приносит стул и садится рядом со мной, попивая отвар из ивовой коры.
Мой взгляд падает на мольберт. Я бы могла увешать весь дом картинами Сана, но мне все равно было бы мало.
– Это для мамы, – говорит Сан, поймав мой взгляд. – У нее скоро день рождения.
– Красивая картина.
– Корейский кедр. В детстве, когда мама жила в Корее, у них во дворе рос такой же, но после переезда в штаты она не могла ее вырастить здесь – климат не подходил. Перед переездом она сорвала несколько шишек с сосны и законсервировала их. До сих пор хранит их в баночке в комоде.
– Ей понравится твоя картина, – произношу я, с трудом пытаясь говорить ровно.
Я хочу слушать все его рассказы, узнавать мелочи, разделять с ним минуты, которые делают Сана тем, кто он есть. Я не хочу его терять.
– Поговори со мной, – просит Сан.
Он смотрит на меня так нежно, и мне кажется, что я расплачусь, если открою рот.
Я с трудом вздыхаю.
– Я думала, что полностью управляю магией, но это не так. Если я теряю контроль над ней в какой-то дурацкой игре, мне даже страшно представить, что будет, когда я использую мощную магию. – Я делаю глоток чая, и тепло приятно разливается по горлу. – Вчера моя магия последовала за тобой, но больше этому не бывать. Я никогда себя не прощу, если… если… – Слова застревают у меня в горле и повисают в воздухе.
– В следующий раз мы будем очень осторожны, – говорит Сан, касаясь моей руки.
– Как? С тобой это не получится! – надрывно восклицаю я. – Ты слишком дорог мне!
– Не знаю, но мы вместе выясним. У нас обязательно все получится.
– Мы уже все выяснили. Нужно просто изолировать меня ото всех в лесной хижине и никогда не подпускать ко мне близких людей. Чтобы моя магия никогда не узнала о них. Вот какое у нас решение.
Сан качает головой.
– Это не решение. Мы найдем другой выход.
– Да нет никакого другого выхода! – уже кричу я. – Пока ты мне дорог, я не могу… мы не можем… – Я не знаю, как закончить мысль.
«Мне нельзя быть рядом с тобой».
«Мы не можем быть вместе».
«Мы ничего не можем».
Я ставлю кружку, поднимаюсь и начинаю расхаживать по комнате.
Сан тоже встает и протягивает мне руки.
– Клара, у нас все получится. Прошу тебя.
Я качаю головой. Влево-вправо, влево-вправо. Наконец перевожу взгляд на Сана и смотрю ему прямо в глаза.
– Ты все для меня, и поэтому мы не можем быть вместе.
– Клара, прошу тебя, – говорит Сан. Он мрачнеет. – Пожалуйста, не надо.
– Ты значишь для меня больше, чем я сама того ожидала. Я стольким тебе обязана.
– Нет. Не надо.
По его щекам бегут слезы, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не смахнуть их.
– Я люблю тебя, – говорит Сан срывающимся голосом. – Люблю, – уже шепотом повторяет он.
С моих губ срывается рыдание. Я отворачиваюсь и прикрываю рот. Мне кажется, я давно об этом знаю. Наверное, именно благодаря его любви ко мне я и сама смогла полюбить себя.
В голове мелькает мысль, мрачная и эгоистичная. Перед глазами ярко предстает солнечное затмение. Обернувшись, я смотрю в глаза Сана, красные и опухшие от слез.
– А если бы я не была ведьмой, ты бы меня любил?
Слова застревают в горле. Они такие тихие и слабые, почти что шепот. Не верится, что я произнесла их вслух.
Глаза Сана широко распахиваются. Он смотрит на меня, явно борясь с собой, пытаясь понять, как ответить. Но хорошо, что он молчит.
Я не хочу знать, что его ответ «нет», а «да» он бы мне никогда не сказал. Он считает, что я слишком важна.
– Я… – начинает он, но я обрываю его.
Я обхватываю его лицо и целую сквозь слезы, мои и его.
Когда я отстраняюсь, он смотрит на меня обреченно.
– Я лучше умру, чем причиню тебе вред, – решительно говорю я и практически возвожу между нами стену, огромную и непроходимую.
– А у меня есть право голоса? Могу я сам решить, опасно это или нет? – сквозь зубы спрашивает Сан.
– Нет.
Я смотрю на него еще несколько мгновений и выхожу из квартиры.
Закрыв дверь, я понимаю, что мне никогда не забыть, как Сан помрачнел лицом и уставился на отвар из ивовой коры гневным взглядом.
Смогу ли я когда-нибудь подумать об этих минутах, не чувствуя жуткой боли?
Сан превратил меня в стекло, прочное, но с крошечной трещинкой, ширящейся от каждого поцелуя.
От каждого прикосновения.
От каждого взгляда.
И когда трещинка станет больше, я разобьюсь.
«Ты была рождена не для того, чтобы жить в одиночестве».
– Всему свое время
Воздух сладкий, небо ясное. Лето плывет по школьному городку на волне солнечного света и тепла. Длинные дни сменяются короткими ночами. Трава зеленее, цветы ярче, и солнце висит высоко в лазурном небе.
Последние две недели проходят как в тумане. Я тренируюсь с разными ведьмами, вижу сны о молнии, вспоминаю ритм дыхания Сана, когда не могу уснуть. Встаю по утрам, иду на уроки, торжественно киваю ведьмам, с которыми играла в кольцо огня, словно мы какие-то заговорщики. Затем повторяю все снова.
Я разрешаю мистеру Берроузу наблюдать за моими тренировками – неприязнь к нему переносить легче, чем боль при виде Сана. Я практикуюсь с другими ведьмами и убеждаю себя, что так лучше. В класс я иду длинным путем, чтобы пройти мимо оранжереи и убедиться, что Сану ничего не грозит.
Ни я, ни моя магия.
Когда я увидела его впервые после расставания, меня будто захлестнула волна тоски, она унесла меня в море и не давала дышать. Каждая моя частичка жаждет его – пальцы, кожа, губы, волосы, вены, сердце, легкие, кости. Лето переполняет меня, усиливая боль от потери, мучений и желания быть рядом с ним.
Не знаю, как смогу пережить эти три месяца.
Я иду в восточный сад, где состоится первая групповая тренировка с той самой зимы, когда в Пейдж ударила молния. Кажется, я еще не готова к такому занятию. Кольцо огня наглядно показало, что я до сих пор не овладела магией, как на то надеялась.
Я потеряла бдительность и чуть не погубила Сана.
У сада уже ждут вёсны, когда я прихожу туда. И хотя сегодня яркий, солнечный день, для меня сад погружен во тьму. Призрак Сана, целующего меня, обнимающего меня, держащего за руки, преследует
