делаешь? – сказал Доменик, подходя ко мне.
Он стоял всего в нескольких сантиметрах от меня. Существенно выше, поэтому мне пришлось запрокидывать голову.
– Ты пьян, – сказала я. – Мой долг перед обществом не пустить тебя за руль.
– Преступница. Вот ты кто.
– Меня называли и похуже. И тем не менее я не могу пустить тебя за руль в таком состоянии.
– Отойди от двери. Я обещаю, что не сяду за руль.
– В Реклюсе нет мотелей.
– Я буду спать в своей машине.
– Ты можешь спать здесь на полу.
– Моя машина удобнее.
– Тогда можешь занять кровать.
Доменик некоторое время обдумывал предложение, затем решился: снял куртку и скинул ботинки. Затем наклонился и зашептал мне на ухо. От него пахло бурбоном и мужчиной, тем мускусным запахом, который может быть тошнотворным или опьяняющим, в зависимости от его обладателя.
– Ты меня боишься? – спросил он.
– Нет, – сказала я.
И я действительно его не боялась. Я чувствовала совсем не страх.
Доменик положил руку мне на шею – его пальцы были теплыми и сильными – и поцеловал меня. Как в прошлый раз, только более интимно, потому что теперь я его знала. Затем отстранился, обескураженный, словно мучаясь моральной дилеммой. Иногда мне стоит напоминать себе, что кое-кто считает мое поведение по меньшей мере сомнительным.
Я толкнула его на кровать и оседлала. Поцеловала его, надеясь, что он хоть на время забудет, кем, по его мнению, я могла являться. Мне было интересно, как долго мы сможем притворяться нормальной парой, которая трахается на скрипучей кровати в подвале школьного здания.
Наша одежда слетела так быстро, словно я на секунду отключилась, а она исчезла. Быть с ним казалось таким же естественным, как дышать. Я как будто знала его не хуже других своих мужчин. И он почти заставил меня забыть того, кого я всегда старалась забыть.
Когда мы закончили, Доменик поцеловал меня в лоб и заглянул в глаза, испытующе, но все еще нежно, подозрительно нежно.
– Пожалуйста, скажи мне, что ты никого не убивала.
К слову о том, как испортить настрой. Не сомневаюсь, что он увидел вспышку боли, а за ней – наполняющий меня гнев. Впрочем, Доменик имел право на такой вопрос.
– Я никого не убивала, – сказала я.
Я этим гордилась. Никогда не училась в колледже, ничего собой не представляла. Но я никогда не убивала другого человека, – учитывая пережитый опыт, отличный повод для гордости.
* * *
Доменик, вероятно, мог бы спать даже во время крушения поезда. У меня есть будильник, который гудит, как пожарная сигнализация. Подарил директор Коллинз после того, как я несколько раз опоздала на уроки. Если семь лет подряд работаешь в баре, то необходимость пять дней в неделю вставать ровно в семь ощущается как постоянная смена часовых поясов. Боюсь, режим дня выдает меня больше, чем нестандартный взгляд на школьную программу.
Я приняла душ и переоделась в цветочный сарафан с кардиганом, который надевала в тех случаях, когда нужно было сыграть свою роль на отлично. Доменик
