искали аргументы. Один из них решил, что несколько водородных бомб повысят убедительность его аргументации. Результат подтвердил правильность решения. То, что осталось после взрывов бомб, доконала радиация. Затем настал период мутации, появился отличный нейротропный вирус. Оставшихся в живых беглецов с Земли оказалось достаточно, чтобы разнести этот вирус во все уголки Солнечной системы, где еще сохранились и жили люди. Двадцать лет тому назад, когда для этого появилось время, мне выпала высокая миссия проанализировать информацию в памяти компьютеров на лунных межпланетных станциях. Проделав это, я пришел к выводу, что упомянутый вирус оказался злее, чем бомбы. Но это сейчас не имеет значения. Моя экспедиция вернулась на Луну последней. Те, что летали в системы Проксима, Альфа-Центавра и Эридан, возвратились раньше нас и к тому времени уже умерли. Нет, не от вируса. Вирус исчез еще раньше, вместе со смертью последнего человека в зоне Солнца. Они умерли от старости. Жили они, как и мы, здесь, на Клавиусе. Эта база самая совершенная, оборудована лучше других. Пока позволяли силы, они почти ежегодно летали на Землю, чтобы замерять уровень радиации. Она убывала медленнее, чем их жизнь. Но об этом они знали с самого начала. Последней перед нами возвратилась экспедиция из системы Эридана; прежде чем умереть, они оставили нам свои соображения. Предполагали, что не успеем и мы… Они ошиблись, но и это мало что изменило по существу…
Старик замолчал, отдохнул немного.
— Но наши предшественники уже знали, им удалось выудить это из массы информации, скопившейся на четырех лунных базах, что мы со своим кораблем находимся на пути к Земле. И что еще более важно — за два года до катастрофы отбыли еще две экспедиции. Первая — к системе Фомалхаут, вторая — в созвездие Муфрид. Они улетели на огромных кораблях, именно для них и были построены эти куполы-ангары.
Мат непроизвольно кивнул с одобрением, но старик этого не заметил.
— В составе тех двух экспедиций находились и женщины, чтобы их дети или внуки привели корабли домой. В этом главный смысл. Разумеется, их возвращения придется ждать еще долго. Наша экспедиция вернулась тридцать лет назад, но это меньшая половина. Нас осталось четверо.
Старик опять стал рассматривать свою ладонь.
— Теперь я уже не выдерживаю перегрузок ускорения; пять лет, как я не был на Земле. Но трое моих товарищей и сейчас находятся там. То есть находились. Сейчас они возвратились, и поэтому я должен спешить. Они меня ждут. На «Галатею» мы не рассчитывали. Думаю, вам ясно почему. Когда система оповещения передала сигнал о вашем появлении, я был здесь один. Я не мог принять решения в одиночку, поэтому и не вступал с вами в разговор. Но, пожалуй, оно и лучше, чтобы вы узнали обо всем только теперь.
Из доброго десятка вопросов, вертевшихся у него в голове, Мат смог выбрать только один.
— А что сейчас там… на Земле?
— На месте городов — крысы и тараканы. Попадаются великолепные экземпляры! — Складки вокруг губ старика на миг разгладились. — Пока мне не пришлось заняться другими делами, я был зоологом и ботаником, разбираюсь в этом. Что касается растительности, то изменившиеся условия благоприятствовали распространению боярышника, во всяком случае, в средней полосе. Почему именно, не знаю. Весной, в период цветения, вся Европа становится бледно-розовой, можно заметить даже без телескопа.
В комнате за стеклянной стеной вновь зазвучал нетерпеливый голос, с пулеметной скоростью тараторя что-то непонятное. Старик не стал выключать свой микрофон.
— Да, Герард, я уже заканчиваю. Хотя я обещал, что приду сразу, но не могу же я оборвать беседу на полуслове! Подождите еще немного, сейчас иду.
Он поднялся, но остался стоять возле стола.
— Радиация на Земле вот уже семь лет, как упала ниже опасного уровня. Но мы не перебрались на Землю. Четверо — это слишком мало для истребления крыс и боярышника. Кроме того, оставаясь здесь, мы поможем возвращающимся экспедициям. Клавиус и три других лунных центра находятся в режиме полного самообеспечения. Здесь может жить много людей в течение нескольких столетий. До тех пор, пока…
Не закончив фразы, он не спеша направился к двери, видневшейся в глубине комнаты, но на пороге обернулся.
— Я скоро вернусь. Но мне хотелось бы знать, уяснили ли вы себе суть того, что я вам рассказал? Достаточно, чтобы поразмыслить. Прошу вместо ответа наклонять голову.
Он начал называть их по именам. Мат смотрел на старика с изумлением.
— Не удивляйтесь, Мат! — Горло старика издало нечто, отдаленно напоминающее звуки смеха, короткого и искреннего. — Имена и слова легко удержать в памяти. Гораздо труднее понять их смысл. Я спешу. Вернусь, тогда продолжим.
За его сгорбленной спиной беззвучно закрылась дверь.
— Это означает, что здесь остаемся и мы? — Грон впервые обрел дар речи, и голос его звучал твердо.
«Да, но где же лагуна?» — подумалось Мату. Он был благодарен Грону, что тот не сказал это вслух.
— Не знаю, Грон. Спросим, когда вернется.
— Но он пожелал, чтобы мы поразмыслили над тем, что он рассказал. Я попробовал… Поразмыслить и представить…
Мат смотрел на Грона с возрастающим уважением. Подобных слов он не слышал от него еще никогда.
— Мат!
Это прозвучал уже голос Дие.
— Пожалуйста?
— Не правда ли, он спросил, могут ли у нас быть дети, потому, что хочет, чтобы мы, то есть они, дождались возвращения других людей?
— Да.
— И у нас могут быть дети?
— Я надеюсь, Дие.
— Добрый старик. Он мне понравился.
— Так и должно быть, Дие. Но почему это пришло тебе в голову именно сейчас?
— Потому что он хочет того же, что и я. Чтобы у нас были дети.
Нуа пристально рассматривала голубой ковер на полу. Носком ботинка она чертила какие-то знаки на мягком пушистом ворсе, послушно уступавшем легкому нажиму.
— Я не хочу ребенка.
— Что? Тогда чего же ты хочешь? — взорвалась Дие.
— Тихо! — Голос Грона прозвучал непривычно жестко. — Оставь ее в покое, Дие!
Затем, немного смутившись, он обратился к Мату.
— Я понял то, что он сказал. Во всяком случае, мне кажется, что понял. Кроме одного. Скажи, Мат, как все это… могло произойти?
Мат задумался над ответом, но его неожиданно опередил Эви.
— Почему же, Грон? А как могло произойти все, что случилось с нами?
Тот, кто когда-то был Гиллом, приказал Мату наклонить голову. И Мат повиновался.
Был душный летний день; где — то,
