здесь!
— Да, — сказала она медленно и спокойно, — у меня это с собой.
— Но ты пришла так поздно! — воскликнул он, снова впадая в истерику. — Тебе нельзя будет остаться. Нельзя ли тебе пробыть здесь хоть четверть часа? Да, только четверть часа!
Затем с истерическим смехом, напуская на себя спокойствие, он произнес:
— Ты видишь, неудивительно, что я немножко нервничаю. Не каждый день кончаешь самоубийством. Хочется, чтобы тебя ободрили, и хочется произнести последнее слово. У людей есть некоторое право сказать последнее слово перед смертью. Но тогда, кроме того... что ж, это можно сказать… о!.. где оно? Дай его мне!
Она ответила, гладя его голову:
— Не бойся, я не оставлю тебя. Я уладила все с тюремщиком, я остаюсь здесь на всю ночь.
— А! — вырвалось у него, и он положил голову ей на грудь.
Затем она успокоила его своими чудесными руками, и он заснул. Так они и оставались, пока первый луч зари не просочился сквозь оконную решетку.
— О Боже! — произнесла она. — Уже наступает день! Просыпайся, дорогой, пора идти.
— Ах да, действительно пора.
И с тенью улыбки:
— Мне будет холодно и одиноко в мире теней. Но полагаю, мы должны обсудить практическую сторону. Сейчас тебе уже пора идти, и если ты выйдешь сейчас, то пройдешь незамеченной. Право, если у тебя уговор с тюремщиком, то никому ничего не нужно знать; и никто не узнает; так что в этом отношении все в порядке.
Все это он произнес сухим жестким голосом, а потом голос его совершенно переменился, и он сказал:
— Попрощайся хотя бы. Я думал, у меня есть что сказать тебе. Но теперь мне кажется, что все уже сказано.
— Разве я не говорила, — произнесла она с ужасающим спокойствием, — что не покину тебя? Ты отправишься в мир теней пусть и замерзшим, но не один. Я иду с тобой. Ха! — вырвался у нее почти вакхический смешок, — интересно, сужден ли нам жребий Паоло и Франчески!
И затем гортанно:
— Как ты сказал, времени терять нельзя. Поезд отправляется точно в 5.14. Вот этот поезд, — и она вручила ему пузырек. — Тебе лучше принять его первому, а я последую за тобой.
Потом шепотом:
— На бутылочке есть отметка, где-то на середине, не пей больше. Этого более чем достаточно.
Без слов он проглотил половину пузырька.
Действие было немедленным — один короткий хрип.
Тюремщик, игравший в этой странной серенаде роль одновременно пособника и стража, услышав этот хрип, постучал в дверь.
— Не входите! — вскричала она. — У него опять припадок. Я смогу позаботиться о нем лучше, потому что я знаю.
Тюремщик едва не вошел, но, услышав эти слова, закрыл дверь. С конвульсивной дрожью она сказала:
— О Вивиан, подожди меня секунду. Я буду готова тотчас же.
И она проглотила остаток жидкости.
Услышав еще один хрип, тюремщик вошел в камеру, уже не объявляя о себе стуком. Там он нашел два крепко обнявшихся тела.
Разумеется, было проведено расследование. Были предприняты все шаги, чтобы общественность знала как можно меньше, по причине чуть ли не болезненного интереса к личности заключенного.
Вскрытие показало то, о чем врачи догадывались и так, — что смерть наступила от чрезмерной дозы синильной кислоты. Главным и единственным свидетелем был тюремщик, заявивший следующее:
— Я знаю, что не должен быть этого делать. С самого начала я был уверен, что это его женщина, а не сестра. И потом, она так переживала, что у меня просто не хватило духу отказать. У вас бы тоже не хватило, окажись вы на моем месте, потому что она была страсть как хороша собой и всего-то хотела, чтобы остаться с ним на ночь перед процессом утешить его, что-то вроде того. Я не знал, что она что-то замышляет.
Все же он был уволен. Однако оказалось, что увольнение его совсем не расстроило. Сейчас он владелец одного из самых процветающих кабачков в Ист-Энде.
Власти (если позволено будет дать такое коллективное прозвище множеству людей) решили не придавать этому делу большей огласки, чем того требовалось, особенно когда общественный интерес мог всему повредить. Так что влюбленных погребли без особого дознавания в общей могиле для преступников.
Выдержка из светского журнала:
«С прискорбием извещаем о печальном происшествии, случившемся с юным лордом Вандрейком. Известный любитель яхт, он стал жертвой несчастного случая в водах Буэнос-Айреса. Бывший с ним лодочник спасся, но самого лорда смыло за борт волной. Показания лодочника мало что дают, ибо он чуть не утонул и поэтому не может связно объяснить случившееся. Тело было торжественно погребено в Буэнос-Айресе, средства на погребение были телеграфированы сэром Джозефом Рэндором, близким родственником усопшего».
— О! — произнесла леди Эсилинда, прочитав заметку. Потом, вскрыв и прочитав письмо, она ответила на него следующим:
«Дорогая леди Гейдж, с Вашей стороны было весьма любезно пригласить Виолу на Ваш вечер. Я согласна с Вами. После всего того, что она пережила, не хотелось бы упоминать о Вивиане, но я обязана. Ей определенно требовалось некоторое отвлечение. Но, говоря, что я с Вами согласна, я с сожалением вынуждена признать, что слишком поздно с Вами соглашаться. Ибо сейчас дело не в отвлечении как средстве исцеления, но в крайнем нервном срыве; я вынуждена была послать ее на побережье под опеку медсестры, где я присоединюсь к ней, как только завершу здесь все дела, и заберу с собой за границу, возможно, в Давос или куда-нибудь еще. С сожалением вынуждена констатировать, что дело настолько плохо, что с возвращением придется повременить.
По возможности мягче сообщайте об этом всем знакомым.
Любящая Вас, Эсилинда Варгас»
* * *
Далеко не всем известно, что мадам Юфразия, хозяйка известного модного магазина, носит, вернее, носила в миру имя Анны Смит и когда-то была в услужении у леди Эсилинды Варгас.
Песн. П. 5, 10 (здесь и далее прим. переводчиков)
В греческой мифологии — любимец Геракла, во время похода Аргонавтов увлеченный в пучину наядами, которые были пленены его красотой.
«Баллады Бэба», сатирические стихотворения английского поэта и либреттиста Уильяма Швенка Гилберта (1836-1911), публиковавшего их под псевдонимом Бэб в лондонском журнале «Фан» в 1861-1872 гг. (отдельное
