- Как это? Что вы говорите?..- проговорил он упавшим голосом.
- Говорю, что если вы, милостивый пан, не будете покорно слушаться моих приказаний, я вызову войта и крестьян и такую устрою вам баню, какой свет не видывал.
И, как бы для вящего подтверждения своих слов, Катилина отворил дверь в сени и крикнул громовым голосом:
- Эй, полицейский!
Полицейского не было, но вбежал номинальный сторож канцелярии, в действительности же даровой слуга судейши, ежедневно поставляемый от каждой громады по очереди.
Катилина быстро подошел к нему и, схватив за ухо, повернул к двери.
- Беги что есть духу к войту и скажи ему, пусть приходит немедленно с десятью дюжими парубками! Ну, марш, живо! - и подтолкнул его к двери.
Парень вылетел как сумасшедший, только спина его мелькнула за окнами.
Мандатарий стоял словно громом пораженный, Жахлевич побледнел под засыхающими чернилами как полотно, а судейша близка была к обмороку.
Катилина спокойно огляделся вокруг.
- Я должен поговорить с паном Махлевичем и хотел бы остаться с ним наедине. А потому просил бы вас… - добавил он, указывая на дверь.
- Пойдем, Бонифас! - воскликнула судейша и дернула за руку оцепеневшего муженька.
А Хохелька - того уже и след простыл.
Катилина повернулся к Жахлевичу, который украдкой также хотел выскользнуть из комнаты.
- Позвольте,- сказал Катилина, заступая ему дорогу.- Нам нужно поговорить!
- Но я с вами незнаком! - почти в отчаянии воскликнул Жахлевич.
- Не беда, сейчас познакомимся.
- Чего вы от меня хотите?
- Небольшого разъяснения.
- Разъяснения? - «Только разъяснения»... - подумал жалкий трус, и у него отлегло от сердца.
- Садитесь,- сказал Катилина и, проворно сам усевшись на тиковом диванчике, заставил свою жертву занять место рядом с собой.
- Теперь,- спокойно сказал он,- поговорим серьезно.
Жахлевич почувствовал, что ему снова стало трудно дышать.
Катилина многозначительно продолжал:
- Я ведь знаю обо всем, пан Махлевич, обо всем.
Худой, кривобокий человечек задрожал.
Катилина буравил его глазами.
- Вы великий подлец, Махлевич!
- Милостивый пан! - крикнул кривобокий человечек и вскочил с дивана, бросив взгляд на дверь.
- Вы великий подлец,- повторил Катилина с ударением и, положив ему на плечо свою сильную, большую руку, заставил снрва сесть.
- Что вам от меня нужно? - пробормотал Жахлевич, полумертвый от бешенства и подлой трусости.
Катилина язвительно рассмеялся.
- Не бойся,- сказал он,- я не буду терзать твою совесть; отвечай за свои подлости перед самим собой и перед судом. Мне до этого дела нет.
- Нет до этого дела? - машинально прошептал трус, словно успокаивая себя этим заверением.
- Я только хочу обезопасить себя от твоих козней.
Жахлевич широко раскрыл глаза и уставился на своего мучителя, как преступник на судью.
Катилина продолжал, подчеркивая каждое слово:
- Я уже сказал, что знаю обо всем, обо всем…
Жахлевич подавил тяжкий вздох.
- И теперь, когда вы у меня в руках…
- В руках! - повторил Жахлевич, стуча от страха зубами; у него потемнело в глазах.
Катилина не обратил на это никакого внимания.
- Я попросту хочу воспользоваться случаем,- продолжал он,- и поставить вам, коротко говоря, два условия на выбор.
- Усл… условия!
- Собственно, два предложения.
Жахлевич что-то пролепетал.
- Выбрать очень легко. Либо соглашайся на пятьдесят палочных ударов, которые я велю здесь моментально отсчитать тебе, чтобы навсегда отбить охоту…
Жахлевич был близок к обмороку.
- Или же… - медленно проговорил Катилина.
- И… или?
- Соблаговолите написать мне письмо.
- Вам, письмо! - воскликнул Жахлевич, словно не веря своим ушам.
- Да, письмо, и ничего больше.
- А когда? - поспешно спросил Жахлевич.
- Немедленно.
- Но что должно быть в этом письме?
- Primo, что ты начал процесс против Юлиуша по прямой договоренности с графом, с его ведома и согласия, на его средства и капиталы, и он только потому сам не действовал, а пользовался тобой, что хотел остаться в тени.
- Никогда! Ни за что на свете! - взвизгнул Жахлевич.
- Что ж, тогда наш разговор закончен,- равнодушно сказал Катилина, встал с диванчика и указал рукой на окно.
Холодный пот прошиб Жахлевича.
Перед крыльцом стоял войт с десятью саженными верзилами.
- Но это же насилие! - закричал он.
- Да, насилие! - подтвердил Катилина, пожимая плечами.
- Это преступление, уголовное преступление!
Катилина расхохотался.
- Не будем тратить времени! - сказал он и, подойдя к двери, зычно позвал:
- Эй, войт!
- Стойте! - крикнул Жахлевич.
- Принимаешь?
- При… при… ни… маю.
На пороге, низко кланяясь, появился войт.
- Подожди еще несколько минут! - приказал ему Катилина и закрыл дверь.
- А теперь,- повернулся он к Жахлевичу,- вернемся к продолжению письма.
- Продолжению письма! - прошептал Жахлевич чуть слышно и бессильно опустил голову на грудь.
Катилина спокойно продолжал:
- Secundo, вы признаетесь, что, будучи уверены в несправедливости начатого вами дела, вы прибегли ко всякого рода недобросовестным фокусам и интригам.
- Я… как это?
- В частности, сунули крупную взятку судебному исполнителю и подкупили свидетелей.
Жахлевич вскочил как ошпаренный.
- Но это же немыслимо! - закричал он.
- На этом мои требования кончаются.
- Благодарю!
- Вы не принимаете второго пункта?
- Никоим образом.
Катилина равнодушно пожал плечами.
- Итак,
