Элизабет, оставшись одна, умиленно улыбнулась, подумав о том, насколько быстро и легко разрешился вопрос, который в течение стольких месяцев держал их всех в напряжении.
– И это, – тихо произнесла она вслух, – даже несмотря на чрезмерную настороженность его друга и на беспочвенные выдумки его сестры. Счастливый, долгожданный конец!
Через минуту в гостиную вновь вошел мистер Бингли, чей разговор с отцом возлюбленной был предельно краток.
– Где ваша сестра? – открыв дверь, спросил он.
– Наверху, с матерью. Она должна скоро спуститься.
Тогда он закрыл дверь и, подойдя к Элизабет, заверил ее в своей нежной любви к Джейн и в том, что желает ей только добра; и Элизабет ничего не оставалось, как выразить надежду на то, что у них всегда все будет хорошо. Горячо пожав ему руку, она с готовностью выслушала все, что он хотел ей сказать: и о том, как он счастлив сам, и о том, как совершенна его избранница. Несмотря на то, что в эту минуту в нем говорил голос влюбленного, Элизабет искренне верила, что все его ожидания оправдаются, ибо они имели под собой действительно прочную основу. Она не сомневалась, что они с Джейн всегда будут ладить друг с другом, так как видела, насколько схожи их характеры и как много между ними общего.
Более радостного вечера их семья еще не знала. Лицо Джейн сияло таким счастьем, что казалось красивее, чем когда-либо. Китти все время улыбалась и надеялась на то, что скоро настанет и ее очередь. Удовлетворение же миссис Беннет было поистине беспредельно. Ее переполняли такие нежные чувства, что она даже не в силах была подобрать нужные слова, чтобы их выразить, хотя это и не помешало ей удерживать возле себя Бингли в течение получаса. Когда же за ужином к ним присоединился мистер Беннет, его голос и манеры явно говорили о том, что он весьма доволен.
Тем не менее, он и словом не обмолвился о случившемся до тех пор, пока они не проводили своего гостя на ночь. Как только тот ушел, отец семейства повернулся к дочери и сказал:
– Джейн, я поздравляю тебя. Ты будешь счастливой женщиной.
Джейн тотчас же подошла к нему и, поблагодарив за доброту, поцеловала.
– Ты хорошая девочка, – добавил он, – и мне весьма отрадно сознавать, что твоя жизнь будет устроена так, как ты этого хочешь. Я уверен, что вы прекрасно уживетесь друг с другом, ибо каждый из вас настолько уступчив, что никогда не даст повода для обиды; настолько доверчив, что этим, возможно, даже начнет пользоваться прислуга; и настолько щедр, что вам не хватит никакого дохода.
– Надеюсь, что здесь вы ошибаетесь, папа. Неблагоразумие и беспечность в вопросах, касающихся денег, лично для меня были бы непростительны.
– Как не хватит никакого дохода?! – возмутилась его жена. – Дорогой мой мистер Беннет, что это вы такое говорите? Да разве вы не знаете, что в год он имеет четыре или пять тысяч? А то и больше! – Затем, обратившись к дочери, она продолжила чуть сдержаннее: – Ах, Джейн, я так счастлива! Боюсь, что сегодня ночью я не смогу сомкнуть глаз ни на минуту. А ведь я знала, что дело кончится свадьбой. Я всегда говорила, что не зря ты у меня такая красавица. Помню, что, как только в прошлом году он впервые появился в Хертфордшире, я уже тогда подумала, какой замечательной вы могли бы стать парой. Ах, он самый красивый молодой человек из всех, что я видела!
Понятно, что о Лидии, Уикеме и обо всем, связанном с ними, она тут же забыла. Отныне любимой дочерью стала Джейн; и, кроме нее, миссис Беннет больше никто не интересовал. Младшие же сестры тем временем начали наводить справки о доме, в котором очень скоро Джейн должна была стать полноправной хозяйкой.
Мэри больше всего на свете хотела бы получить доступ к библиотеке Незерфилда, тогда как Китти переживала о том, часто ли зимой будут устраиваться там балы.
Естественно, теперь Бингли захаживал в Лонгбурн каждый день, появляясь, как правило, еще до завтрака и всегда задерживаюсь до самой ночи. Бывало, правда, что время от времени его привечали на обед какие-нибудь соседи, чем, кстати, вызывали бурю негодований со стороны миссис Беннет; и в таких случаях он обычно ненадолго оставлял их, поскольку чувствовал себя обязанным принять приглашение.
С этих пор сестрам редко предоставлялась возможность побеседовать друг с другом, так как, пока Бингли находился в гостях, все свое внимание Джейн уделяла только ему. Тем не менее, Элизабет обнаружила, что иногда она все-таки нужна им обоим, особенно в часы разлуки, без которой, разумеется, не обходятся ни одни отношения. В отсутствие Джейн Бингли всегда обращался к Элизабет, общение с которой доставляло ему, безусловно, немало удовольствия; а когда уходил он, то Джейн не убивалась в одиночестве и коротала время весьма схожим образом.
– Он меня просто осчастливил, – сказала она однажды вечером, – когда сообщил, что не имел ни малейшего понятия о том, что весной я была в городе. А ведь я даже не предполагала, что он может не знать…
– Лично я в этом никогда не сомневалась, – ответила Элизабет. – Однако же, как он сам объясняет свое неведение?
– Он считает, что все это проделки сестры, которая не очень дружна с ним с тех пор, как его выбор пал на меня; и это неудивительно, ведь Кэролайн уверена, что он мог бы найти себе куда более интересную спутницу жизни. Однако, когда она увидит, что ее брат счастлив со мной, то, надеюсь, успокоится, и наши отношения наладятся; хотя того, что они когда-либо обретут прежнюю доверительность, я обещать не могу.
– Браво, Джейн! – воскликнула Элизабет. – Я еще ни разу не слышала, чтобы ты говорила так решительно и непреклонно. Честное слово, Джейн, мне было бы стыдно за тебя, если бы ты вновь пала жертвой притворного расположения мисс Бингли.
– Лиззи, ты не поверишь, но, уехав в прошлом ноябре в город, он действительно любил меня и не хотел возвращаться лишь потому, что был убежден, будто я к нему абсолютно равнодушна.
– Конечно, поступив так, он совершил небольшую ошибку, однако ее можно списать на его чрезмерную скромность.
Это замечание подтолкнуло Джейн к признанию того, что Бингли на самом деле является очень робким и застенчивым человеком, который к тому же довольно часто недооценивает собственных положительных качеств.
Помимо всего прочего, Элизабет было приятно отметить, что Бингли, в конце концов, не раскрыл ту роль, которую сыграл в этом деле его друг; ведь, какой бы великодушной и всепрощающей ни была натура у ее сестры, если бы она узнала об этом обстоятельстве, то отнеслась бы к своему избраннику с предубеждением.
– Я определенно самая счастливая из всех смертных! – вновь воскликнула она. – Ах, Лиззи, почему же так повезло только мне одной? Как бы я хотела, чтобы у тебя тоже все сложилось удачно! Если бы нашелся еще один такой же человек, как Бингли!
– Даже если ты предложишь мне сорок подобных молодых людей, я все равно не буду так же счастлива, как ты. До тех пор, пока у меня не будет твоего характера, твоей доброты и множества других качеств, я не смогу испытать того, что чувствуешь ты. Нет, Джейн, позволь мне исходить из своих собственных принципов. Быть может, мне тоже когда-нибудь повезет, и я встречу еще одного мистера Коллинза.
Надо сказать, что положение дел в Лонгбурне долго сохранить в тайне не удалось. Миссис Беннет в минуту слабости и в силу женской непосредственности поделилась своей радостью с миссис Филипс; а та, не спрашивая ни у кого разрешения, растрезвонила об этом абсолютно всем соседям в Меритоне.
И уже на следующий день Беннеты были провозглашены самым счастливым семейством в мире, хотя всего несколько недель назад, когда только стало известно о бегстве Лидии, поговаривали даже о том, что нам ними якобы нависло проклятие.
Однажды утром, через неделю после помолвки Джейн, когда Бингли вместе с дамами находился в гостиной, их внимание привлек шум подъезжающего экипажа; и, подбежав к окну, самые любопытные вскоре обнаружили, что к дому приближается коляска, запряженная четверкой почтовых лошадей. Это едва ли могли быть соседи, поскольку в столь ранний час визиты друг другу обычно никто не наносил. Кроме того, ливрея извозчика, да и сам экипаж выглядели совершенно незнакомо, и ни один из присутствовавших не мог припомнить, чтобы видел их раньше. Пока они могли сказать только одно: к ним действительно кто-то едет. Желая избежать встречи с незваными гостями, Бингли предложил мисс Беннет прогуляться вместе с ним по обсаженной кустами аллее, располагавшейся за домом. Таким образом, они ушли, а остальные, находясь в крайнем недоумении, продолжали строить догадки до тех пор, пока дверь не распахнулась, и на пороге не появился сам гость, а точнее, гостья, ибо это была леди Кэтрин де Бург.
Разумеется, все они давно приготовились к сюрпризу; тем не менее их удивление оказалось намного сильнее, чем того можно было бы ожидать; что особенно относилось к Элизабет, поскольку миссис Беннет и Китти вообще не имели понятия, кто к ним пожаловал.
