class="p1">— Э?
— Если вы помните, я ставлю условия. Мне нужны деньги, чтобы открыть машинописное бюро.
Герцог, человек здравый, не мот какой-нибудь, спросил:
— Бюро, э? Тут много не надо.
Но Лаванда возразила, что надо много.
— Примерно пятьсот фунтов, — сказала она.
Усы взлетели вверх, глаза вылезли.
— Пятьсот?.. — вскричал герцог.
— Вы предполагали меньшую сумму?
— Ну, десятку!
— Десять фунтов? — Лаванда сочувственно улыбнулась, словно кто-то, цитируя Горация, неправильно скандирует строку. — Это было бы вам выгодно, да?
— Э?
— Вы сказали леди Констанс, что вам обещали две тысячи.
Герцог пожевал усы, коря себя за болтливость.
— Я шутил.
— О?
— Такая, знаете, шутка.
— Да? Я вас поняла аu pied de la lettre.
— Что-о? — взревел герцог, не лучше разбиравшийся во французском языке, чем в английской литературе.
— Поняла вас буквально. Когда, — она заглянула в блокнот, — вы сказали: «…две тысячи», я предположила, что вы говорите всерьез. К несчастью, появился лорд Эмсворт, мне пришлось отойти, и я не разобрала, кто именно обещал вам эти деньги. Иначе я бы обратилась к нему, минуя вас. При настоящем положении дел вы получите полторы тысячи ни за что — казалось бы, вполне удовлетворительно…
Она умолкла, размышляя о том, как некстати пришел тогда ее хозяин — еще полминуты, и она узнала бы имя свинофила. Потом она представила, что бьет хозяина зонтиком. Конечно, то была лишь мечта, но легче ей стало.
Герцог сосал сигару, думая о том, что в словах этой лахудры что-то да есть. Расстаться с пятью сотнями очень тяжело, но тысяча пятьсот — действительно хорошая сумма.
— Ладно, — с трудом выговорил он, и Лаванда слегка скривила губы, так она улыбалась.
— Я знала, что вы примете разумное решение, — сказала она. — Подпишем договор?
— Нет, — сказал герцог, припомнив едва ли не единственный здравый совет своего покойного отца: «Аларих, никогда ничего не пиши». — Чушь какая!
— Тогда я попрошу у вас чек.
Герцог пошатнулся в той мере, в какой это возможно, когда ты сидишь.
— То есть как, заранее?
— Мдау. Книжка с вами?
— Нет, — оживился герцог, неосмотрительно решив, что это меняет все.
— Дадите вечером, — сказала Лаванда. — А теперь повторяйте за мной: «Я, Аларих, герцог Данстаблский, торжественно обещаю Лаванде Бриггз, что, если она украдет свинью графа Эмсвортского по кличке Императрица и переправит в мое уилтширское поместье, я возмещу ее труды, уплатив ей пятьсот фунтов стерлингов».
— Чушь!
— Тем не менее я настаиваю на формальной договоренности, пусть даже словесной.
— Ладно, черт с вами!
Герцог повторил все, хотя по-прежнему считал это чушью. Ничего не поделаешь, надо ее умаслить.
— Благодарю, — сказала Лаванда и отправилась искать Джорджа Сирила.
2
Джордж Сирил перекусывал в сарае у огорода, когда Лаванда нашла его по острому запаху свинарника. Она закрыла дверь; он не без удивления отнял от губ бутылку пива. Знакомы они не были, и он гадал, чему обязан визитом.
Она сообщила это ему, но не сразу, а после соответствующего введения.
— Бурбон, — сказала она, — я наводила о вас справки, и все до единого говорили мне, что положиться на вас нельзя. Судя по отзывам, вы человек бессовестный и продажный.
— Эт кто, я? — возмутился он, моргая. Собственно, он это мнение знал, но получалось как-то хуже при таком барском выговоре. Поначалу он решил, что лучше дать ей в рыло, но передумал — кто ее знает, какие у нее друзья! — и пылко помахал руками, распространяя острый запах. После чего повторил: — Эт кто, я?
Лаванда прижимала к лицу надушенный платок.
— Зубы? — поинтересовался Джордж Сирил.
— Здесь душновато, — сдержанно отвечала Лаванда, возвращаясь к переговорам. — В «Гербе Эмсвортов», например, мне сообщили, что вы продадите за два пенса свою бабушку.
Джордж Сирил сказал, что бабушки у него нет, думая при этом, что хорошая бабушка стоит хотя бы два фунта.
— В «Корове и Кузнечике» мне сообщили, что вы нечисты на руку.
— Эт я? — осведомился Джордж Сирил, думая, что, видимо, речь идет о сигарах. Заметили, значит! Да, рука уже не та…
— А дворецкий сэра Грегори Парслоу, вашего временного хозяина, сообщил, что вы вечно воровали у него сигареты и виски.
— Эт я? — в четвертый раз спросил Джордж Сирил с неподдельным гневом. А он-то думал, что Бинстед ему друг, мало того — пособник! Как пророк Захария, он, Дж. С, «поражен в доме друзей».
— Таким образом, — продолжала Лаванда, — я установила, что вы — безнравственны, и прошу вас украсть эту свинью.
Другой человек в пятый раз возмутился бы, но этот совсем недавно и впрямь крал свинью. История — длинная, запутанная, она никому не делает чести, и мы не будем в нее вдаваться, а сейчас упоминаем лишь затем, чтобы вы поняли, почему Дж. С. почесал подбородок пивной бутылкой.
— Свинью спереть?
— Мдау.
— А зачем?
— Это вас не касается.
Джордж Сирил думал иначе.
— Ну, прям! — сказал он. — Кому она нужна-то на этот раз?
Лаванда решила играть в открытую. Как честный человек, она понимала, что он прав. Жалчайший убийца знал в Средние века, на кого он работает.
— Герцогу, — отвечала она. — Вам придется перевезти животное в Уилтшир, где находится его поместье.
— В Уилтшир? — очень удивился Дж. С.
— Да, поместье там.
— Эт как же мы со свиньей доберемся, а? Ножками?
— Я предполагаю, — нетерпеливо сказала Лаванда, — что у вас есть приятель, у которого, в свою очередь, есть машина. Если вы опасаетесь подозрений, не беспокойтесь. Операция будет выполнена рано утром, в такое время, когда вы предположительно спите.
Джордж Сирил кивнул, думая о том, что вот это — разумно.
— А как я ее упру, — все же сказал он, — такую тушу?
— У вас будет коллега, то есть пособник.
— У меня?
— Мдау.
— А кто ему заплатит?
— Ему возмещение не нужно.
— Псих, что ли? Ладно, понял. А дадите сколько?
— Пять фунтов.
— Эт как?
— Скажем, десять.
— Скажем, пятьдесят.
— Это огромная сумма.
— Вот и ладно!
Лаванда Бриггз, как и герцог, не была мотом, но была реалистом и знала, что иногда надо решать быстро.
— Хорошо, — сказала она. — Я попытаюсь убедить герцога. Он состоятельный человек.
— Ы! — сказал Джордж Сирил и так забылся, что сплюнул, искривив рот. — А почему? Эксплуататор. Нажился на крови вдов и сирот. Ничего! — оживился он. — Еще взойдет красная заря! Кровь кровопийц потечет по улицам, угнетателей вздернут на фонарях. А кого? Этого Данстабла. А кто? Я, и с превеликим удовольствием.
Лаванда Бриггз оставила эту речь без комментариев. В принципе она была согласна с такой программой, но сейчас ее волновало иное. Как и подобает деловому человеку, она думала о сделке, и не без восторга. Да,
