Три часа между рейсами - Фрэнсис Скотт Фицджеральд

— Ну, в общем… — замялся Пэт. — В общем, так оно все и было. Я вошел, сел за столик, и все вокруг стало черным.

— Белым, вы хотите сказать?

— Черно-белым, — уточнил Пэт.

Позади него раздались смешки.

— Свидетель может быть свободен. Дело возвращается на доследование.

Ставки были высоки, и при таком раскладе ночной кошмар с преследующей его гороподобной амазонкой не стоило принимать слишком всерьез. Правда, наутро Пэту понадобилась хорошая порция виски, чтобы успокоить расшалившиеся нервы перед встречей в офисе мистера Бенизона. Он явился туда в сопровождении своего нового агента — одного из немногих голливудских агентов, еще ни разу не имевших дела с Пэтом и, соответственно, ни разу не посылавших его ко всем чертям.

— Кругленькая сумма в пять сотен, — предложил Бенизон. — Или четыре недели работы с другим фильмом по двести пятьдесят в неделю.

— Насколько сильно вы нуждаетесь в этой информации? — спросил агент. — По мнению моего клиента, она стоит не менее трех тысяч.

— Из моего кармана? — вскричал Бенизон. — А ведь это даже не его собственная идея! После смерти Уолла она считается всеобщим достоянием.

— Не совсем так, — сказал агент. — Я, как и вы, считаю, что идеи витают в воздухе и переходят во владение того, кто первый сумел их поймать, — как воздушный шарик.

Все трое помолчали, представляя себе этот процесс.

— Ладно, какова ваша цена? — нервно спросил Бенизон. — И где гарантии, что идея у него есть?

Агент повернулся к Пэту:

— Мы позволим ему это узнать — за тысячу долларов?

Пэт кивнул, но с задержкой и не вполне уверенно. Его, похоже, что-то беспокоило.

— Хорошо, — сказал Бенизон. — Сил больше нет терпеть эту пытку. Согласен на тысячу.

Повисла пауза.

— Выкладывай, Пэт, — сказал агент.

Со стороны Пэта не раздалось ни звука. Они ждали. А когда Пэт наконец заговорил, возникло ощущение, что голос его доносится откуда-то из дальнего далёка.

— Все стало белым, — промолвил он.

— Что?!

— Ничего не получается — все стало белым. И я вижу только это — белизну. Помню, как зашел в бар, а потом все становится белым.

Сперва они решили, что Пэт просто тянет время для большего эффекта, но вскоре агент понял, что у него действительно случился провал в памяти. Секрет Р. Парк-Уолла ушел в небытие вслед за ним.

Пэт слишком поздно сообразил, что от него ускользает тысяча долларов, и попытался исправить положение:

— Я помню! Помню! Снаряд подложил чокнутый нацистский диктатор.

— А может, девчонка сама запихнула его в чемодан? — язвительно спросил Бенизон. — Перепутала снаряд с браслетом?

…Еще долгие годы мистер Бенизон будет терзаться, вспоминая об этой неразрешенной проблеме. А в тот момент, злобно глядя на Пэта Хобби и его агента, он от души пожелал, чтобы все гнусные писаки однажды исчезли с лица земли за ненадобностью. И пусть идеи витают себе в бесплатном воздухе, как воздушные шарики, — лови не хочу.

Большинство сценаристов выглядят точь-в-точь как сценаристы, желают они того или нет. Трудно сказать, почему так выходит, — ибо они зачастую наряжаются под уолл-стритских брокеров, или техасских скотовладельцев, или английских колониальных первопроходцев, — но в любом наряде любой из них выглядит самым типичным сценаристом, достойным занять место в газетных карикатурах наряду с другими легкоузнаваемыми типажами вроде «Простаков» или «Шарлатанов».

Пэт Хобби являлся исключением. Он не был похож на сценариста. Лишь в одном-единственном уголке страны он еще мог худо-бедно сойти за представителя индустрии развлечений. Но и здесь его скорее приняли бы за незадачливого статиста или за актера эпизодических, а то и вовсе эфемерных ролей вроде «отца семейства, который вот-вот должен прийти домой». И все же Пэт Хобби был сценаристом, в этом качестве приложив руку к созданию более двух дюжин фильмов, — правда, почти все они вышли на экраны до 1929 года.

«Сценарист?» — недоверчиво спросили бы вы при виде Пэта. Однако посудите сами: у него был свой письменный стол в сценарном корпусе киностудии, у него были карандаши, бумага, секретарша, коробочка с канцелярскими скрепками и блокнот для записей. Он сидел на продавленном стуле, а его воспаленные — но сейчас не так чтобы очень сильно — глаза пробегали по страницам свежего «Репортера». [115]

— Что ж, пора за работу, — сказал он мисс Роденбуш в одиннадцать часов.

— Что ж, пора за работу, — сказал он в двенадцать.

В четверть первого он ощутил позывы голода. До той поры каждое его действие (точнее, каждый момент его бездействия) полностью соответствовало профессиональным традициям. Присутствовало и знакомое многим сценаристам легкое раздражение оттого, что никто ему не досаждает, никто его не беспокоит, никто не пытается вывести его из полудремотного состояния, в котором он обычно пребывал на протяжении всего рабочего дня.

Он уже было собрался отчитать свою секретаршу за то, что она якобы на него таращится, когда наконец-то его потревожили. В дверь постучал один из студийных администраторов, принесший Пэту записку от его босса Джека Бернерса:

— Что за чертовщина! — искренне возмутился Пэт. — Как я смогу выполнить работу в срок, если мне одновременно навязывают роль экскурсовода! Кто эти люди?

— Понятия не имею, — сказал администратор. — Один из них вроде бы индус или еще какой азиат, смахивает на статиста из «Бенгальского улана». [116] По-английски не говорит. А второй…

Пэт уже надевал пальто, собираясь выяснить все на месте.

— Я вам сегодня больше не понадоблюсь? — спросила мисс Роденбуш.

Пэт взглянул на нее с неизбывным упреком и направился к выходу.

Экскурсанты дожидались его перед сценарным корпусом. Азиат, высокий и осанистый, был в дорогом английском костюме с неанглийским дополнением в виде тюрбана. Его спутником оказался бледнокожий юнец лет пятнадцати, на котором — помимо тюрбана — были безукоризненно скроенные бриджи и куртка для верховой езды.

Оба церемонно поклонились.

— Как я понял, вы желаете осмотреть студию, — сказал Пэт. — Вы друзья Джека Бернерса?

— Скорее, знакомые, — уточнил юнец. — Разрешите представить вам моего дядю: сэр Сингрим Дак Радж.

Судя по всему, компания задумала римейк «Бенгальского улана», решил Пэт, а этот тип будет играть вождя горцев, засевших на Хайберском перевале. Глядишь, и Пэту перепадет какая работенка — скажем, за триста пятьдесят в неделю. Почему бы и нет? Уж он-то знает, как писать такие вещи:

КРАСИВЫЙ ОБЩИЙ ПЛАН. УЗКОЕ УЩЕЛЬЕ

Показаны горцы, ведущие огонь из-за скал.

СРЕДНИЙ ПЛАН

Сраженный пулей горец падает вниз головой с