— Милочка, у меня складывается впечатление, что ты сама в него влюблена.
— О да, безумно, — улыбнулась Берта.
Чистая правда нередко служит самым верным способом ввести людей в заблуждение, особенно если она срывается с губ неосознанно. Дамы в возрасте около пятидесяти имеют неприятную привычку считать ровесницами всех женщин старше двадцати пяти лет, поэтому мисс Лей и в голову не приходило, что Берта может смотреть на Джеральда иначе как на ребенка.
Эдвард рвался в Лондон. Желание мужа увидеться с ней поразило и немного раздосадовало Берту, поскольку именно сейчас его присутствие было наиболее неуместным. Она не хотела, чтобы кто-то или что-то нарушало ее волшебный сон, ибо знала, что это лишь сон, короткий день весеннего счастья посреди долгой зимы жизни.
Теперь Берта смотрела на Джеральда с тяжелым сердцем и не могла думать о будущем без боли. Каким пустым будет ее существование без его открытой улыбки и прежде всего без его жгучей страсти! Любовь этого юноши была прекрасна; она окутывала Берту таинственным огнем и возносила в небеса, так что она словно плыла по воздуху. Однако все хорошее либо происходит слишком поздно, либо заканчивается плохо. Почему случилось так, что любовный пыл Берты оказался растрачен впустую, безнадежно развеян ветрами, и теперь, когда юный красавец отдает ей свое невинное сердце, она ничего не может предложить ему взамен?
Берту немного волновала встреча Джеральда с Эдвардом — что каждый из них подумает о другом? Главным объектом ее внимания был Джеральд. Крэддок ворвался, как ветер с поля; огромный, бодрый, пышущий здоровьем и изрядно полысевший. Мисс Лей испугалась, что гость сшибет на пол весь ее фарфор. Эдвард поцеловал обеих дам в щеку.
— Ну, как у вас тут дела? А это, я понимаю, мой юный кузен? Как поживаете? Рад познакомиться.
Сияя добродушной улыбкой, он навис над Джеральдом и энергично потряс его руку, затем сел на стул, явно тесноватый для такого гиганта. Под тяжестью его веса сиденье жалобно поскрипывало. Мало что способно вызвать у женщины большее изумление, чем вид собственного мужа, который прежде был предметом слепого обожания, а ныне не вызывает ничего, кроме досады; однако это душевное состояние весьма затрудняет беседу.
Немного погодя мисс Лей увела Джеральда, сочтя необходимым предоставить супругам радость того уединения, к которому их навечно приговорил законный брак. Берта с большой неохотой ожидала пытку общением. Ей было нечего сказать Эдварду, и она сильно опасалась, что муж станет проявлять нежные чувства.
— Где ты остановился? — спросила она.
— В Судебном подворье, я там всегда останавливаюсь.
— Я подумала, что ты захочешь вечером побывать в опере, и взяла билеты. Я заказала ложу, чтобы тетя Полли и Джеральд могли составить нам компанию.
— Согласен на все твои предложения.
— Ты всегда был самым покладистым человеком на свете, — улыбнулась Берта.
— Несмотря на это, мое общество, как видно, не слишком тебя интересует.
Берта метнула на Эдварда быстрый взгляд.
— С чего ты взял?
— Слишком уж долго ты едешь назад в Корт-Лейз, — расхохотался тот.
Берта испытала облегчение: судя по всему, Эдвард не принимал ее отсутствие близко к сердцу. У нее не хватило смелости объявить ему, что она не намерена возвращаться. Долгие объяснения, недоумение и непонимание мужа — всего этого она сейчас не вынесет.
— Когда ты вернешься домой? Мы все ужасно соскучились.
— Правда? Пока не знаю. Вот закончится сезон, там посмотрим.
— Что? Ты задержишься здесь еще на несколько месяцев?
— Блэкстебл не слишком для меня подходит. Там я постоянно чувствую себя больной.
— Брось, у нас лучший воздух во всей Англии. Смертность практически на нуле.
— Как ты думаешь, Эдвард, мы с тобой жили счастливо? — Берта с тревогой посмотрела на Эдварда, не зная, как он отреагирует на пробный камень.
Крэддока вопрос искренне удивил.
— Счастливо? Ну да, а как еще? Конечно, у нас случались небольшие размолвки, но у кого их не бывает, да и то лишь поначалу. В первое время дорога была не слишком гладкой, а шины как следует не накачаны, вот и ехалось жестковато. По крайней мере лично мне жаловаться не на что.
— Безусловно, это самое главное, — заметила Берта.
— Выглядишь ты просто отменно, так зачем откладывать возвращение?
— У нас еще будет время это обсудить.
Она боялась произнести слова, что были готовы сорваться с ее языка, и решила, что легче сообщить обо всем в письме.
— Хорошо бы, если бы ты назвала точную дату. Я подготовлю дом к твоему приезду и обрадую людей.
— Все зависит от тети Полли. Пока не могу сказать наверняка, лучше потом напишу.
Они немного помолчали, потом Берту вдруг осенило:
— Может быть, сходим в Музей естественной истории? Помнишь, мы были там во время медового месяца?
— Ты вправду хочешь туда?
— Уверена, тебе понравится.
На следующий день, когда Берта с Эдвардом отправились по магазинам, мисс Лей и Джеральд остались одни.
— Тебе грустно без Берты? — спросила мисс Лей племянника.
— Просто невыносимо!
— Мальчик мой, это ужасно невежливо по отношению ко мне.
— Простите, тетушка, но у меня не получается быть учтивым более чем с одним человеком зараз. Все свои хорошие манеры я растратил на мистера Крэддока.
— Я рада, что он тебе понравился, — улыбнулась мисс Лей.
— Ничуть!
— Эдвард очень достойный человек.
— Если бы я не виделся с Бертой целых полгода, то уж точно не потащил бы ее разглядывать жуков.
— Возможно, идея пойти в музей принадлежала Берте.
— Должно быть, она находит мистера Крэддока жутко скучным, если предпочитает смотреть на черных тараканов и чучела кенгуру.
— На твоем месте я не спешила бы с выводами, друг мой.
— Думаете, она его любит?
— Джеральд, милый, что за вопрос! Разве не долг Берты любить и почитать мужа и повиноваться ему?
— Будь я женщиной, ни за что бы не почитал лысого.
— Ничего, что волосы поредели, зато Эдвард очень серьезный и ответственный человек.
— Видимо, серьезность вытекает из него, как смола, когда он потеет.
— Мистер Крэддок — член окружного совета, он произносит речи о национальном флаге и крайне добродетелен.
— Знаю, знаю. От него за милю несет Десятью заповедями, он весь утыкан ими, как ромовый бисквит — миндальными орешками.
— Мой дорогой Джеральд, Эдвард — образец достойного человека и типичного англичанина, прекрасно чувствующий себя на родине. Это настоящий патриот, наделенный отличным здоровьем, твердыми убеждениями и высокой нравственностью. Он честен, порядочен и глуп. Я очень высоко ценю его, и, по-хорошему, он должен нравиться мне гораздо больше, чем ты — распутный негодник.
— Странно, что у вас выходит наоборот.
— Это потому, что я злая старуха и на долгом опыте усвоила, что люди, как правило, прячут свои грехи, а добродетели выставляют напоказ. Если у тебя нет своих пороков, то ты весьма рискуешь пострадать от чужих.
— Что мне в вас нравится, тетя Полли, так это то, что вы не строите из себя ходячую добродетель. Вы — сама снисходительность и милосердие.
— Любезный друг, — произнесла мисс Лей, назидательно подняв указательный палец, — женщины по натуре язвительны и нетерпимы, и если тебе встретится такая, которая являет милосердие, это означает лишь то, что она сама испытывает в нем отчаянную нужду.
Мисс Лей была рада, что визит Эдварда не продлится более двух дней, поскольку все время боялась его чем-либо удивить. Нет ничего скучнее, чем общаться с человеком, который любую простую фразу воспринимает как неожиданный парадокс. Крэддок, в свою очередь, страдал от привычки спорить, которая плохому собеседнику заменяет красноречие. Люди, не умеющие разговаривать, как правило, гордятся своим искусством полемики, пытаются оспорить самое очевидное утверждение и намерены ввязаться в дискуссию, даже если вы всего-навсего заметили, что за окном прекрасная погода. Мисс Лей придерживалась мнения, что разговаривать с женщинами моложе сорока вообще не имеет смысла, а беседа с мужчиной стоит того лишь при условии, что он умеет внимательно слушать.
Присутствие мужа невероятно стесняло Берту, она ощущала такую скованность, что через силу заставляла себя разговаривать с ним, с трудом подыскивая темы. Проводив Эдварда, она возвращалась с вокзала заметно повеселевшая. Джеральд при ее появлении вскочил с кресла, и Берта затрепетала от удовольствия. С сияющими глазами юноша подбежал к ней.
— Ох, как я рад. За эти два дня мы даже словечком толком не перекинулись.
— У нас впереди целый день.
— Прогуляемся?
Берта охотно согласилась, и они, словно двое школяров, отправились гулять к реке, наслаждаясь теплом и солнцем. Берега Темзы в окрестностях Челси радуют глаз своей аккуратной нарядностью и некоторым ветреным легкомыслием, чрезвычайно приятным в сравнении с чопорной степенностью остального Лондона. Набережные, хоть и возведены недавно, навевают воспоминания о тех днях, когда огромный город был большой деревней с беспорядочно разбросанными строениями, портшез был средством передвижения, дамы носили мушки и кринолины, эпиграммы были в моде, а пристойное поведение — нет.
