– Да-да, вероятно, так и было. Штормы у нас проходят во своем своём великолепии, но самом деле они для нас совершенно безопасны, ветер бушует вокруг нашего надежного дома, злится и ни с чем, рассерженный улетает в долину. А внизу, в этой сквозняковой трубе, может произойти всё, что угодно, сегодня там ветер едва качает вершины деревьев, а завтра может обрушиться на головы беспечных жителей ураганом.
Что же касается, овощей и зелени, о которых ты только что говорила, нам их может привозить и садовник леди Денхэм. Этот старый Стрингер, конечно, не очень-то и надежный. Я разговаривал с ним, и он с радостью обещал выполнять все наши заказы, но что-то здоровье подводит старика. Он, несомненно, поправится, но пока не преодолеет болезнь, мы, я думаю, будем оказывать ему посильную помощь. Когда нам в очередной раз не привезут свежие овощи с огорода, а это случается довольно часто, то мы можем гарантировать бедному верному Эндрю сохранение ежедневной занятости; фактически он будет покупать большую часть требующихся нам овощей и фруктов у Стрингера.
– Отлично, любовь моя. Наконец-то, наша повариха будет довольна. Это известие ее порадует. Потому что в последнее время она частенько жалуется на Эндрю и говорит, что он вечно приносит не то, что нужно. Ну, вот и наш старый добрый дом совсем скрылся из виду. Это, правда, что твой брат Сидней хочет перестроить его и открыть там больницу?
– Что ты, моя дорогая Мэри, это его очередная шутка! Он в шутку посоветовал мне открыть там больницу, он постоянно подтрунивает над моими ноу-хау. Ты ведь уже привыкла, что у нашего Сидни, что в голове, то и на языке. Он всегда болтает то, что вздумается. Как говорится, в семье не без оригинала, верно, мисс Хейвуд? Кстати, почти в каждой семье есть такой человек, который завоевывает право говорить то, что вздумается. В нашей семье это мой брат Сидней, очень умный молодой джентльмен приятной наружности. Его единственный недостаток – желание объять необъятное, он не может остановиться на чем-то одном. Синди одновременно и здесь, и там, и повсюду. Я мечтаю направить его кипучую энергию на благо Сэндитона. Как только он появится здесь, я вас обязательно познакомлю. Представляю, как украсил бы собой наш курортный городок такой светский щеголь как Сидней, да еще и с его модным экипажем. Он бы произвел здесь настоящий фурор. Многие влиятельные особы, осмотрительные мамаши и их дочки на выданье приехали бы отдыхать сюда, а не в Истборн и Гастингс.
Тем временем вдали показалась церковь старого Сэндитона. Карета стремительно подъезжала к этому чистенькому и уютному городку, приютившемуся у подножья зеленого холма, на который путешественникам предстояло подняться. Склон холма густо зарос лесом, но издалека бросалась в глаза яркая прерывистая линия ограждений Сэндитон-Хауза и неровный контур пустыря, отведенного под строительство домов для отдыхающих. В долине, уходящей вниз к морю, петляла небольшая речушка, в ее устье были едва заметны скромные рыбацкие домики.
Центр старого Сэндитона украшали несколько коттеджей своеобразной архитектуры; они выглядели мило и трогательно, но в то же время стремились обратить на себя внимание приезжих ослепительно белыми занавесками и недвусмысленными объявлениями «сдаем комнаты». Мистер Паркер с гордостью обратил внимание своей юной гостьи на приглянувшиеся ему пару-тройку особняков. В зеленом дворике старого фермерского дома Шарлотта заметила двух женщин в изящных светлых платьях, они сидели на легких складных стульях с открытыми книгами на коленях. Когда карета свернула за угол и обогнула булочную, то путешественники услышали звуки арфы.
Мистер Паркер был счастлив, хотя он и не считал родную деревню перспективным местом, поскольку она находилась слишком далеко от берега, но дух входящего в моду курорта, он ощущал даже здесь, в низине. А на холме в этом году от желающих подлечиться и отдохнуть, уж точно отбоя не будет. Он предвкушал изумительный сезон. В прошлом году, в это же золотое время – в конце июля в деревне не было ни одного постояльца! Он припомнил лишь одну лондонскую семью, которая в прошлом году приезжала сюда на отдых. Родители привезли к морю измученных коклюшем детей, морской воздух, и в этом с мистером Паркером трудно было не согласиться, как известно, лучшее средство от этой болезни. Нервная мать семейства часто гуляла с малышами на берегу, но не позволяла детям приближаться к воде, боясь, что они утонут.
– Цивилизация, да здравствует цивилизация! – восхищенно восклицал мистер Паркер. – Ты только посмотри, моя дорогая Мэри, на окна Уильяма Хили. Синие модные ботинки и золотистые тканевые сапожки из нанки! Когда такую стильную обувь можно было увидеть у сапожника в нашем старом Сэндитоне! Каждый месяц что-то новое, что-то прогрессивное. Синих ботинок здесь точно не было, когда мы проезжали мимо месяц назад. Потрясающе! Мои труды всё-таки были не напрасны! А теперь скорее – к нашему холму, к нашему пышущему здоровьем холму!
Карета поднималась по дороге всё выше и выше, позади осталась маленькая сторожка у ворот Сэндитон-Хауза, как вдруг над густой листвой взметнулся шпиль нового дома Паркеров, его крыша была скрыта кронами деревьев. Сразу за ним начинался курорт. Когда карета миновала пустырь на вершине холма, Шарлотта увидела Проспект Хауз, Белевью Коттедж и Денхэм Плейс. Она с любопытством разглядывала постройки, а мистер Паркер напряженно считал объявления и пешеходов. В этот момент он хотел только одного – не встретить по дороге домой ни одного пустого дома. Он отметил про себя, что на окнах осталось больше объявлений, чем он предполагал, на улицах было меньше экипажей и гуляющих. В это время отдыхающие как раз должны возвращаться на обед после приема воздушных ванн и прогулок у моря, но в центре было пустынно; возможно, многие задержались на песчаном пляже или на Террасе, успокаивал себя мистер Паркер, а прилив, должно быть, поднялся только наполовину. Он уже представлял себя на пляже, на прибрежном обрыве, в собственном доме и во всем новом Сэндитоне одновременно. Его настроение поднималось при одном взгляде на полоску моря и ему казалось, что больная нога уже в порядке.
Трафальгар-Хауз, представлял собой легкое и изящное здание, удачно расположенное на небольшой лужайке с очень молодой зеленой порослью вокруг. Особняк Паркеров был построен на самой высокой точке холма всего в ста метрах от края крутой, но не громоздкой скалы. Дом подступал к скале, пожалуй, ближе других зданий, за исключением, небольшого ряда щеголеватых особняков, называемых Террасой, с широкой аллеей по фасаду – местом для прогулок. Здесь открыли салон дамских шляпок, бильярдную и библиотеку, отсюда начинался спуск на пляж и к кабинам для переодевания, поэтому Терраса по праву стала любимым местом всех красавиц и модниц Сэндитона.
Неподалеку от Террасы у Трафальхауза, усталые путники вышли из кареты; счастливые дети обнимали родителей, которых не видели целый месяц.
Шарлотте отвели уютную комнату, она не без удовольствия стояла у венецианского окна, рассматривая недостроенные здания, пестрые крыши домов, колышущиеся на ветру холсты; она любовалась морем, волнующимся и сверкающим под лучами солнца, и наслаждалась свежим бризом.
Когда она спустилась вниз к обеду, мистер Паркер перебирал почту, скопившуюся за месяц его отсутствия.
– Ни строчки от Сиднея! – возмущался он. – Вот лодырь. Из Виллингдена я написал ему о том, что повредил ногу и надеялся, что он мне хотя бы посочувствует. Но он даже не ответил. Впрочем, может быть, Синди не ответил, потому что решил поддержать меня не на словах, а на деле, и скоро приедет в Сэндитон. Видимо, я как всегда прав, что ж, будем ждать дорого гостя. Так, что у нас тут еще? Ну, вот, пожалуйста, письмо от одной из моих сестер. Они никогда не подводили меня. Женщины – самые надежные корреспонденты. Мэри, – он подмигнул жене, – прежде чем я распечатаю этот конверт, давай угадаем, что на этот раз заболело у моей милой сестрички, или точнее, давай представим, что по этому поводу сострил бы наш Сидней, будь он здесь? Сидней – тот еще острослов, мисс Хейвуд. Не удивляйтесь, если он при всех сообщит, что мои сестры придумали себе очередную болезнь. Дело обстоит не так или, не совсем так. У них, действительно, очень слабое здоровье. Мы часто обсуждаем в своем кругу эту наболевшую тему.
Бедняжки, они с детских лет не знают, что такое настоящее здоровье. Но болезни не испортили их характер, они выросли доброжелательными и сильными духом. Порой сестры бывают даже слишком требовательны к себе, это удивляет окружающих, особенно тех, кто близко не знаком с ними. Так что, вопреки утверждениям древних, в слабом теле вполне может укорениться здоровый дух. А вот наш самый младший брат Артур совсем не похож на них. Ему двадцать с небольшим, но он до сих пор тепличный ребенок, болезненный и изнеженный.
