Воскресение
— Смотрите! Смотрите!..
В прореху облаков неожиданно прыснуло солнце, тронув косым лучом реку выше по течению, и в этом пятне света все увидели небольшую ладью с парусом белым, как снег, и на носу ладьи все увидели ее.
Дева Алов, Умершая и Воскресшая.
Одетая в белое платье, развевающееся на ветру, она сияла на солнце, и казалось, она сама и была солнцем.
Все тут же забыли о войне, о врагах, стоявших вокруг. Оружие выпало из рук воинов Запада. Они пали на колени и заплакали от удивления, радости и благоговения перед чудом — ведь многие из них видели ее мертвой всего несколько дней назад! И воины Востока тоже плакали — кто-то, будучи не в силах сдержать чувств от созерцания чуда, а кто-то пораженный величественной красотой ее и неземным сиянием, что ее окружало.
Безмолвие воцарилось над рекой, где только что звенела сталь и кричали умирающие.
А маленький корабль плыл дальше, и солнце следовало за ним. Он проплыл под мостом, и капли крови, падающие оттуда, расцвели алыми цветами на белоснежных парусах его и на одеянии Бессмертной Девы.
— Идите за мной!
Она указала на запад, в Симиус.
Корабль спустился к морю и ушел направо в гавань.
Долго еще воины стояли на мосту на коленях, не в силах двигаться. Наконец, первое очарование сошло, и они, с трудом поднимаясь, помогая друг другу, обнявшись все вместе — степной наездник и ромелийский гоплит, недждский ассасин или бородач из Леса — потянулись в столицу Запада.
Война закончилась, это было очевидно. Ан-Надм стряхнул с себя остатки наваждения.
— Что…Что это было?
— Принцесса Алов, — сказал Решем-Цедер. — Воскресла из мертвых.
— Разве это возможно?
— Но ты же видел ее. Она жива. А была мертвой.
— Значит, это не она! — ан-Надм пытался дать чуду разумное объяснение. — Они опять начинают свои шуточки с подставными правителями. Как двести лет назад.
— Но это она, — сказал Файдуддин-паша. — Я знаю принцессу, и говорю вам: сейчас на корабле была именно она.
— Но что… как это может быть?
— Может быть, она не умирала? — предположил Файдуддин.
— Умирала. Я видел ее тело на мосту — еще на том, старом, — ан-Надм покачал головой. — Она была абсолютно мертва.
— Пойди и проверь, — сказал Решем-Цедер. — Она звала всех к себе. Значит и тебя тоже. Так вот иди и сам поговори с ней. Если, конечно, она захочет говорить с тобой.
Внизу уже дожидался Шамаль, как всегда верхом.
— А, Малик! — он был слегка встревожен. — Что случилось?
— Чудо, — ответил Решем-Цедер. — Или не чудо. В общем, непонятно.
— Принцесса Алов снова жива, — сказал ан-Надм. — Воскресла из мертвых.
Шамаль еще сильней встревожился.
— То-то я смотрю, никто больше не воюет, — сказал он. — А вот оно что, оказывается. А куда все отправились?
— На запад, в Симиус. Она пригласила всех туда.
— Зачем?
— Не знаю. Наверное, хочет что-то объявить.
— Я бы сходил, послушал, — сказал Шамаль. — Не каждый день люди воскресают.
— А я не пойду, — заявил Файдуддин. — Вдруг это ловушка. Хватит опасностей. Я удаляюсь!
Его никто не остановил.
Они поднялись на стену, взошли на мост и двинулись к воротам столицы Запада — точнее, к тому месту, где те были раньше. Теперь там зияла огромная брешь в стене — несколько башен, включая Мостовую, были разрушены взрывом и покоились теперь на дне речном. Элита Востока, вазиры и брат самого хана, с содроганием смотрели на опустошение, постигшее западный город — дома, разрушенные до основания, вырубленные сады, разобранные мостовые. Эти люди сделали такое со своим городом — что было бы, займи они Шемкент? Впрочем, хан сотворил что-то подобное с районом Лотосов, успокаивал себя ан-Надм. Они такие же, как мы. А может, и лучше: они не убивали мирных жителей.
Отовсюду, насколько хватало глаз, шли люди. Они шли неспешно, ибо торопиться было уже некуда. Людские ручейки сливались, превращаясь в реки, и впадали в море, заполнившее дворцовую площадь.
Ан-Надм двинулся вперед сквозь толпу, спутники его еле поспевали за ним. Они пересекли площадь и очутились у самых ворот императорского дворца. Отсюда не было видно его шпилей, а каменная резьба и многочисленные горгульи делали его похожим на замок с привидениями, мрачный и безмолвный.
— И что? — нетерпеливо спросил Шамаль.
— Будем ждать, — ответил ан-Надм.
Ждать пришлось недолго. Из толпы вынырнули воины в форме императорской гвардии Запада. Ан-Надм почувствовал, как его хватают под обе руки и тащат прочь с площади.
— Что такое? — возмутился Шамаль и тут же получил тычок кулаком в бок.
— Иди!
Эдвард Ротберг собирался обедать. Он уже сидел за столом, а слуги выносили еду, когда дверь распахнулась и в зал вошел Белобород, а за ним — мертвая принцесса.
Ротберг чуть не поперхнулся.
— П… принцесса? — он с трудом проглотил недожеванную капусту и встал. — Вы? Белобород? Что это?
— Я здесь, чтобы взять то, что мое по праву крови Вреддвогль, крови Ашет-Ацир-Шамеш, — голос Алов был тих, но силен. Слуги поспешили покинуть зал.
— Что? — у Ротберга полезли глаза на лоб. — Откуда?.. Вайсбарт! — он вышел из-за стола. — Ах, ты, старый мерзавец! Ты рассказал ей все!
Тот не ответил.
— Ну, конечно, рассказал. Так вот в чем был твой замысел! Там на мосту — это все было представление, да? Тебе удалось одурачить всех, поздравляю. Даже я поверил, что принцесса мертва.
— Она была мертва и воскресла.
Ротберг ненадолго замер в удивлении.
— Что? Была? Ой, Вайсбарт, не пытайся запутать меня своей религиозной болтовней. Что ты дал ей? Белый гриб?
Алов вспомнила грибной аромат чая.
— Она вернулась, — повторил Белобород. — Вернулась, чтобы взять в свои руки весь мир. А тебе придется уйти.
Ротберг хмыкнул и отошел к окну.
— Я ведь собирался же тебя казнить, — произнес он чуть погодя. — Как знал, что ты что-то подобное выкинешь. Не успел немного.
— Уберите его отсюда, — сказала Алов. — Я решу, что с ним делать, но не сейчас.
Ротберга вывели двое северян, вошедших вместе с принцессой.
— Люди собрались, — Белобород выглянул в окно. — Вы поговорите с ними?
Алов кивнула и подошла к балконной двери. Сквозь щель в тяжелых шторах в глаза больно ударил дневной свет, и она увидела многотысячную толпу, наводнившую площадь. Воины стояли вперемешку с жителями обоих городов, и все взгляды были устремлены к ней. Она отпрянула, представив, что они видят ее сквозь плотную ткань, камень и стекло. Боль в животе стала нестерпимой, и она осела на пол.
— Ярила! — крикнул Белобород. — Быстро!
Подскочил Ярелл, вытащил откуда-то бутылочку с лекарством. Противная жидкость уже не так обжигала, как в первый раз, просто скатилась в желудок и исчезла.
— Сейчас, — Белобород погладил принцессу по голове как будто даже с любовью, — сейчас все пройдет.
Она растянулась на полу у окна, закрыв глаза. Косая полоска света, пробивающегося через шторы, легла поперек лица, и она ощутила солнечное тепло на своей щеке. И такое же тепло начало разливаться по телу — это лекарство поступило в кровь. Боль выросла до небес, будто сопротивляясь, но не смогла пересилить, задрожала и постепенно утихла. Мир вокруг снова стал прекрасен, Алов чувствовала, что любит его. Мучение сменилось блаженством. Ей хотелось пребывать в этом состоянии вечность.
Солнце переместилось и засияло прямо в глаза, напоминая о делах.
— Я готова.
Дверь распахнулась, и Бессмертная Дева явилась на балконе дворца — все в том же белоснежном облачении с яркими каплями крови на нем, которые теперь потемнели и приобрели благородный пурпурный оттенок.
Толпа встретила ее изумленным гулом. Люди смотрели на ту, что посрамила смерть, и сердца их снова наполнялись благоговением, они любили ее и боготворили, они были готовы на все ради нее.
— Жители Запада и Востока! — Алов подняла руки, и толпа мигом утихла. — Вы знаете, кто я?
— Алов! — загудела толпа.
— Я Дева, Поправшая Смерть! Я Алов крови Ашет-Ацир-Шамеш, законная наследница престолов по обе стороны Реки! Я ваша власть!
Она перевела дух, опершись на ограду балкона.
— Я родилась заново, чтобы доказать вам: несть конца жития по смерти, но сон и ожидание воскресения и новаго мира. Воскресение свершилось. Грядет новый мир!
Люди внизу жадно ловили каждое ее слово.
— Этот новый мир будет лучше, чем прежний! Великий мост простоял тысячу лет, а наш мир простоит десять тысяч! И в нем не будет войны, разрушений и мук. В нем не будет зла.
Она снова вскинула руки и напрягла голос, насколько смогла:
— Уверуйте! Я посрамила смерть, и вам говорю: грядет мир жизни и света! Грядет час Пробуждения!
